удовлетворение.
На следующее утро к нему ворвался старпом.
— Капитан сказал, — начал он, — что ты не особенно дорожишь своей жизнью.
— Я этого не заметил, — ответил Горн.
— Тут заключаются сделки, сам знаешь какие.
— Я знаю о некоторых сделках на еще не найденные деньги, — согласился Горн. — Мне все это кажется чертовски глупым. Потому что денег пока никто не видел.
Он сохранял внешнее спокойствие, но чувствовал, как поднимающаяся внутри холодная злость грозит затопить разум. Чем больше он размышлял, тем меньше у него оставалось надежд. А чем меньше оставалось надежд, тем труднее было сдерживаться. Как легко было бы сейчас убить старпома: два быстрых удара, и даже синяков не останется. Но вчерашняя ухмылка Ларсена, помимо всего прочего, означала, что у Джинни нет никаких шансов уцелеть, если только Горн не совершит невозможного — причем в ближайшее время. Эта мысль остудила, как ушат холодной воды. Он расслабился и только после этого почувствовал, как до судороги в руках сжимает полуметровый гаечный ключ.
В конечном итоге он уже выиграл, даже если погибнет, — вчерашнее «усовершенствование» двигателя сполна отплатит Ларсену и его команде за все, что они натворили.
— Мы с капитаном заключили сделку, — угрожающе начал старпом, не подозревавший, как близко от смерти он только что был. — И если ты хочешь к нам присоединиться…
— Я не хочу, — устало ответил Горн. — Капитан не первый и не последний. Я выслушал много подобных предложений и от всех одинаково отказался. А знаешь, почему? Потому что без меня вы все покойники. Когда придет время, я предложу свои условия. А пока я не собираюсь бесконечно обсуждать одно и то же.
— Напрашиваешься на неприятности? — прошипел старпом.
— Раз уж ты так спешишь на тот свет, то да! — ответил Горн. — Начнем!
Он встал и двинулся к старпому, нарочито неуклюже замахиваясь полуметровым ключом. Старпом быстро выдернул из-за пояса бластер и прицелился. Горн холодно рассмеялся.
Рыжему бандиту стало не по себе от этого смеха.
Старпом мог только пугать, но не смел даже пальцем тронуть Горна. И дело было не только в гневе Ларсена. Попытайся рыжий причинить вред Горну — вся команда набросится на него, как стая голодных волков, и разорвет в клочки.
Старпом с досадой подумал, что, решаясь на похищение специалиста, они ожидали совсем другого исхода. Этот человек должен был оказаться бесправным пленником, от которого бы избавились, когда отпадет необходимость в нем. А на деле Горн стал единственной неприкосновенной личностью на «Тебане» и осознавал исключительность своего положения, которым беззастенчиво пользовался. К тому же он не испытывал страха, словно имел несколько жизней. Рыжий старпом обладал большим опытом драк и умел разбираться в противниках. Этот противник его пугал.
Ситуация казалась неразрешимой. Горн, продолжая смеяться, двигался к помощнику, размахивая ключом, как дубиной, а старпом целился ему прямо в живот, скорее от страха, чем от кровожадности. Когда Горн подошел достаточно близко и замахнулся, старпом побежал, истерически ругаясь, и быстро вскарабкался по трапу.
Горн не целясь запустил вслед ключ.
Железка пролетела мимо цели и лязгнула на полу машинного отделения. Горн подобрал ее и вернулся к дежурному пульту и к безрадостным мыслям о Джинни.
С каждым часом думать о ней становилось все труднее. Уже очень скоро «Тебан» должен начать рутинное маневрирование, прежде чем сесть на Каролу. Что ждало там Горна? Джинни могла быть там, цела и невредима, а могла и погибнуть на недружелюбной планете или в космосе, не долетев до нее.
Неизвестность высасывала силы и опустошала рассудок, но он не мог не думать о невесте.
Наконец «Тебан» вынырнул из гиперпространства неподалеку от планеты-маяка Карола.
Посадка требовала безупречной работы двигателей, секундный сбой грозил неминуемой катастрофой, и Горн ни на мгновение не мог отвлечься от агрегатов. Он чувствовал малейшие изменения режимов работы раньше, чем они проявлялись на шкалах индикаторов.
