Глаза Ларкина, глубоко сидящие под кустистыми бровями, задумчиво остановились на Маке, прежде чем он ответил.
- До меня тоже доходили такие слухи. Насколько мне известно, это не относится к моим людям. А в чем дело?
- Просто проверяю, сэр, - объяснил Грей, напряженно улыбаясь. - Вы, конечно, понимаете, что такое кольцо может оказаться динамитом. И для его владельца, и для многих людей. - Потом добавил: - Лучше было бы держать его под замком.
- Я так не считаю, старина, - возразил Марлоу, и в слове 'старина' слышалась скрытая злость. - Это было бы самое худшее из всего, что можно сделать, если бриллиантовое кольцо, конечно, существует, в чем я сомневаюсь. Если место, где оно находится, будет известно, многие парни захотят взглянуть на него. И японцы в любом случае конфискуют его, как только услышат о его существовании.
- Я тоже так думаю, - задумчиво проворчал Мак.
- Пусть уж остается там, где оно есть. В неизвестном месте. Возможно, это просто еще одна сплетня, - сказал Ларкин.
- Надеюсь, что так, - ответил Грей, уже уверенный в том, что его предчувствие правильно. - Но сплетня кажется вполне достоверной.
- К моим подчиненным она не имеет отношения. - Ларкин лихорадочно соображал. Казалось, что Грей что-то знает. Кто же это мог быть? Кто?
- Если вам что-нибудь станет известно, сэр, может быть, вы дадите мне знать? - Грей бросил презрительный взгляд на Питера Марлоу. - Я хочу предупредить неприятность. - И, четко отдав Ларкину честь, кивнув Маку, он вышел.
В бунгало наступило долгое задумчивое молчание.
- Интересно, почему он спросил об этом? - Ларкин посмотрел на Мака.
- Да, - сказал Мак. - Мне тоже интересно. Вы заметили, как засветилось его лицо?
- Совершенно верно! - бросил Ларкин, черты его лица заострились. - Грей прав в одном. Бриллиант может стоить немалой крови.
- Это только слух, полковник, - сказал Питер Марлоу. - Никто бы не смог сохранить столь дорогую вещь так долго. Это невозможно.
- Я надеюсь, что вы правы, - нахмурился Ларкин. - Молю Бога, чтобы у моих ребят его не оказалось.
Мак потянулся. Голова болела, и он чувствовал, как приближается приступ лихорадки. 'Да, - подумал он спокойно, - наверно, дня три у меня еще есть'. Лихорадка была у него так часто, что стала такой же привычной частью его жизни, как и дыхание. Сейчас она повторялась раз в два месяца. Он вспомнил, что в 1942 году должен был уйти в отставку по настоянию врача. Когда малярия добирается до твоей селезенки, пора домой, старина, домой в Шотландию, назад, к прохладной погоде. Купить маленькую ферму около Киллина с видом на красоты озера Лох-Тей. Тогда можно выжить.
- Да, - произнес устало Мак, ощущая груз своих пятидесяти лет. Потом сказал вслух то, о чем они все думали: - Но если бы нам достался этот крошечный чертов камушек, нам бы хватило его на призрачное существование, не опасаясь будущего. Совсем не опасаясь.
Ларкин скрутил сигарету, закурил, сделав глубокую затяжку. Потом передал ее Маку, который покурил и передал сигарету Питеру Марлоу. Когда они почти докурили, Ларкин сбил горящий конец и высыпал остатки табака в коробочку. Он нарушил тишину.
- Пожалуй, пойду пройдусь.
- Саламат, - улыбнулся Питер Марлоу, что означало 'Да будет с тобой мир'.
- Саламат, - изобразил на своем сером лице улыбку Ларкин и вышел на солнце.
* * *
Пока Грей поднимался по склону к хижине военной полиции, голова его горела от возбуждения. Он пообещал себе, что как только доберется до хижины и выпустит австралийцев, он скрутит сигарету, чтобы отпраздновать это событие. Его вторая сигарета за сегодняшний день, хотя у него осталось яванского табака всего на три сигареты, а выдача должна была быть на следующей неделе.
