И такой момент настал через два дня, утром. Забрызганный грязью пикап, на котором приезжали инженеры и всегда оставляли подле заново подправленной таблички, стоял у дороги. Инструменты и оборудование были упакованы и убраны, щетки очищены от земли и песка. После основательной чистки все рабочие уселись в пикап и уехали.
Немного погодя Стив Риленд вместе со своим партнером направился в сторону кафе «Мимоза». Они что-то увлеченно обсуждали; несомненно, как выгонять людей из собственных домов, подумала Линни, поджидая их за спиной Хелен у центральной арки.
Не глядя по сторонам, Стив Риленд вошел внутрь и не терпящим возражений тоном начал:
— Это пока связывает нас, но мы должны выровнять площадку как можно скорее. — Он взглядом профессионала окинул дом. — Когда вы сможете уехать?
Хелен стояла в привычной для себя позе у ближайшего к арке столика. Она выпрямилась, сделала глубокий вздох и спокойно объявила:
— Боюсь, мы отсюда никуда не уедем, — и затем, поскольку не могла бы изменить самой себе, с извиняющейся улыбкой пустилась в объяснения: — Видите ли, мы влюбились в кафе «Мимоза» с той самой минуты, как только увидели его. Поэтому мы его и купили…
— Возможно, оно выглядит старомодным… — горячась, вмешалась Линни, не обращая внимания на осторожность сестры, — но мы оставим его себе.
— Понятно. — Стив Риленд стрельнул в нее резким взглядом.
Хелен, надеясь смягчить ее слова, снова улыбнулась и откровенно сказала:
— Моя сестра и я все обговорили и решили, что мы предпочитаем остаться.
Дон Рамон Эррерас, стоявший у арки, внимательно смотрел на нее, пока она говорила, потом опустил глаза на свои туфли. Стив Риленд не отрывал вспыхнувших глаз от точно так же горящих глаз Линни, потом повернулся и, не оборачиваясь, обронил:
— Ну что ж, дайте мне знать, когда вы передумаете.
— Мы не передумаем, — упрямо возразила Линни.
Дон Рамон задержался, дабы учтиво поклониться, и последовал за ним.
Звук захлопнувшейся дверцы и отъезжающей машины прозвучал для ушей Линни победной музыкой. Но почему-то, когда Хелен вернулась в дом и тишина окутала все вокруг, одержанная ими победа показалась ей какой-то ненастоящей.
Прошло какое-то время, прежде чем Линни смогла избавиться от чувства, что на самом деле все вышло не так, как ей бы хотелось.
Глава 3
После того, как Стив Риленд ушел в то утро со своим партнером, бухта снова погрузилась в присущий ей покой. Не было слышно быстрых шагов, эхом разносящихся по обе стороны дороги, и мужских голосов, вибрирующих в воздухе. Только шум волн, разбивавшихся о берег, да щебетание птиц, кочующих среди сосен, нарушали спокойствие дня. Блаженство, казалось, воцарилось вновь.
Наверху большая гостиная, смотревшая окнами на дорогу, и две спальни в задней части дома теперь отвечали задумкам Хелен и Линни, а внизу типичная для Майорки кухня в половину длины патио, приноровленная к L-образной передней части дома и задней части кафе, была заново выбелена. Она ослепительно сверкала всеми своими латунными сковородками, тазами и кувшинами.
Погода стояла прекрасная. Когда сестры не трудились в кафе, они плавали в бухте. Солнце пригревало вовсю, но вода в море была холодной, и девушкам приходилось брать запасные купальники, чтобы не оставаться в мокрых.
Хелен, когда она бывала на пляже, совсем забывала о возрасте. Ее волосы, высоко заколотые в пучок, казались светлее, чем рыжевато-золотистая грива Линни, но они сохранили свою шелковистость. И хотя глаза у обеих сестер были зелеными, у Линни они сверкали неудержимой энергией моря, а Хелен светились уверенностью женщины, которая привыкла со всем справляться сама. Но у воды она всегда выглядела не такой серьезной, и зачастую ее смех эхом вторил заливистому хохоту Линни, когда они вместе ныряли за мелькнувшей рыбешкой или бежали переодеваться в сухое.
