Но скученность населения была только на руку Сомсу и Франу. Сомс, однако, беспокоился о Гейл. Ее положение, как и положение троих ребят, было далеко не стабильным. И непохоже, чтобы в растущей сумятице и напряжении что-то изменилось для них в лучшую сторону.
— Я думаю, что ночью, да к тому же при всей этой дезорганизации, которая все нарастает, ты можешь спокойно пообщаться с детьми, — задумчиво произнес Сомс. — Никто не рискнет прислать ночью в горы парашютный десант. Они могут организовать что-нибудь к утру, но я сомневаюсь, чтобы они стали блокировать шоссе. Так что можешь попробовать установить контакт. И разузнать о них.
В частности, Сомс жаждал узнать, как Гейл. Она знала, что он попытается найти Франа. Должно быть, поняла, что ему это удалось. Они так мало были вместе, надеясь, что оставшуюся жизнь проведут вдвоем, и Сомсу отчаянно хотелось быть сейчас с Гейл, видеть ее, хотя бы слышать ее голос.
Фран кивнул. Он отодвинулся, чтобы свет костра не падал на него, дабы наблюдателям было неясно, что он находится под открытым небом. Улегся поудобнее. Закрыл глаза. Сомс увидел, как Фран нажимает на кнопку коммуникатора и быстро отпускает ее. Через секунду — снова. Опять отпустил и сел.
— Ты попробуй! — сказал он загадочным голосом. — Ты попробуй!
Сомс закрыл глаза. Нажал крошечную кнопочку не больше булавочной головки. Ощущение другого тела. И другое тело открыло глаза. Сомс увидел лицо Гейл, отраженное в зеркале. Она была бледна. Выглядела тревожной и измученной. Но она улыбнулась отражению, ибо знала, что Сомс сейчас видит то, что видит она.
Он заговорил, и она услышала его голос:
— Гейл!
Он почувствовал руку, ее руку, что-то рассыпающую на туалетном столике. Палец чертил буквы. Она посмотрела вниз.
“Помоги Франу, — прочитал он. — Ты должен!” Он почувствовал, что ее пальцы быстро стирают написанное. Его охватил гнев. Внезапно он понял, что случилось. Исчезновение Франа с озера Калумет доказало, что он знал о прослушивании коммуникаторов. Значит, другие дети не могли более послужить ловушкой. Вот почему у них отобрали коммуникаторы, уже вторично, и следили за ними неусыпно. Замечали каждый взгляд, каждый жест, каждое слово.
— Нужно торопиться, — холодно сказал Сомс, чтобы она услышала. — Я помогу ему, но он хочет вступить в контакт со своим народом.
Гейл вновь открыла глаза. Кивнула отражению в зеркале.
— А если он сделает это, они придут сюда и завоюют нас, — продолжал Сомс еще холоднее. — И им скорее придется убить нас всех, нежели взять в плен и поработить.
Он вновь почувствовал, что ее рука рассыпает пудру и пишет по ней. Он знал, что она пишет, еще до того, как ее взгляд упал на написанное. Это были три слова, нет, два слова и число. Сомс ощутил почти физический шок. Он не мог поверить. Если это правда, то…
Внезапно он почувствовал чью-то руку на плече Гейл. И услышал голос капитана Моггз, выговаривавший резко и поучающе:
— Гейл! Как вы могли?!! У вас тоже есть эта кошмарная штуковина! Это форменное безобразие, Гейл!
И контакт прервался. Капитан Моггз забрала у Гейл коммуникатор.
Кипя негодованием, Сомс взял Франа за руку, и они покинули убежище. Вроде бы спешить было некуда. Движение на дорогах по-прежнему оставляло желать лучшего. Но они двинулись в путь, и очень быстро. По дороге Сомс, все еще испытывая гнев, попытался разгадать значение тех двух слов и числа, что сообщила Гейл, хоть это и казалось невероятным на первый взгляд.
Вскоре после рассвета ученый купил газету двухдневной давности. Это оказалась самая свежая из доступных. Он проехал некоторое расстояние и сделал остановку в месте, где шоссе круто поворачивало к парку, излюбленному туристами, откуда открывались роскошные виды. Поставил мотоцикл и прочел новости, касающиеся войны и мира, а также детей и, следовательно, Гейл. А под конец скомкал газету и, не владея собой, разорвал на кусочки.
