Филиппо, но Алессандро тут же подавил все эти оппозиционные наскоки, хотя и не полностью — крытое недовольство продолжало тлеть, подобно горящему изнутри торфяному болоту. Общее мнение было таковым, что с прибытием Пьетро все уладится — он-де тут же отправит отсюда эту Торризи. А пока, хоть все родственники и носили траурную одежду, это отнюдь не мешало им насладиться радостью встречи друг с другом. Некоторые разместились под крышей Альвизе, несколько отдаленных ветвей нашли приют у Витале, в распоряжении которого находились лучшие в Венеции винные погреба, что в значительной мере смягчало неудовольствие от общения с этим шумливым и вздорным хозяином.
Бьянка шла через вестибюль дворца, когда слуги стали вносить багаж, и поняла, что прибыл кто-то еще из родственников Челано. Из вежливости она остановилась, чтобы приехавший не оказался бы перед необходимостью созерцать ее спину, и тут в дверях она увидела высокого, стройного, молодого человека, довольно симпатичного, с живыми карими глазами, дружелюбно взиравшими на мир из-под изогнутых бровей, красивой формы ртом, густыми темными волосами, которые, не собери их в пучок на затылке, непременно бы струились у него по плечам. Бьянка мгновенно узнала в нем представителя семьи Челано — в лице его было много общего с остальными братьями — еще до того, как он произнес эту фразу:
— Добрый день, синьорина. Я — Пьетро Челано.
Он тут же определил, кто она. Этот скромный, потупленный взгляд из-под длинных ресниц, румянец смущения, аккуратно причесанные волосы, наконец, красное платье Оспедале — все в ней выдавало ученицу из Пиета. Впрочем, это могло бы стать для него косвенным напоминанием о жене его брата Элене и о ее заточении, повлекшем за собой и гибель Филиппо. В общем, следовало быть настороже.
— Меня зовут Бьянка. Я флейтистка из школы Оспедале делла Пиета. — Она не желала подчеркивать свою близость к Челано. — А в настоящее время я ухаживаю за больной Эленой.
Он пдошел к ней поближе.
— Как она?
— Она тяжело больна.
— Надеюсь, я смогу ей помочь и облегчить ее страдания.
— Ее уже лечит хороший доктор. — Прозвучало это в тоне категорического отказа.
— Не сомневаюсь, — бросив взгляд на служанку, ожидавшую его, чтобы проводить в покои, он поклонился Бьянке. — Мы еще встретимся за ужином.
Она не стала извещать его о том, что ни она, ни Мариэтта не бывают за общим столом, а ужинают и обедают в небольшой гостиной, примыкающей к спальне Элены.
Через полчаса Пьетро, успев за это время принять ванну и переодеться с дороги, сидел у постели больной Элены. И хотя она не знала его, поскольку раньше они никогда не виделись, она встретила его улыбкой.
— Я — Пьетро, Элена.
— Вы приехали, чтобы навестить меня, — прошептала она слабым голосом. — Как мило. — Она снова закрыла глаза.
Он вопросительно посмотрел на сидевшую напротив Мариэтту. Подле нее уселась и Бьянка. Мариэтта отрицательно покачала головой, как бы говоря ему, что Элене ничего не известно о смерти Филиппо. Доктор Грасси запретил сообщать ей об этом.
И в этот момент Элена, судорожно глотнув, стала жадно ловить ртом воздух, все ее тело стали сотрясать судороги — приближался очередной приступ изматывающего кашля. Мариэтта вскочила на ноги, но Пьетро опередил ее и удерживал в своих руках, пока приступ не миновал. Затем, попросив Мариэтту усадить Элену чуть повыше, он извлек из кармана слуховую трубку и, приставив ее к груди, а потом к спине Элены, внимательно прослушал ее. Когда она снова улеглась на подушки, Пьетро какое-то время оставался стоять в раздумье. Мариэтта снова натянула покрывало на грудь Элены.
— С каких пор Элена страдает этим кашлем? — осведомился он.
— С тех пор, как вытащили из этой темницы, — несколько вызывающе ответила Мариэтта.