Наступил март. Цветы миндаля в долине сменились свежей зеленью листвы, и в приближении лета синева неба стала еще ярче.
Они неторопливо прогуливались по ближайшим окрестностям в компании Полковника, который пощипывал дикую спаржу, а долгим солнечным полуднем трудились в патио. По вечерам они любовались завораживающей красотой ночного пейзажа. Ярко-синий цвет неба постепенно менялся на бледно-синий, бирюзовый и янтарно-желтый там, где солнце падало за горы в щель меж огненно-золотистых и жемчужных облаков. Жизнь, говорила себе самой Линни, никогда не была такой прекрасной.
Но вот явились строители.
Линни наблюдала за ними из бокового окна своей спальни, чувствуя, как в ней закипает прежнее негодование. Так, значит, Стив Риленд не заставил себя ждать, дав им почувствовать свою власть! Она бросила испепеляющий взгляд туда, где на дороге виднелся хвост вереницы грузовиков. Не вызывает сомнения, что он начал строительство на целый месяц раньше намеченного срока лишь для того, чтобы досадить ей.
Она умылась и, дрожа от возбуждения, оделась. О, разумеется, он не станет сам заниматься грязной работой! Теперь на него будут трудиться его рабочие. Ну что ж, бог ему в помощь! Она принялась расхаживать по комнате, причесывая волосы, потом снова растрепала их. В ее зеленых глазах вспыхнуло удовлетворение: как бы там ни было, можно радоваться хотя бы тому, что в этом сражении кафе «Мимоза» выпустило залп первым.
Она поспешила вниз и, нахмурившись, направилась на кухню, где перед ней была поставлена тарелка со свежеподжаренным беконом и яйцами, и сестра заботливо спросила:
— Позавтракаешь, дорогая?
Тарелка стояла на большом центральном столе, застланном накрахмаленной до хруста белой скатертью, и, сев на стул, Линни расслабилась и улыбнулась. Хелен всегда знала, как надо держаться. Мягкие, выразительные глаза как бы говорили, что нужно сохранять спокойствие. Они приняли решение, и теперь пусть грузовики и экскаваторы едут сюда хоть сотнями — жизнь в кафе «Мимоза» будет продолжаться так, как заведено ими.
Несмотря на все усилия сохранять спокойствие, она вскоре обнаружила, что не может без негодования смотреть из своего живописного уголка на все эти чудовищные машины. Еще хуже было проезжать мимо сваленных вдоль дороги инструментов и оборудования и делать вид, будто прекрасная бухта выглядит, как всегда, безмятежно.
Но она упорно старалась казаться спокойной, пока однажды случай не позволил ей слегка выпустить пар наружу.
У Линни сложилась привычка приводить ослика к боковому входу в патио и запрягать его в маленькую повозку, которая всегда стояла у дверей кухни, и вот со списком покупок в заднем кармане джинсов она повела Полковника к дороге, но обнаружила, что один из самых огромных, уродливых грузовиков припаркован прямо перед их воротами.
Какая неслыханная наглость! Расправив плечи, Линни вскарабкалась по решетке ворот, испытывая еще большее возмущение. До сих пор она старалась держать себя в руках, но сейчас ничто не могло бы доставить ей большего удовольствия, чем перелезть через ворота и дать себе волю.
Спрыгнув на дорогу, она направилась к деревьям, туда, откуда доносился стук и лязг. Из-за огромных, неуклюжих машин там ничего не было видно, но она обошла их колеса, разыскивая кого-нибудь, кого она могла бы испепелить пылающим взглядом зеленых глаз. Увидев группу мужчин у берега, она выбрала ближайшего к себе на линии огня, когда звук движения, исходившего из глубины грузовика, мимо которого она прорвалась, избавил ее от неприятности делать выбор. Обернувшись, она увидела фигуру над собой, и заготовленная гневная тирада застряла у нее в горле. Ее зеленый, пылающий гневом взгляд наткнулся на такие знакомые ледяные глаза.