— Фран, мне ни разу прежде не случалось задавать тебе такой вопрос, — сердито произнес он, обращаясь к мальчику.
И сформулировал вопрос. Фран мог ответить на него, употребив два английских слова и число — те, что назвала Гейл. Но он не произнес этих слов. И числа тоже. Естественно, его народ не пользовался ни арабскими цифрами, ни двоичной системой счисления. Для Франа способ написания чисел был такой же сложной системой, как в Древнем Риме. А у Сомса не было ключа к этой системе. Так что пришлось попотеть, чтобы разгадать число, которое имел в виду Фран. И теперь Сомсу предстояло убедиться в своей правоте.
А затем, внезапно, он понял, что это правда. И даже знал почему. В нем нарастал гнев по поводу ситуации, особенно по поводу обращения с Гейл. Он думал, разумеется, и о детях, но заботила его прежде всего Гейл. Она страдала и была несчастна. Сомс помрачнел.
Он отшвырнул ногой обрывки газеты.
— Как здесь пишут, мои дорогие сограждане решили отдать должное уважение мнению человечества и пустить дело на самотек. Предполагается, что международный комитет ООН возьмет детей под опеку. И уж комитет приложит все усилия, чтобы вытрясти из вас информацию, откуда вы, зачем и когда вас должны хватиться. При этом и тебе, и мне известно, что они не примут ваших объяснений. Путешествия во времени невозможны. Так что они не поверят ни единому слову. Скорее, сочтут, что вы с Пятой Планеты. И попытаются добиться от вас согласия с их гипотезой. Используют различные техники дознания. Напичкают вас психотропными средствами. Станут…
Выражение лица Франа не менялось. Но и не было безразличным.
— Но этого не произойдет! — окончательно разъярившись, крикнул Сомс. — Только через мой труп! Так же считает и Гейл. Поэтому давай, поехали! Мы приготовим для них грандиозную фигу в кармане!
Он нажал на педаль. Помчался по узкой горной дороге. Внизу, у подножий гор рассыпались маленькие городишки вроде Блюваля. Они не разделяли опасений больших городов. В них не станут нацеливать ракеты с ядерными боеголовками. Так что бизнес в них процветал как никогда прежде, ибо орды жителей крупных городов рванули туда, скрываясь от опасности.
Теперь никого было не удивить выбором мест для парковки и разбивки лагеря. Сомс спустился вниз с высокой горы и въехал в маленький городок. Здесь они купили палатку, плоскогубцы, маленький примус, туристский фонарик, одеяла и спички.
Они вернулись к подножию холмов и расположились лагерем в безлюдном месте. Возле лагеря протекал быстрый и полноводный ручей, где водилась форель. Они рыбачили. И разговаривали. И рисовали схемы друг для друга. Готовили пойманную рыбу, продолжая рисовать схемы и разговаривать. Когда сгустились сумерки, Сомс зажег фонарь, устроился в палатке, а затем вышел проверить, не просачиваются ли наружу лучи света. И они рисовали еще больше схем.
Английский язык Франа улучшался гигантскими темпами, но эта дискуссия носила строго технический характер. И у них ушло еще целых два дня на то, чтобы Сомс сумел точно выяснить, что от него требуется. Он сделал чертеж устройства, которое предстояло изготовить. И понял, что на чертеже получился весьма упрощенный вариант гораздо более сложного аппарата. Предстояло адаптировать его для изготовления из подручных материалов. Предполагалось сделать то, что не получилось у Франа на плотине Навахо.
— И вот почему оно не сработало: ты не учел особенностей местных материалов, — сосредоточенно говорил Сомс — Эта штука работает, очевидно, потому, что огромное электрическое поле резко выключается и сходит на нет. Вот этот аппарат, который я задумал, должен выключать ток очень большой силы, не устраивая замыкания. Вся беда на плотине Навахо заключалась в том замыкании. Это было ошибкой!
Он помолчал, соображая. Воспользовавшись тем, что Сомс отвел взгляд, Фран воззрился на него с бесконечным уважением.
— Проблема в том, чтобы проделать большую работу по выключению электрического света, не допустив попадания искры в выключатель, — продолжал Сомс после тяжелых раздумий. — Вот и все. И неважно, как долго течет ток. Штука в том, чтобы выключить его моментально. Вот этому и придется уделить наибольшее внимание.
