Мышелов вздрогнул. Фафхрд только проворчал:
– Опять?
– Да, опять, – подтвердил Нингобль. – Хотя почему – если не считать вашей связи с древними богами – вы можете представлять интерес для этих темных людей, я просто ума не приложу. Они не из тех, кто сознательно выходит на залитую светом авансцену истории. Они ищут….
– Во кто же это? – перебил Фафхрд.
– Помолчи, Расчленитель Риторики. Они ищут тень, и не без оснований. Это талантливейшие любители в деле высокой магии, которые считают ниже своего достоинства достижение практических целей и лишь тешат свое ненасытное любопытство, а потому вдвойне опасные. Они….
– Но как его имя?
– Погоди ты. Душитель Красноречия. Эти нечестивцы по-своему бесстрашны, они считают себя равными самой судьбе и презирают полубогиню удачи, беса случая и демона невероятного. Словом, это враги, перед которыми вы должны лишь дрожать и перед волей которых склоняться.
– Но его имя, отец, его имя? – взревел Фафхрд, а Мышелов, снова набравшись нахальства, заметил:
– Он из Сабигунов, не так ли, отец?
– Нет, не так. Сабигуны – это всего лишь невежественное племя рыболовов, живущих на ближнем берегу дальнего озера и поклоняющихся звериному богу Вину, и никому более.
Этот ответ крайне развеселил Мышелова, так как, насколько ему было известно, Сабигуны придумал только что он сам.
– Нет, его зовут…. – Нингобль помолчал немного, потом закудахтал: – Я совсем запамятовал, что ни при каких обстоятельствах не должен называть вам его имя.
– Что? – Фафхрд в ярости вскочил.
– Да, дети мои, – сказал Нингобль, и его глазные стебли внезапно сделались жесткими, твердыми и бескомпромиссными. – Более того, я должен сказать, что ничем не могу помочь вам в этом деле…. (Фафхрд сжал кулаки) ….и весьма этому рад…. (Фафхрд выругался) ….потому что нельзя даже придумать более подходящего наказания за ваш чудовищный разврат, который я так часто оплакивал…. (Фафхрд положил ладонь на рукоять меча) ….и если бы мне пришлось карать вас за ваши многочисленные грехи, то я выбрал бы точно такое же заклятие…. (Это было уже слишком: Фафхрд заворчал и со словами: «Так это твоих рук дело!» – выхватил меч и начал медленно подступать к фигуре в плаще) ….Да, дети мои, вы должны беззлобно и покорно смириться с судьбой…. (Фафхрд все приближался) ….А еще лучше, если вы, подобно мне, удалитесь от мира и целиком отдадитесь размышлениям и раскаянию…. (Меч, блистая в свете костра, был уже всего в ярде от Нингобля) ….Будет прекрасно, если остатки этого своего воплощения вы проживете в одиночестве, окруженные преданными свиньями и улитками…. (Кончик меча прикоснулся к потертому плащу) ….посвятив оставшиеся годы установлению взаимопонимания между человечеством и низшими животными. Однако…. (Нингобль вздохнул, и меч замер) ….если вы все же упорствуете в своем безрассудном намерении бросить вызов этому адепту, я наверное сумею помочь вам небольшим советом, хотя предупреждаю, что вы тогда окажетесь в пучине бед, на вас будут наложены такие обязательства, что вы поседеете, их выполняя, и, кстати сказать, погибнете.
Фафхрд опустил меч. Тишина в темной пещере сделалась тяжелой и зловещей. И тут Нингобль заговорил голосом отдаленным, но звучным – подобные звуки издавала статуя Мемнона в Фивах, когда на нее падали первые лучи солнца.
– Вижу неотчетливо, как в заржавевшем зеркале, но все же вижу: для начала вам следует добыть кое- какие пустяки. Прежде всего покров Аримана [Ариман (Ахриман) – в иранской мифологии верховное божество зла] из тайной усыпальницы близ Персеполя….
– А как же быть с воинами Аримана, отец? – возразил Мышелов. – Их ведь двенадцать. Двенадцать, отец, и все они ужасны и неумолимы.