«Тебан» ускорялся, маневрировал и зависал, пока, наконец, двигатели не были выведены на полную мощность. Так и должно быть при посадке. Корабль целенаправленно ринулся к поверхности планеты.
Горн неоднократно наблюдал посадку с борта корабля и представлял, как стремительно подступает змеящаяся по поверхности линия терминатора, теряя свою четкость по мере приближения; увеличиваются в размерах пятна морей; приобретают насыщенность цвета; темные леса начинают контрастировать с более светлыми степями. И непрерывная передача на волнах Ренгеля: «Маяк Карола! Маяк Карола! Координаты…» Казалось, напряги он слух, и услышит приглушенное бормотание приемника прямо в машинном отделении: «Необитаемое убежище. Только маяк. Маяк Карола! Маяк Карола!»
Несмотря на все ухищрения Горна, от постоянных переключений режима двигатели быстро сдавали. Твердой рукой он немедленно устранял неполадки — этот процесс походил на бесконечное вычерпывание воды из дырявой лодки.
«Тебан» садился на освещенную солнцем сторону планеты. При всей своей жадности и нетерпении Ларсен не рискнул бы опускаться ночью на незнакомую площадку.
Корабль вошел в плотные слои атмосферы и начал слегка подрагивать. Двигатели надрывались на грани окончательной поломки — последние метры спуска требовали от них особо четкой и интенсивной работы.
Неожиданно все закончилось, корабль благополучно стоял на грунте.
Горн почти оглох во время посадочного маневрирования, но все-таки расслышал, как на «Тебане» началось возбужденное движение. Он быстро включил дополнительно смонтированные цепи и сам удивился их количеству. Двигатели «Тебана», как паутиной, были опутаны дублирующими цепями и системой прерывания. Теперь даже сам Рикардо не смог бы включить ни один режим работы без личного присутствия Горна.
По трапу в машинное отделение спустились Ларсен и рыжий старпом, вооруженные бластерами.
— Пошли с нами, чтобы не придумал чего-нибудь лишнего! — проворчал Ларсен.
Горна предложение вполне устраивало, он все равно не собирался упускать этих двоих из вида. Они миновали компрессорную, кладовую, кают-компанию, каюты экипажа, короче говоря, прошествовали через весь корабль, привлекая всеобщее внимание, и наконец подошли к трюмам. Их провожали настороженные взгляды. К моменту посадки вся команда знала о цели полета, о призе в сорок миллионов, который достанется тому, кто сумеет уцелеть в предстоящих разборках. И все готовились к смертельной схватке. Несмотря на объединение в группы, каждый понимал, что надеяться может только на себя.
Ларсен и старпом спускались к нижнему наружному люку корабля. Горн вплотную держался за ними, не желая давать им даже двух метров форы.
В переходе им встретился член команды, обязанный по посадочному расписанию дежурить у выходного шлюза. Ларсен заорал на него во все легкие:
— По местам, скоты! Если кого-то не окажется на своем посту — пристрелю!
Горн не сомневался, что этот вопль был слышен в самых дольних закоулках «Тебана» без всякого коммуникатора. Они прошли мимо трюмов и наконец добрались до наружного шлюза. Ларсен остановился и снял бластер с предохранителя.
— Они были здесь! — громко сказал Ларсен. — Я их видел!
Он просто сочился яростью. Это не было похоже на свирепость хищника, ощетинившегося над своей добычей. Это была злоба маньяка-убийцы. Подойдя вплотную к тому, чтобы наконец сорвать большой куш, Ларсен был готов уничтожить любого.
— Но и они нас увидели. Убежали гады. Ну, ничего, много не набегают! Открывай! — рявкнул он старпому.
Старпом отпер внешний люк, и как только крышка отошла от паза, Ларсен поднял бластер и выставил в щель. Капитан начал поливать огнем все, что находилось в поле зрения, увеличивавшемся по мере открытия люка.
Наконец он выглянул, готовый стрелять снова. Взрыв ругательств свидетельствовал об отсутствии
