успел захлопнуть дверь.
Карл развернул Стива, оторвав при этом верхние пуговицы на его рубашке и прижал его к стене.
— Не знал, что ты бьешь женщин, — сказал он. Голос у него был медленный и холодный. Карл не был особо силен, но он был выше Стива. Я никогда прежде не видел его таким разозленным и не хотел бы увидеть еще раз.
Стив пьяно посмотрел на него.
— Она чокнутая, — сказал он, — ебаная лунатичка.
— И ты решил ей помочь, сломав ей шею? Ты же видел, что она надралась. Ты козел. И трус.
— Ты тоже можешь уебывать, Мик. Какой мудак тебя сюда притащил?
Стив кинулся на Карла, ударив его по ребрам. Карл не шелохнулся. Я слышал плач Салли где-то за распахнутой дверью. Стив бросился на Карла, нанеся еще один удар. Он пришелся по лицу. Внезапно Карл взорвался. Он сильно ударил Стива в живот, а затем впечатал кулак в его рот. Еще три-четыре спокойных удара, и Стив тяжело рухнул в дверном проеме. Его лицо было залито кровью. Карл вышел на улицу, я последовал за ним, закрыв за собой дверь. Салли стояла на дороге с открытым ртом, лицо у нее было мертвенно-бледное. На улице цвета были неразличимы, только тусклый свет фонарей и плотная масса теней.
Я подошел к ней.
— Ты в порядке?
Она кивнула, уставившись на меня.
— Что случилось? — спросил я.
— Что случилось? На меня напали. Ты видел. Эта свинья спустила меня с лестницы. Я звоню в полицию, сейчас же.
Она посмотрела по сторонам, но телефонных будок поблизости не обнаружилось.
— Я так просто не уйду.
Шторы в окнах квартиры Натана и Стива были плотно задернуты.
До меня доносилась музыка, громыхавшая на третьем этаже, высокие ноты, оседлавшие басовые волны. Красное вино поднялось у меня в горле, мне пришлось закрыть глаза. Когда я их открыл, Карл стоял между нами. Он положил руки нам на плечи.
— Давайте уберемся отсюда, — сказал он. — Прежде чем он кинется за нами. Или они найдут его.
Мы быстро пошли по дороге в сторону Сноу-Хилла. Было немного за полночь, народ все еще толпился в очередях возле клубов, на дороге преобладали черные машины такси. Каждого из нас по одиночке можно сбить с ног, но вместе мы могли идти вперед. Карл, казалось, больше не испытывал тяги к насилию. Похоже, он с трудом понимал, где находится. Я сосредоточился на ритме ходьбы.
— Меня это так бесит, — возмутилась Салли, когда мы подошли к стоянке такси возле стеклянного здания почтамта. — Эти педики притворяются, что обожают женщин, хотя на самом деле они могут выносить только тупых сучек, которые ими восхищаются. Мудачье они все. — Она невесело рассмеялась. — Я не гомофоб, честное слово. Просто не понимаю мужчин, которые ненавидят женщин.
— Так что же там случилось? — спросил я.
Салли тупо посмотрела на меня, затем покачала головой.
— Просто тот парень оказался мудаком. Не помню, что я сказала. Он завелся по поводу… хрен знает чего. Я не знаю.
Я понял, что теперь уже невозможно разобраться, кто что кому сказал и что все это значило. Но было поздно. Завтра станет легче. Мне не нравятся мужчины, способные поднять руку на женщину И мне не нравится моя полная неспособность справиться с кризисной ситуацией, сегодня я в очередной раз в этом убедился. Такси Салли уехало, она скрючилась на заднем сидении, превратившись в невидимку. Карл стоял неподвижно.
— Поехали домой, — сказал он. — Нам завтра записываться.
В такси по дороге к дому Карла мы не касались друг друга.
