Шефердом и Уэстоном, снова стал тусклым и грязным.
Шеферд взял свой обед — несвежую баранью отбивную с морковью и картофельным пюре — и съел его в камере. Ли принес свой поднос с едой.
Дверь на время переклички заперли, вскоре открыли снова.
Шеферд и Ли спустились к кабинке. Ратбон назвал тех, кто ждал посетителей, и приказал подойти к нему и сверить фамилии с его списком. Одного заключенного не хватало. Джералда Карпентера. Шеферд посмотрел наверх. Карпентер неторопливо спускался по лестнице. Он был аккуратно причесан, в белой полотняной рубашке и брюках из твида. Билл Барнс поздоровался с ним. Тот кивнул в ответ и молча присоединился к группе.
Ратбон открыл решетчатую дверь на выходе из секции. Заключенные двинулись вперед. В коридоре безопасности к ним присоединились арестанты из других секций в сопровождении своих охранников.
Шеферд поравнялся с Карпентером.
— Как дела? — спросил он.
— Спасибо, хорошо, — ответил Карпентер.
— Это моя первое посещение. Я встречаюсь с женой.
— Желаю удачи.
— Видимо, ей будет еще труднее, чем мне.
— В этом и заключается наказание, — произнес Карпентер. — Не в решетках на окнах и не в дерьмовой еде, а в разлуке с близкими.
— Да, но нас даже не осудили. Это чертовски несправедливо.
Ратбон подошел к Шеферду.
— Тебе разрешили закрытое посещение, — сообщил он. — В отдельной комнате.
— Спасибо, мистер Ратбон.
— Удачи, — сказал надзиратель и двинулся в головную часть колонны.
— Закрытое посещение? — поинтересовался Карпентер.
— Да. Супруга собралась со мной разводиться. Не желаю, чтобы она болтала об этом при всех.
— У тебя проблемы?
Шеферд посмотрел на Карпентера. Ему не хотелось говорить с ним о Сью. Она приехала сюда как Энджи Макдоналд, но все равно это было чересчур рискованно. Однако Карпентер выглядел заинтригованным, и у него была своя семья. Шеферду не стоило упускать шанс познакомиться с ним поближе.
— Ты знаешь, как это бывает с женами, — промолвил он.
Карпентер нахмурился:
— Откуда ты узнал, что я женат?
— Разве не для этого устраиваются посещения? Не для встречи с женами? Плюс обручальное кольцо у тебя на пальце. Элементарно, дорогой Ватсон.
Карпентера ответ не удовлетворил.
— Иногда приходят матери, — заметил он.
— Моя матушка отказалась от меня.
— Не понимает, как ты пошел не по той дорожке?
— Знаешь, что я подарил ей на прошлое Рождество? Пять тысяч наличными. Сказал ей, чтобы купила себе что-нибудь по вкусу. Отец потом сообщил, что она отдала все деньги в общество защиты животных. Представляешь мою реакцию?
Они повернули направо. Заключенных становилось все больше. Вновь прибывшие заговаривали с арестантами из других блоков. Шеферд подумал, что это одно из немногих мест, где могут встретиться зеки из разных частей тюрьмы.
— Как жена отнеслась к твоему аресту? — спросил Шеферд.
Он задал вопрос небрежным тоном, сознавая, что переступает определенную черту. Его слова затронули личную тему, и от реакции Карпентера зависело, как продвинется дальше расследование.
— Не особенно обрадовалась, — ответил Карпентер. — Но она винит обстоятельства, а не меня.
У Шеферда забилось сердце. Это было простое замечание, но оно касалось его частной жизни. Значит, ему удалось сломать лед.
— Моя жена во всем винит меня. Она мечтает получить дом, машину и все на свете. Включая ребенка.
— Найми себе хорошего адвоката, — посоветовал Карпентер. — Надо бороться за то, что тебе принадлежит.
— А тебя жена не допекает?
Карпентер улыбнулся.
— Она знает, что я долго здесь не задержусь.
— Ты что, роешь под землей туннель? Это единственный известный мне способ выбраться отсюда.
Карпентер рассмеялся.
— Придумай план получше.
— Да? А ты уже придумал?
— В любом случае я не позволю им засадить меня на пятнадцать лет.
— Чертовы судьи.
Карпентер покачал головой:
— Не надо винить судей. Они просто следуют определенным правилам. Это все равно что обвинять рефери в проигрыше боксера. Мне кажется, каждый сам виноват в том, что дал себя поймать. В тюрьму тебя посадили полицейские.
— Верно. Если я узнаю, кто меня подставил, сразу убью.
Карпентер покосился на него.
— Тебя подставили?
— Еще как! Все было тихо-мирно, и вдруг откуда ни возьмись полезли полицейские. Они были вооружены — значит, знали, что у нас стволы.
— Не догадываешься, кто тебя сдал?
— Я был новичком в команде. Это мог быть кто угодно. Но я его найду. Даже если мне придется потратить на это всю жизнь, я достану ублюдка.
— Ты не скоро выйдешь на свободу.
— А какой у тебя план?
Карпентер постучал по носу пальцем.
— Ноу-хау, — усмехнулся он.
— В смысле «не мое дело», — кивнул Шеферд. — Понял.
Заключенных ввели в зону ожидания. В дальнем конце комнаты находилась дверь, где двое охранников обыскивали с ног до головы, давали каждому по желтому жетону и пропускали дальше. Шеферд и Карпентер встали в очередь.
Обыск здесь проводился гораздо тщательнее, чем перед прогулкой. Шеферда методично охлопали по бокам, спине и груди, заставили открыть рот, высунуть язык и оттопырить вперед уши, продемонстрировав, что он ничего не прячет. Один из офицеров провел ладонью по его волосам и выдал ему ярко-желтый жетон.
— Это что, значок велосипедиста? — спросил Шеферд, улыбнувшись через плечо Карпентеру. — Видишь, Джерри, мы с женой отправляемся на велосипедную прогулку.
Надзиратель пропустил его в дверь. Комната для посещений выглядела как огромный зал размером с теннисный корт. Над входом висел балкон, ходивший по нему охранник со скучающим видом озирал расставленные внизу ряды стульев и столов. В зале находилось уже более сотни посетителей, сидевших или стоявших в ожидании своих близких. Большинство гостей были женщины, многие пришли с детьми. Столы стояли в пять рядов, от 'А' до 'Д', каждый в окружении четырех пластмассовых стульев. Стулья свободно двигались, но столы были намертво прикручены к полу.
Рыжеволосая девушка с висевшим на груди младенцем запрыгала на месте и замахала руками. Ее муж, парень лет двадцати, помахал ей в ответ и подошел к стойке, где надзирательница сверила его фамилию со
