- Вы будете следить за лагерем?
- Может быть, командир скажет 'да', а может, и 'нет'.
- Кто твой командир?
Китаец пожал плечами и оскалил зубы.
- Тогда договорились?
- Возможно. - Его глаза были враждебными. - Ты кончил?
- Да. - Кинг протянул руку. - Спасибо.
Китаец посмотрел на руку, глумливо усмехнулся и пошел к двери.
- Помни. Только десять. Остальных убьют!
Он ушел.
'Попытаться стоило, - успокоил себя Кинг. - Эти ублюдки наверняка найдут применение деньгам. А дядя Сэм заплатит. Почему бы и нет, черт возьми! За каким чертом мы тогда платим налоги?'
- Туан, - мрачно сказала Кассе, появившаяся в дверях. - Мне это не понравилось.
- Надо что-то делать. Если неожиданно начнется бойня, мы можем выбраться. - Он подмигнул ей. - Стоит попытаться. В любом случае - мы покойники. Ну и что, черт подери. Может быть, у нас будет путь к отступлению.
- Почему ты не торговался только за себя? Почему тебе не уйти с ним сейчас и не сбежать из лагеря?
- Ну, во-первых, в лагере безопаснее, чем с партизанами. Им нельзя доверять, пока в этом не будет жизненной необходимости. Во-вторых, ради одного человека они не пойдут на это. Вот почему я попросил его спасти тридцать человек. Но столковались только на десяти.
- Как ты выберешь этих людей?
- После того как выберусь я, любой может бежать по моему следу сам по себе.
- Быть может, твоему старшему офицеру не понравится число десять.
- Понравится, если он будет одним из этих счастливчиков.
- Ты думаешь, японцы убьют пленных?
- Возможно. Но давай забудем об этом, ладно?
- Забудем, - улыбнулась она. - Тебе жарко. Примешь душ?
- Да.
Кинг облился водой из бетонного колодца в дальнем углу хижины. Вода была холодной, дыхание перехватило, а тело стало гореть.
- Кассе!
Она появилась с полотенцем из-за занавески. Кассе любовалась им. Да, ее туан был прекрасным мужчиной. Сильный, красивый, такой приятный цвет кожи. 'Мне повезло, что у меня такой мужчина. Но он такой громадный, а я такая маленькая. Он выше меня на две головы'.
Тем не менее она знала, что доставляет ему удовольствие. Легко ублажать мужчину. Если ты женщина. И не стыдишься быть женщиной.
- Чему ты улыбаешься? - спросил он.
- Я просто подумала, туан, ты такой большой, а я такая маленькая, и все же, когда мы ложимся, разница ведь не такая уж и большая, правда?
Он хохотнул, шлепнул ее по заду и взял полотенце.
- Как насчет выпивки?
- Она готова, туан.
- Что еще готово?
Она рассмеялась, смеялись и рот, и глаза, - все лицо ликовало. Ее зубы были ослепительно белыми, глаза - темно-карими, а кожа гладкая и душистая.
- Кто знает, туан? - Потом вышла из комнаты.
'Теперь осталось заняться этой чертовкой, - думал Кинг, глядя ей вслед и энергично вытираясь. - Мне везет'.
Встречу Кинга с Кассе устроил Сутра, когда Кинг впервые посетил деревню. Все было тщательно оговорено. Когда кончится война, он должен будет уплатить Кассе двадцать американских долларов за каждый визит к ней. Он немного сбил запрашиваемую цену - бизнес есть бизнес - но за двадцать долларов она была знатной покупкой.
- Ты уверена, что я заплачу? - спросил он ее.
- Не уверена. Не заплатишь, значит, не заплатишь: тогда я получу только удовольствие. Если же заплатишь, тогда получу и деньги, и удовольствие. Она улыбнулась.
Он надел туземные сандалии, которые она оставила ему, потом шагнул за занавеску. Она ждала его.
* * *
Питер Марлоу наблюдал, как Сугра и Чен Сен стояли на берегу. Чен Сен поклонился, сел в лодку, и Сутра помог ему оттолкнуть ее в фосфоресцирующее море. Потом Сутра вернулся в хижину.
- Табе! - сказал Питер Марлоу.
- Хочешь еще поесть?
- Нет, благодарю тебя, туан Сутра.
'Честное слово, - подумал Питер Марлоу, - что-то случилось, если я способен отказаться от еды'. Он наелся до отвала, нельзя давать себе волю. Видно, что деревня живет бедно, не следует переводить еду.
- Я слышал, - сказал он вкрадчиво, - что новости, военные новости, хорошие.
- Это я тоже слышал, но ничего такого, что можно пересказать. Смутные слухи.
- Жаль, жизнь сейчас не такая, как раньше. До войны человек мог иметь приемник и узнавать новости или читать газету.
- Верно. Жаль.
Сутра не показал, что понял. Он присел на корточки на циновке, скрутил самокрутку и начал курить из кулака, глубоко затягиваясь.
- До нас дошли плохие слухи из лагеря, - сказал он наконец.
- Все не так плохо, туан Сутра. Мы кое-как справляемся. Но не знать, что происходит в мире, вот это действительно плохо.
- Я слышал, говорили, будто в лагере было радио, но людей, которым оно принадлежало, поймали. Сейчас они сидят в Утрам Роуд.
- Ты знаешь что-нибудь о них? Один из них мой друг!
- Нет. Мы слышали, что их отвезли туда.
- Я бы очень хотел знать, как они там.
- Ты же знаешь, что это за место и как долго живут люди в этом лагере.
- Верно. Но человек надеется, что может повезти.
- Мы все в руках Аллаха, говорит Пророк.
- Да будет благословенно его имя.
Сутра снова посмотрел на него; потом, спокойно пыхнув сигаретой, спросил:
- Где научился говорить по-малайски?
Питер Марлоу рассказал о своей жизни в деревне. Как он работал на рисовых полях и вел образ жизни яванца, почти такой же, какой ведут малайцы. Обычаи те же и тот же язык, за исключением общераспространенных западных слов - 'радио' в Малайе, 'приемник' на Яве, 'мотор' в Малайе, 'автомобиль' на Яве. Но все остальное то же самое. Любовь, ненависть, болезнь и слова, которые говорит мужчина мужчине или мужчина женщине, те же самые. Важные вещи всегда одинаковы.
- Как звали твою женщину из деревни, сынок? - спросил Сутра. Раньше спрашивать об этом невежливо, но сейчас, когда они поговорили о душе, мире, философии и об Аллахе, и, конечно, об изречениях Пророка, чье имя свято, сейчас такой вопрос не был грубым.
- Ее звали Нья Джахан.
Старик довольно вздохнул, вспоминая свою юность.
- И она любили тебя крепко и долго?