– А ты думал, я дам вам задания для щенков, которых учат приносить палку? – сердито прохрипел Нингобль. – Далее: вам следует достать прах мумии фараона Демона, правившего в течение трех жутких и неучтенных историей ночей после смерти Эхнатона….
– Но, отец, – чуть зардевшись, возразил Фафхрд, – ты же знаешь, кто владеет этим прахом и чего эта женщина требует от посещающих ее мужчин.
– Ш-ш-ш, я старше тебя, Фафхрд, на целую вечность. В-третьих, вы должны добыть чашу, из которой Сократ выпил цикуту; в-четвертых – побег первого Древа Жизни, и наконец…. – Нингобль запнулся, словно его подвела память, достал из кучи черепок и прочел: – И наконец, вы должны найти женщину, которая приходит, когда готова.
– Какую женщину?
– Женщину, которая приходит, когда готова. – Нингобль бросил назад черепок и вызвал тем самым миниатюрный обвал.
– Клянусь гнилыми костями Локи! [в скандинавской мифологии бог, отличавшийся насмешливым и коварным характером] – возопил Фафхрд, а Мышелов заметил:
– Но, отец, никакая женщина не приходит, когда готова. Любая женщина в таком случае ждет.
Радостно вздохнув, Нингобль сказал:
– Не печальтесь, дети. Разве это в обычае вашего доброго друга Сплетника – давать легкие советы?
– Не в обычае, – согласился Фафхрд.
– Итак, собрав все, о чем я сказал, вы должны отправиться в Затерянный Город Аримана, лежащий к востоку от Армении. Давайте не будем произносить его имени даже шепотом….
– Это Хатти? – прошептал Мышелов.
– Нет, мясная ты муха. И почему ты перебиваешь меня, когда должен усердно вспоминать подробности скандала с пятничной наложницей, тремя жрецами-евнухами и рабыней с Самоса?
– Воистину, о Соглядатай Невыразимого, я тружусь над этим, пока ум мой не устает и не начинает отвлекаться, и все из любви к тебе.
Мышелов был рад, что Нингобль задал этот вопрос, поскольку сам он начисто забыл о трех жрецах- евнухах, что было весьма неосторожно: никакому здравомыслящему человеку и в голову не пришло бы утаить от Сплетника хоть крупицу обещанной дезинформации.
Нингобль между тем продолжал:
– Оказавшись в Затерянном Городе, вы должны найти разрушенную черную святыню, поместить женщину перед большой усыпальницей, завернуть ее в покров Аримана, дать ей выпить прах мумии в кубке из-под цикуты, предварительно смешав его с вином, которое найдете там же, где и мумию, дать ей в руку побег Древа Жизни и дождаться рассвета.
– А потом? – громогласно вопросил Фафхрд.
– А потом все зеркало покрывается красной ржавчиной. Я вижу лишь одно: кто-то вернется из места, которое нельзя покидать, и, кроме того, вы должны остерегаться женщины.
– Но, отец, это же страшная морока – собрать по всему свету столько магической дряни, – забрюзжал Фафхрд. – Почему бы нам сразу не отправиться в Затерянный Город?
– Без карты, что начертана на покрове Аримана? – прошептал Нингобль.
– И ты все еще не можешь назвать имя адепта, которого мы ищем? – осмелился спросить Мышелов. – Или хотя бы имя женщины? Ничего себе щенячьи задания! Мы даем тебе суку, отец, а к тому времени, когда ты возвращаешь ее назад, она уже успевает ощениться.
Нингобль чуть заметно покачал головой, шесть глаз спрятались под капюшон и засверкали оттуда таким зловещим огнем, что у Мышелова по спине побежали мурашки.
– Почему, Продавец Загадок, ты всегда говоришь нам только половину? – сердито наступал Фафхрд. – Может, для того, чтобы в решительный момент наши мечи наносили удар вполсилы?
Нингобль хмыкнул:
– Это все потому, что я вас знаю, дети мои. Скажи я словом больше, и ты, пентюх, стал бы размахивать своим длинным мечом, угрожая совсем не тому, кому нужно. А твой друг из породы кошачьих стал бы затевать свои детские магические фокусы, причем совсем не те, что нужно. Вы ищете столь безрассудно не простое существо, а тайну, не отдельную личность, а мираж, камень, похитивший где-то кровь и жизненную
