часть жизни в тесных каютах патрульных кораблей Инспекции. Если молодому лейтенанту Барнсу повезет, впоследствии он тоже будет думать и чувствовать подобным образом.
Бордман послушно проследовал за Барнсом через кают-компанию. Наклонил голову, проходя под вентиляционной шахтой, и протиснулся бочком мимо напорной трубы с выступающими ручками регулировки воздушных клапанов. Она почти перегораживала путь. В воздухе стоял сильный запах машинного масла и озона, всегда заполняющий рабочие отсеки кораблей Инспекции.
— Сюда, сэр, — позвал Барнс.
Он потянул руку, чтобы помочь Бордману, но инспектор справился сам. Он ступал по переплетению труб, окрашенных белой краской, и почти добрался до шлюпочного спуска.
— Ваш багаж прибудет следом — почтой, — добавил Барнс.
Бордман кивнул. Он сейчас обходил какие-то новые приспособления. Корабль строился очень давно, а на капитальный ремонт вечно не хватало средств.
— Слушайте внимательно! Держитесь! Гравитация снижается! — раздался голос из динамиков.
Бордман схватился за ближайшую трубу и так же быстро отдернул руки — она оказалась горячей, и схватился за другую только одной рукой.
— Держитесь, сэр, — мягко произнес Барнс. — Насколько я понимаю…
Гравитация исчезла. Бордман скривился. В прежние времена он был привычен к подобным вещам, но сейчас у него перехватило дыхание от неожиданности. Диафрагма стала резко сокращаться, как будто исчезли все органы, находившиеся выше.
— Мне не очень-то по душе стоять на голове, лейтенант! — заявил он. — Я четыре года отпахал младшим на подобном корабле!
Ему удалось не воспарить к потолку. Он держался за трубу в профессиональной манере, поэтому твердо стоял на полу.
— Да, сэр, — в замешательстве ответил Барнс.
— Я даже знаю, почему гравитация исчезла: приближается другой корабль с двигателем Лоулора. Наш гравитатор взорвется, если мы попадем в поле чужого корабля с включенным двигателем.
Юный Барнс был не в своей тарелке. Бордману стало жаль парня. Не очень приятное дело — сопровождать старшего офицера. Поэтому он добавил:
— Вот что я еще вспомнил: когда был младшим, я однажды попытался объяснить Шефу сектора, как завинтить баллоны на его скафандре. Так что пусть вас это не беспокоит!
Молодой офицер выглядел смущенным. В табели о рангах Шеф сектора — настолько важная шишка, что они часто думали о нем, как о любителе ломать кости младшему офицерскому составу. Если же Бордман, когда сам был младшим, осмелился на такое, то…
— Спасибо, сэр, — неловко проговорил Барнс, — постараюсь больше не быть ослом.
— Я полагаю, что вы будете хорошо продвигаться по службе. Мне это удалось! Какого черта тут делает другой корабль и почему мы не садимся?
— Не могу знать, сэр, — ответил Барнс. Он стал иначе вести себя в отношении Бордмана. — Мне точно известно, что командир собирался воспользоваться посадочной площадкой. Ему отказали. Он удивлен не меньше вашего, сэр.
— Слушайте все! Гравитация возвращается! Гравитация возвращается!
И гравитация вернулась. Бордман был уже готов к переходу, и он прошел безболезненно. Инспектор посмотрел на динамик и ничего не сказал. Только кивнул молодому офицеру.
— Наверное, нам лучше садиться в шлюпку. Ничего не меняется.
Он пробрался к спуску и протиснулся в лодку, немного более современного дизайна, но по сути такую же неудобную, как и прежние. Барнс заполз следом.
Он захлопнул дверь спуска, загерметизировал шлюпку и нажал переключатель.
— Извините, сэр. Придется мне доставить вас вниз, — заявил он Бордману и проговорил в микрофон: — К отправлению готов.
