цепочки — это слова. Система грубая и примитивная, но работает, когда много помех. Раньше это помогало. Если нужно предупредить об опасности, материнская планета попытается связаться с нами таким образом.
— Совершенно верно! — воскликнул Херндон с еще большим облегчением. — Несомненно, так оно и есть!
Он с уважением посмотрел на Бордмана и отключился. Экран погас.
“Он считает меня кладезем премудрости, — горько подумал Бордман. — Только потому, что я старший офицер. Но я знаю лишь то, чему меня учили. И рано или поздно это станет ясно всем. Проклятье!”
Он одевался, иногда выглядывая в окно. Некоторое время назад жуткий холод на Лани-3 стал усиливаться. Не исключено, что тому виной пятна на солнце. Эти пятна невозможно различить невооруженным глазом, но само светило выглядит таким бледным в окружении ложных собратьев, образованных зависшими в воздухе тучами замерзших ледяных кристаллов. Да, на этой планете вовсе нет пыли, зато льда — сколько хочешь! Он и в воздухе, и на поверхности почвы, и даже под ней. Если выражаться точнее, в результате бурения почв для устройства посадочной площадки на поверхность поднялись огромные слои замороженных гумуса и глины. Поэтому можно предположить, что на этой планете были облака, моря, растительность — но с тех пор минули миллионы лет, сотни миллионов. Сейчас тепла на ней хватает не на многое: есть атмосфера, и в солнечные дни в укромных уголках начинается небольшая капель. Для поддержания жизни этого недостаточно. Одна форма жизни не может существовать без других форм, а при столь низкой температуре ни одна естественная экологическая система не продержится. Однако в последние несколько недель климат настолько ухудшился, что даже искусственно поддерживаемая жизнь оказалась под угрозой.
Бордман натянул форму колониального разведчика с эмблемой в виде пальмы. “Разве можно найти более нелепый символ, чем тропическое дерево, для климата, где царит вечная мерзлота?! — размышлял Бордман. — Конструкторская группа величает эту эмблему не пальмой, а ядерным взрывом, потому что мы вечно
Он покинул спальную каюту и двинулся по коридору, пытаясь сохранять достоинство — во имя интересов Колониальной Разведки. Как дорого приходится платить за это достоинство! Он совершенно одинок здесь. Если бы только Херндон не смотрел на него как на полубога, их отношения могли бы стать более дружескими. Но Херндон преклонялся перед старшим офицером. И даже его сестра Рики…
На этом Бордман прервал свои невеселые мысли. Здесь, на Лани-3, обнаружились залежи ценных минералов, и планету стоило осваивать. Выстроили гигантскую посадочную площадку для космических кораблей, она улавливала из ионосферы энергию, необходимую для посадки транспортных средств, а также для нужд колонии. На случай возможной катастрофы имелся экстренный запас энергии. Они также располагали запасами продовольствия и условиями для их неограниченного возобновления. Обычно для таких целей используют гидропонные установки. Все нужно было привести в надлежащий порядок как можно скорее, чтобы высококвалифицированный офицер Колониальной Разведки проинспектировал планету и признал ее годной к заселению и использованию.
В миссии не было ничего экстраординарного, но Бордман, будучи свежеиспеченным старшим офицером, впервые получившим самостоятельное задание, порой чувствовал себя неадекватно ситуации.
Он прошел через туннель, соединяющий один корабль с другим, и попал в кабинет Херндона. Херндон, подобно ему самому, лишь недавно приступил к своим обязанностям. Он был настоящим поисковиком, подающим большие надежды в этой области, но управляющий колонией внезапно заболел и был вынужден вернуться на материнскую планету, передав все полномочия Херндону. “Должно быть, он, как и я, чувствует себя не в своей тарелке”, — думал Бордман.
