— Это что такое, Линкс?
— Она полетит с нами, — ответил младший брат.
— Мы договорились никого не брать. Да к тому же еще варлачка!
— Она полетит с нами, — твердо произнес Линксангер.
— Нет!
— Почему, в таком случае, ты позволяешь себе гонять нас в Иглвуд ради твоей прихоти? — в голосе Линксангера послышалась угроза. Сила, то есть магия, была сейчас у него.
— Да, Игл, — вмешался Берангер. — Пусть берет ее, если ему хочется. Я же не спрашивал тебя, зачем мы везли в Иглвуд девчонку…
— То — принцесса, она необходима была нам для победы и…
— Хоть нам-то не морочь голову, Игл, — поморщился Линксангер. — Матушка мне все рассказала.
— Ты видел мать? — с волнением переспросил герцог.
— Да, в Иглвуде.
— Она осталась там?
— Нет, можешь не беспокоится, — ответил Берангер. — Мы же сказали — твоя девчонка в полной безопасности. Мы летим или нет?
— С ней, — твердо сказал Линксангер.
— Хорошо, — сдался герцог. — Только повезешь ее сам. Я полечу на Бере.
Через несколько минут два дракона, неся своих седоков, взмыли в небо и помчались прочь от мирно спящего, ничего не подозревающего лагеря, превратившись для дозорных в две маленькие точки, быстро растворившиеся в огромном небе.
Глава двадцать первая. ВТОРОЕ СРАЖЕНИЕ
«Напрасно осыпал я жертвенник цветами,
Напрасно фимиам курил пред алтарями.»
Марьян много раз читала о великих битвах прошлых времен, но никогда не думала, что это так страшно.
Не за себя — за любимого человека. Собственно — за себя, ибо без него и ей не жить, она это прекрасно знала.
Он был весел и легкомысленен, словно шел на прогулку в знакомый лес.
— Радхаур, — протянула она ему золотую фигурку Хвануна, — возьми. Это защитит тебя.
— У меня есть отцовский перстень, он охранит меня, — ответил он. И попытался успокоить ее:
— Да не случится со мной ничего! Я иду освобождать свой замок.
Вот разобьем саксов и варлаков, завтра падет дьяволов купол и ты увидишь, какой красивый у меня замок. Тебе понравится.
— Возьми, — почти умоляюще сказала она. — Это досталось мне от отца — самое дорогое, что у меня есть.
Он отвел глаза и взял фигурку.
— Я люблю тебя Радхаур, — едва слышно прошептала она.
Он кивнул и быстрым шагом направился к ожидавшим его друзьям. На смертную битву.
Он торопился на решающее сражение, которое положит начало общей победе бриттов.
И поведет войска в бой юный Этвард Пендрагон.
А она должна остаться здесь, в опустевшем лагере. Но сердце ее понеслось вслед за единственным.
Она не знала, что происходит у стен Рэдвэлла, она даже не могла представить ни как выглядит дьяволов купол, ни что представляют из себя варлаки. Она молилась великому Хвануну — это все, что ей оставалось делать.
— Не бойся, Марьян, — сказал Димерик, — здесь тебе ничего не угрожает. Я рядом, — он положил пальцы на гарду меча.
Она кинула на него презрительный взгляд. Великий Чумон, как он мог ей нравится?
Как она могла когда-то с нетерпением ждать его появления в Храме Каменного Зверя? Сейчас она не могла ответить на эти вопросы.
— Да, вы здесь, сэр Димерик, — вздохнула она. — В то время как настоящие мужчины сражаются у стен Рэдвэлла.
— Это не моя война, — ничуть не смутившись, ответил Димерик. — Я поехал, чтобы защитить тебя. И я защищу. Твоему Радхауру наплевать, что будет с тобой, мне — нет.
Она отвернулась, ничего не сказав.
Когда закончится сражение? Вернется ли Радхаур живым — возбужденным, потным, в крови и проведет нежно, как умеет только он, по ее волосам?
Может быть, именно в это мгновение вражеский меч устремляется ему в грудь?
Самое жуткое и тяжелое в жизни — сидеть сложа руки и осознавать собственную неспособность что- либо сделать, когда дорогому человеку угрожает опасность.
Самое тяжелое…
Сколько прошло времени? И гонца все нет — сообщить как идет сражение…
Она думала только о нем, о Радхауре. О себе не думала вообще, не думала, что находится в непосредственной близости от кровавого побоища.
Сэр Димерик мрачно ходил вокруг повозки, бросая на Марьян быстрые взгляды и отводя сразу глаза. Она его не замечала вообще.
Она не замечало ничего происходящего вокруг — она была там, у стен незнакомого ей замка, где рубился на смерть ее единственный.
Поэтому она не обратила внимания на встревоженные крики и поднявшуюся вокруг суматоху.
Отряд варлаков в сто всадников, повинуясь приказу, переданного с ночным гонцом, спешил из Сегонтиума к Рэдвэллу.
Но врожденное внутреннее чувство, не развитое и неосознанное, обостряющееся в самых крайних случаях, заставило командира отряда изменить путь. Что-то ему подсказало, что в одной из повозок находится большая ценность, которой очень дорожат бритты (или кто-то из их предводителей) и за которую потом можно будет выкупить плененных сородичей. Он не знал ни что это, ни почему так дорого, но пред глазами предстал довольно большой инкрустированный желто-голубой ларец.
Они выскочили к лагерю, и буквально смяли дозорных.
Заслышав крики, располагавшиеся вдалеке воины резерва бретонской армии, обнажив оружие, поспешили к сумасшедшей горстке варлаков, осмелившихся напасть на них.
— Битва вдалеке, — сказал командир варлаков.
— Наши братья сражаются у замка, — сказал он.
— Наша битва — здесь, — сказал он.
— Вы четверо — со мной, остальные — туда, — сказал он.
— Умрем, но не сдадимся! — сказал он.
И варлаки, обнажив мечи и приготовив трезубцы, направили коней в сторону спешивших к ним врагов.
Обернувшись и увидев несущихся в его сторону четверых всадников с обнаженным оружием в руках, сэр Димерик понял, что настал его час.
— Осторожнее, Марьян, спрячься в повозку! — крикнул он, выхватывая меч. — Я спасу тебя!
Первый всадник рубанул его с плеча коротким широким мечом, но сэр Димерик увернулся и сумел воткнуть свой меч прямо в грудь лошади второго.
Лошадь вместе со всадником рухнули наземь, но третий варлак воткнул в спину трезубец — боль обожгла ирландского рыцаря и он рухнул на траву.
Перевернувшись, Димерик увидел, как первый варлак выходит из повозки с ларцом Радхаура в руках, а другой урод закинул на плечо Марьян.
Она кричала и била похитителя кулаками по спине.
Марьян, его Марьян….
Боль прошла, как и не было — острые концы трезубца лишь сбили его наземь, нанеся неглубокие раны.