— В таком состоянии у нее в любой момент может остановиться сердце. Что она принимает? — Не дожидаясь ответа, он взял флакончик с лекарством, рекомендованным доктором де Грасси, который ему подала Бьянка. Вынув пробку, он понюхал содержимое.
— Это не поможет.
Он вышел из спальни и через несколько минут вернулся с каким-то золотистым порошком собственного приготовления, дал чайную ложку Элене.
— Давайте ей по столько же каждые три часа, — рекомендовал он Мариэтте и, повернувшись к Бьянке, добавил: — Вы ведь эксперт по части открывания окон, если я не ошибаюсь. Так что откройте-ка их сейчас. Пациентку не следует лишать воздуха.
Бьянка настороженным взглядом посмотрела на него.
— Что вы имеете в виду, называя меня экспертом?
Он подошёл к ней.
— Тут, кажется, никто не знает, куда запропастились ключи от той красной мраморной гостиной, что внизу, как раз в тот вечер, когда там разбился Филиппо. Мариэтте было не до того — она занималась Эленой, вероятно, кто-то запер его там и выбросил ключ. В воду, например. Как вы думаете, что, если бы пройтись по дну канала Гранде, их можно обнаружить или нет?
В глазах Бьянки вспыхнул недобрый огонек.
— Ведь вы знаете, что это была я, не так ли? Да, это я выбросила ключи. Я хотела запереть его в таком месте, откуда он уже никогда и никому не сможет причинить зла!
Мариэтта с озабоченным видом шагнула к ним.
— Все произошло в таком угаре!
— Уверен, что ничем иным объяснить это невозможно, — довольно равнодушно согласился он и, повернувшись, направился к двери, бросив через плечо, что скоро вернется.
Бьянка раскрыла окно, раздумывая, что же еще известно этому ясновидцу.
Пьетро зашел еще раз после обеда. И Мариэтта, и сестра Джаккомина без труда догадались по его виду, как беспокоило его состояние Элены. Измерив пульс, он распорядился, чтобы на лоб Элене положили влажную салфетку и постоянно меняли ее. Перед тем как отправиться спать, он еще раз побывал у них.
— Если Элене станет хуже, обязательно поднимите меня, — предупредил он Мариэтту.
Молодой доктор из Падуи как в воду смотрел — в два часа ночи за ним примчалась запыхавшаяся Бьянка и принялась трясти его за плечо.
— Проснитесь! Проснитесь! Элене очень плохо! Как бы она не умерла!
Поспешно встав с постели, Пьетро накинул халат и, захватив с собой саквояж, поспешил в спальню Элены. До самого утра они выбивались из сил, спасая измученную болезнью женщину.
— Она не хочет бороться! Не хочет выжить! — в сердцах воскликнул он однажды.
Перед самым рассветом Элене стало совсем плохо, можно было подумать, что вот-вот наступит конец. Мариэтта взяла ее тонкие похолодевшие руки в свои.
— Нет, Элена! Нет! Подумай о Елизавете! О Никколо! Они же ни разу не видели друг друга! Как ты можешь оставить их?
Сестра Джаккомина после этого еще долго вспоминала, что Элену спас горячий призыв Мариэтты, и она сама тоже свято в это верила. Что же касалось Пьетро, он видел в этом обычное стечение обстоятельств — просто пылкие слова Мариэтты по времени совпали с кризисом.
— То, что температура спала, ни в коей мере не значит, что она теперь вне опасности, — предостерег Пьетро Мариэтту от излишнего оптимизма вечером того же дня. — Всегда есть опасность рецидива. Ей необходим полный покой и тщательный уход.
— Мне бы хотелось пригласить сюда ее камеристку, которую совершенно безосновательно уволил Филиппо, — сказала Мариэтта, когда речь зашла о необходимости подменить ее.
— Это будет правильнее всего.
— Да, но в этом случае Бьянке придется возвратиться в Оспедале.
Он покачал головой.
— Мне бы хотелось, чтобы все оставались здесь до полного ее выздоровления.
Когда Бьянка услышала слова Пьетро, у нее возникло смешанное чувство. С одной стороны, ей