Индикатор на панели инструментов загорелся. Стрелка прошла половину пути и остановилась. Потекли долгие секунды. Появился зеленый огонек.
— Герметично! — сказал Барнс.
Стрелка сдвинулась еще на четверть, а потом резко упала. Теперь в спусковом канале больше не было воздуха. И загорелся другой огонек.
— К посадке готовы, — быстро произнес молодой офицер.
Печать, перекрывающая выход, разлетелась с оглушительным треском, и две половинки выпускных ворот шлюза раздвинулись. И засияли звезды.
Шлюпка сдвинулась с места, и гравитационное поле корабля перестало действовать.
Корабль Инспекции удалялся. Они видели его в иллюминаторах лодки. Он становился все меньше, а затем и вовсе исчез из виду. Шлюпка висела в пустоте, медленно вращаясь. Взору открылось солнце Канны. Слишком крупное для солнца земного типа, с его поверхности почти не вырывались протуберанцы, как это обычно бывает с более старыми звездами. Но даже на третьей планете оно обеспечивало климатический оптимум 0–1 — как на Земле.
Планета медленно разворачивалась у них на виду. Она была голубая. Почти девяносто процентов поверхности покрывала вода, а большинство оставшейся суши пряталось под ледовой шапкой на Северном полюсе. Планету выбрали в качестве резиденции Инспекции именно из-за непригодности для заселения большим количеством людей.
Лодка находилась на расстояний приблизительно в пять диаметров планеты. Это стандартное расстояние, до которого любой корабль долетает при помощи собственных двигателей. Бордману хорошо была видна ледяная шапка на полюсе и синий океан вокруг нее. На темной стороне планеты отчетливо различался вихрь циклона, а над экватором — густые облака. Бордман поискал взглядом Резиденцию. Она находилась на острове примерно в сорока пяти градусах северной широты, то есть примерно в центре шара, если смотреть с борта приземляющейся шлюпки. Но остров никак не попадался на глаза.
Ничего не происходило. Реактивные двигатели лодки молчали. Молодой офицер сидел неподвижно и безмолвно, глядя на приборы перед собой.
— Гм, похоже, вы ждете распоряжений, — произнес Бордман.
— Да, сэр, — ответил молодой человек. — Мне не велено садиться, пока не получу соответствующих инструкций, сэр. Но инструкций нет. Не знаю почему.
— Одно из самых неприятных приключений, которое мне довелось пережить, случилось в такой же лодке. Я ждал инструкций, а их все не было. Я вел себя очень по-инспекторски: закусив губу, стоял насмерть и все такое. Но я оказался в большой беде, когда выяснилось, что меня собираются обвинить в неполучении инструкций вовремя.
Молодой офицер кинул быстрый взгляд на один из блоков панели управления, который прежде игнорировал. Затем вздохнул с облегчением:
— На этот раз все иначе, сэр. Коммуникатор включен.
— А вы не думали, что они могут вызывать вас, не изменив частоту, на которой связывались с кораблем? — спросил Бордман. — Ведь прежде они, как вам известно, общались с кораблем,
— Сейчас попробую, сэр.
Парень покрутил ручку настройки коммуникатора. Между кораблем и планетой, а также между кораблем и шлюпками, действительно, использовались разные длины волн.
На какой-то волне действительно послышался звук голоса. Барнс прибавил громкости, и слова стали различимы:
— …какого дьявола? Что у вас произошло? Прием!
Молодой офицер испуганно поперхнулся.
— Раз он старше по званию, ответьте: “Виноват, сэр!”, — подсказал Бордман.
— В-виноват, сэр! — пробормотал Барнс в микрофон.
— Виноват?!! — проревел голос с земли. — Да я уже добрых пять минут вызываю вас! Ваш командир скоро узнает об этом! Да я…
Бордман придвинулся ближе к микрофону.
— Моя фамилия Бордман, — сказал он. — Я ожидаю посадочных инструкций. Мой пилот ждет их на