Примерно через неделю после этого одна из сессий была сорвана. Мы записывали одну из тех композиций, что мы так никогда и не использовали, маленькая, холодная вещица о человеке, страдающем бессонницей, он выходит на прогулку посреди ночи и обнаруживает, что улицы заполнили зомби. Мы с Йеном старались придать ей драйва, а Карл упорно пытался разрушить структуру — привнести панику и смятение. Такой подход удачнее сработал в песнях, записанных для второго альбома, но здесь, даже после того как мы записали «Фугу», это казалось тупиком.
После долгих часов бесплодных попыток, я предложил Карлу использовать вокодер, чтобы достичь эффекта дезориентации, о котором он говорил. Карл посмотрел на меня так, будто я пытался впарить ему двойное остекление.
— Ты можешь хоть на одну долбаную минуту перестать думать, как машина? Вся техника на тебе, верно?
— Так и должно быть, — отрезал я.
Карл разъяренно уставился на меня, я уставился на него в ответ. Немногие на это были способны. Затем он рассмеялся, снял гитару и бережно поставил ее на пол.
— В паб, — сказал он и вышел за дверь, прежде чем Пит успел его остановить. Йен пробормотал что- то по поводу Рейчел, вечеринки с карри и отправился домой.
Солнце садилось, черные тени вытянулись, будто прутья клетки. Я нашел Карла в «Таверне Кузнеца», он пил виски, пялясь на стену, увешанную фотографиями индустриальных пейзажей.
— Замечал ли ты, как странно выглядит огонь на черно-белых фотографиях? Такой чистый, точно дым — это просто тень. Ни жара, ни пота. — Он осушил свой стакан, разгрыз ледышку. — Возьмешь мне еще выпить?
Мы сели и поговорили. Это был трудный разговор. Он извинился за этот спор, за сорванную запись, за Дженис и даже за Элейн; но я так и не смог заставить его сказать, что же его гложет.
— Песни не такие, — сказал он. — Они неправильно звучат. А может, с ними все в порядке, и ошибка только во мне. Ты как думаешь?
Я даже не стал пытаться ответить. Мы поговорили о том, как сделать так, чтобы слова соответствовали музыке, Карл все еще сомневался в своих способностях гитариста, но у меня не было настроения утешать его эго. Никто из нас не мог себе позволить постоянно покупать виски в барах, но сейчас у нас были наличные.
Я не знаю, что заставило его уйти из паба, не предупредив меня. Может, и ничего. Я вернулся из туалета, а он исчез. Спустя несколько минут, сбитый с толку и разозленный, я пошел искать его. Я почему-то был уверен, что он не поехал домой на автобусе.
Наступала ночь. Уличные фонари в Дигбете стоят не слишком часто, но небо было залито отраженным светом. Я шел наугад, высматривая одинокую фигуру. Впереди пересек дорогу высокий мужчина, но затем он склонил свою белую голову над кучей барахла, которую он охранял. Собака злобно металась за закрытыми воротами, ее лай разносился гулким эхом. Затем я увидел его на другой стороне пустынной парковки, он шел прочь. Я узнал его сгорбленную фигуру, неуверенную походку, волосы, закрывающие лицо.
Я последовал за ним на расстоянии примерно в сотню ярдов, пару раз свернув за угол, подбираясь поближе, но не окликая его, на случай, если он решит бежать. Знал ли он, что я преследую его? Хотел ли он этого? Наконец он подошел к железнодорожному мосту и остановился. Когда я подошел к нему сзади, у нас над головами прогремел поезд, на вагонах мерцали маленькие красные огоньки. Карл повернулся и вдруг оказалось, что это не он. Молодой парень, коренастый, светловолосый. Он пристально посмотрел на меня. Запаниковав, я спросил:
— Прикурить не найдется?
— Да. — Он сунул руку в карман и вытащил маленькую пластиковую зажигалку.
Я притворился, что обшариваю карманы куртки и штанов.
— Черт. Оставил сигареты в машине. Извините, что побеспокоил…
Он улыбнулся.
— Тебе не нужна зажигалка, верно? Я знаю, что тебе нужно. Вот это. — Отступив в тень моста, он начал расстегивать джинсы.