Когда он вошел в кабинет, Херндон был увлечен прослушиванием шумов, идущих из приемника на столе. Загадочный сигнал записывался специальным устройством. Тут были различные звуки: треск и писк, шипение, стоны и свист, а также оглушительный грохот. Но сквозь какофонию отчетливо проступал прерывистый высокий звук. Он был достаточно монотонным и сильно отличался от фона. Иногда почти пропадал, а потом вновь становился достаточно громким и четким. В нем легко можно было различить длинные и короткие сигналы.
— Я посадил Рики за расшифровку полученной и записанной информации, — сообщил Херндон. Он вздохнул с облегчением при виде Бордмана. — Она применяет точки для коротких звуков и тире — для длинных. Мне кажется, можно использовать двух- и трехбуквенные слова в качестве ключа для более длинных слов. Это получится быстрее, чем проводить статистический анализ частот.
Херндон непрерывно нажимал клавиши на приборе для внутренней связи. Он передавал сестре информацию с таким видом, будто сподобился святого откровения.
“На самом деле никакое это не откровение, — подумал Бордман. — Мы в детстве часто использовали подобный трюк, когда хотели создать тайный язык. Мой интерес к этому исчез, когда обнаружилось, что такое сообщение нельзя ни записать, ни передать”.
Херндон повернулся к нему.
— Рики говорит, ей удалось опознать некоторые группы, и благодарит за совет, — сказал он. — Что теперь?
Бордман сел рядом.
— Мне кажется, похолодание не может быть локальным, — начал он. — Пятна на солнце…
Херндон молча развернул лист бумаги, где наверху были написаны цифры, а ниже располагались графики к каждой колонке цифр. Здесь были представлены данные об измерениях солнечной константы на Лани-3. Линия на графике круто обрывалась вниз.
— Глядя на этот график, можно прийти к выводу, что солнце постепенно гаснет, — предположил он. — Но такого быть не может, — поспешно добавил он. — Все дело в огромном количестве пятен. Может быть, они исчезнут. Но пока до нас доходит все меньше тепла. Насколько мне известно, таких случаев прежде не отмечалось. Ночные температуры на тридцать градусов ниже нормы. И, согласно сообщениям автоматических климатических станций, подобное происходит на всей планете. Средняя температура составляет минус сорок вместо минус десяти градусов. И все это — в результате появления огромного количества пятен на солнце…
Бордман содрогнулся. С солнечными пятнами ничего поделать нельзя. При этом годность пограничной планеты к обитанию напрямую зависит от них. Бесконечно малое изменение солнечной активности может привести к серьезным неприятностям с климатом. В книгах написано, что на древней материнской планете Земля начался ледниковый период, когда температура повсеместно снизилась лишь на три градуса по сравнению с обычной. А при повышении на шесть градусов на всем земном шаре воцарились тропики! Есть предположение, будто такие климатические изменения на планете-колыбели человечества обусловлены случайными конфигурациями пятен на солнце.
Лани-3 и без того покрыта ледовым панцирем до самого экватора. Наверное, солнечные пятна способны еще больше ухудшить местные условия. “Скорее всего, в сообщении с внутренней планеты содержатся дурные вести! — подумал Бордман. — Может быть, о том, что солнечная константа падает и процесс имеет постоянный характер”. Но не стал делиться опасениями с товарищем.
— Вряд ли грядут сколько-нибудь серьезные изменения, — сказал он вслух. — В любом случае, не мгновенно. Здешнее светило — класса земного Солнца, а они все похожи, хотя, конечно, имеют модификации цикла. Но обычно эти циклы гасят друг друга.
Голос звучал убедительно — даже для него самого.
Сзади послышалось шуршание. Рики Херндон тихонько вошла в кабинет брата. Лицо ее было бледным. Она положила на стол лист бумаги.
— Верно, — произнесла она. — Дело лишь в том, что циклы иногда гасят, а иногда накладываются друг на друга, и происходит усиление колебаний. Именно это и произошло.
Бордман покраснел и опустил глаза.
— Что? — набросился на сестру Херндон. — Откуда ты взяла эту чушь?