Он прошагал по ступенькам и кивнул сержанту Мастерсу.
- Можешь их выпустить!
Мастерс снял тяжелый засов с двери бамбуковой клетки, и перед Греем замерли два угрюмых человека.
- После переклички вы должны явиться с рапортом к полковнику Ларкину.
Двое козырнули и ушли.
- Чертовы смутьяны, - буркнул Грей.
Он присел, вынул коробочку с табаком и бумагу. В этом месяце он был расточительным. Грей купил целую страницу из Библии. Из этой бумаги получались самые лучшие сигареты. Хотя он и не был религиозным человеком, все-таки это было похоже на святотатство - пускать Библию на раскурку. Грей прочитал строки на обрывке, из которого он собирался скрутить сигарету.
'И отошел сатана от лица Господня, и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его. И взял он себе черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел в пепел. И сказала ему жена его...'
Жена! За каким чертом попалось мне на глаза это слово? Грей выругался и перевернул обрывок.
Первое предложение на другой стороне гласило: 'Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева?'
Грей подскочил, когда в окне просвистел брошенный камень, ударился о стенку и стукнулся об пол.
Камень был завернут в кусок газеты. Грей поднял его и метнулся к окну. Но вокруг никого не было. Грей сел и расправил бумагу. По краю обрывка было написано:
'Давайте договоримся. Я принесу Кинга на тарелочке, если вы закроете глаза на то, что я буду немножко приторговывать, когда вы получите его. Если сделка состоялась, выйдите на улицу из хижины на минуту, держа этот камень в левой руке. Потом избавьтесь от другого полицейского. Ребята говорят, что вы честный коп, поэтому я верю вам'.
- Что в ней написано, сэр? - спросил Мастерс, уставясь на бумагу слезящимися глазами.
Грей скомкал обрывок.
- Кто-то считает, что мы слишком усердно работаем на японцев, - резко сказал он.
- Чертов ублюдок. - Мастерс подошел к окну. - Черт побери, они думают, без нас здесь кто-нибудь поддержал бы дисциплину? От педерастов житья бы не было.
- Это верно, - согласился Грей. Бумажной комочек был как живой в его руке. 'Если это настоящее предложение, - думал он, - Кинга можно будет одолеть'.
Принять решение было непросто. Ему предстояло выполнить свою часть сделки. Он обязан держать свое слово. Он был честным копом и немало гордился своей репутацией. Грей знал, что он все отдаст за то, чтобы увидеть Кинга в бамбуковой клетке, лишенного его нарядов, даже если придется слегка прикрыть глаза на нарушение правил. Ему было интересно, кто из американцев мог быть стукачом. Все они ненавидели Кинга, завидовали ему, но кто мог стать Иудой, кто подвергает себя риску быть разоблаченным, зная, какими будут последствия? Кем бы этот человек ни был, он никогда не будет таким же опасным, как Кинг.
Поэтому он вышел наружу с камнем в левой руке и внимательно рассматривал проходивших мимо людей. Но никто не подал никакого знака.
Он выбросил камень и отпустил Мастерса. Потом сел и стал ждать. Он уже перестал надеяться, когда в окно влетел еще один камень со следующей запиской:
'Проверяйте жестянку в канаве около шестнадцатой хижины. Дважды в день, утром и после переклички. Она будет служить нам для связи. Сегодня ночью он будет торговать с Турасаном'.
Глава 6
Этой ночью Ларкин лежал на своем тюфяке под противомоскитной сеткой, мрачно размышляя о капрале Таунсенде и рядовом Гёбле. Он видел их после переклички.
- Какого черта вы устроили драку? - спрашивал он неоднократно, и всякий раз они оба угрюмо отвечали:
- Орел - решка. - Но Ларкин инстинктивно чувствовал, что они лгут.
