если у тебя полно времени и моющих средств, то можно и не спешить.
Пенелопа молчала. Ничего удивительного: что на это ответишь?
— Прошу прощения, — сказала я, заметив Стивена на пороге зала.
Пенелопа все так же молча освободила мне дорогу.
Галстук Стивена немного съехал набок, веки набрякли, как от бессонницы. Он обеими руками пригладил волосы, и я заметила под светлыми прядями шрам, полученный во время игры в регби лет двенадцать назад. А еще я заметила, что, даже начиная лысеть, он все еще очень красив.
— Очень мило с твоей стороны, — сказал Стивен. — Спасибо, что приехала.
— Мне искренне жаль, Стивен…
— Врачи виноваты. Не те лекарства ему давали от сердца. Пичкали этим крысиным ядом вместо бета- блокираторов. Не помню даже, что они там понаговорили про причину. Что-то такое про инсульт.
Его взгляд был направлен мимо меня, куда-то мне за спину, и я вдруг поняла, что в глаза он мне не смотрел уже очень давно. Много, много месяцев.
— А дети где?
— Дома. С Вииной. И с Энди.
— Энди — это который учит Дэниэла играть?
Я кивнула.
Стивен протяжно выдохнул.
— Похоже, парень знает, что делает.
— Он ирландец, — сказала я, чтобы хоть что-нибудь ответить.
— Я помню, — процедил Стивен, и я сообразила, что мой ответ был не столь невинен, как мне хотелось бы.
А Стивен за пять лет нашей семейной жизни научился и мысли мои читать, и нюансы голоса улавливать, не заметные ни для кого другого. Он расшифровал скрытый смысл моих слов.
— Мне очень хотелось бы повезти детей куда-нибудь отдохнуть, Стивен. Лето кончается, а они ничего не видели, кроме Лондона.
— Как насчет Ирландии? — желчно поинтересовался он. — Ирландия в планы не входит?
— Мне бы хоть немножко денег, чтобы свозить их на море.
— Я сам свожу их на море. Если только ты уверена, что им туда надо.
И он ушел, а я осталась стоять на месте как оплеванная. Широкими уверенными шагами он вернулся к Пенелопе, и она распахнула глаза, словно увидела в его лице что-то божественное, великое, святое. Допускаю, что и вправду увидела.
Можно было уходить, приличия соблюдены. Я пообщалась с Дэвидом, Кэт, еще раз с Дафной — она неважно выглядела, как-то враз постарела, стала маленькой и хрупкой. Перебросившись парой слов с теми, кто меня еще помнил, и с теми, кто от души старался принять меня в лоно семьи — такие тоже встречались, — я решила попрощаться со Стивеном. Не обидеть его, не потревожить, не разозлить — всего лишь попрощаться.
Он стоял рядом с братом и беседовал о крикете.
— Всего хорошего. — Я кивнула.
— Пока, — буркнул Стивен, кивнув в ответ. После секундного замешательства, с холодом во взгляде, наклонился и поцеловал в щеку. Сухо и почти официально. Эта дань вежливости была оскорбительнее пощечины и тягостнее разлуки. Меня отодвинули в сторону, как ненужный хлам.
Я поплелась прочь, к тяжелой двойной двери, настежь открытой в фойе гостиницы. Я жалела, что приехала, жалела, что я такой «славный и отзывчивый человек». Жалела себя и мечтала превратиться в свою противоположность. Сняв горчичного цвета ленточку между двумя металлическими столбиками, я пошла по коридору. Миновала двери лифтов, стойку администратора и служащих в униформе. «Хочу домой», — как молитву беззвучно повторяла я, когда за спиной раздался голос. Я услышала, как Стивен окликнул меня, как глухо застучали его ботинки по ковровой дорожке, в которой я только в этот момент узнала напольное покрытие из дома Дафны.
— Подожди! — Стивен взял меня за локоть и осторожно развернул к себе, в точности повторив свой жест в вечер нашего знакомства, когда он не позволил мне уйти без него. — Вот… — Вытащив из кармана бумажник, он доставал банкноты одну за другой, по двадцать фунтов, по пятьдесят. — Свози детей на море, Мелани. — Посеревший и осунувшийся, он был не похож на себя. — Поцелуй их за меня и скажи, что я их люблю, ладно?
Глава двадцать первая
Коттедж в Уэльсе не назовешь отличным местом для летнего отдыха. Изначально предназначенный для овец, он был переделан под жилье где-то в семидесятых, когда искусство интерьера, похоже, переживало глубокий кризис. Линолеум на кухне мастера незатейливо бросили поверх нескольких слоев прежних покрытий; от его буро-оранжевой расцветки рябит в глазах и давление подскакивает. Ковер в комнате, искусственное чудовище со свалявшимся ворсом унылого болотного цвета, здорово выгорел в том месте, куда сквозь эркер (ладно, без прикрас: сквозь самое примитивное окно с заурядным стеклом, наводящим на мысли о витрине магазина) попадают лучи бессовестно скупого уэльского солнца. Вся сантехника темно-коричневая, что хотя бы избавляет от необходимости ее надраивать, а кирпичный камин смахивает на облепленную дурацкими узорчиками помесь улья с допотопной печью. Ну и наконец, оазис красоты — садик при коттедже. Агент по недвижимости расписал «буйство трав и цветов», но на деле это клочок земли, заросший сорняками и маками, чье «буйство» подпитывает благоухающий отстойник — дырявый, судя по слизистым потекам на стенках.
— Н-да… — протянул Стивен, в первый раз увидев эту лачугу, с приобретением которой, если откровенно, я дала маху. — Теперь мы по крайней мере знаем, как тяжела была жизнь первобытного человека.
Об уэльском коттедже я вспомнила в связи со звонком своего агента. Только я зря обрадовалась.
— Прошу прощения, миссис Марш, — сказал агент, — но у меня неважные новости. Позади вашего коттеджа кто-то незаконно вывалил целую кучу навоза. Кто и с какой целью, неизвестно, но мы не имеем права показывать недвижимость со всем этим добром в придачу. Хотелось бы, чтобы вы или ваш муж приехали и разобрались лично.
Куча навоза? Коровьего? Лошадиного? Овечьего? Навоз с козьей фермы, что смердит в двух шагах от моего коттеджа? Не с неба же он свалился. И что означает «незаконно»? А если «узаконить» конкретный навоз — коттедж можно продавать вместе с кучей?
— Ну и что за навоз? — поинтересовалась я у агента.
Оказалось, о природе дерьма никто понятия не имел, хотя об амбре поговаривали и парок над кучей наблюдали.
— Настоятельно советую вам решить эту проблему, — сказал агент Роберт, молодой человек с очаровательным, как наверняка считала его мама, заиканием. «Це-це-це-целая куча навоза», по его мнению, являлась непреодолимым препятствием для продажи коттеджа, а если жалобы дойдут до местных властей, то неприятностей не миновать. — Сезон подходит к концу, миссис Марш. Эти фе-фе-фекалии вам совершенно не на пользу.
Пообещав что-нибудь предпринять, я положила трубку и плюхнулась на пол рядом с Дэниэлом и Энди — они смотрели видеофильм о том, как из бумажных пакетов мастерить роботов. На экране — светлый стол с разложенными на нем необходимыми предметами: простой карандаш и несколько цветных, набор ярко- красных пуговиц, блестящая бумага, клей и, разумеется, бумажный пакет. Затем появились руки, в которых я моментально узнала руки Энди. Пока голос за кадром — голос Энди — объяснял каждое действие, руки на
