за кого себя выдаете. И мне доставит большое удовольствие выбить из вас правду.
– Хотел бы я увидеть, как ты это сделаешь, – сказал Филипп. – Заходи сюда и проверь мои таланты.
– Ну уж нет, я не дурак! – воскликнул солдат, – Ваше признание может подождать до утра. Спокойной ночи.
– Кто ты? – крикнул ему вдогонку Джон. – Твоя сообразительность производит впечатление.
Но свет за дверью поблек, а затем и вовсе исчез.
– Его завтрашний приз, очевидно, стоит того, чтобы подождать, – сказал Филипп.
– Нас будет двое против него одного, и мы сможем его одолеть, – сказал Джон. – А сейчас давай попытаемся заснуть.
Однако тяжелые мысли не давали Джону покоя. Он привык к этому ощущению ожидания, когда мышцы готовятся к бою. Разве он не рвался в бой, стремясь отделаться от костыля, чтобы показать себя в деле? Но как Джон ни убеждал себя, что они с Филиппом окажутся утром победителями, он ощущал беспокойство и даже тревогу.
И все из-за Элизабет.
Впервые в его жизни кто-то по-настоящему зависел от него. Будучи самым младшим сыном, он привык не отвечать ни за кого, кроме себя. Каждый день готовил ему приключения. Сейчас же на нем лежала ответственность за титул, за два поместья, за прочую собственность, а также за одинокую, уязвимую, пусть и очень сильную женщину.
Что будет с Элизабет, если он погибнет? Вероятно, ее приберет к рукам Баннастер. Правда, не исключено, что она станет настолько отчаянно бороться за право собственного выбора, что король найдет более приемлемого мужчину для ее опеки.
Он был сейчас беспомощным и лишь теперь до конца понял, что чувствовала Элизабет в течение долгого времени, не имея возможности сказать свое слово. Хотя Джон полагал, что ее недоверие объяснялось пренебрежением к нему со стороны его семьи или ложными слухами о нем, он делал все от него зависящее, чтобы Элизабет вновь научилась кому-то доверять. Может быть, не приняв ее предложения разделить с ней ложе, он сделал шаг к тому, чтобы доказать, что он именно тот, кому она может доверять.
Глава 20
Среди ночи Элизабет проснулась и почувствовала, что сна у нее нет ни в одном глазу, хотя и не могла понять почему. Обнаружив, что она в постели одна, Элизабет была разочарована. Конечно, она не могла ожидать, что Джон залезет к ней в кровать, после того как он отказался от ее приглашения. И все же…
Тем не менее она его не винила. Он подарил ей удовольствие, которого она никогда прежде не испытывала. Приподнявшись на локтях, Элизабет огляделась. Огонь в камине догорел, и в темноте видно было очень плохо.
Однако она разглядела, что тюфяк Филиппа был пуст и даже выглядел так, будто на нем вообще никто сегодня не спал.
Элизабет сдвинула покрывало в сторону и ступила на холодный пол. Сколько часов прошло? Она осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор, но ничего там не обнаружила. Элизабет шепотом позвала Джона, но не услышала никакого ответа.
Джон говорил, что он будет поблизости. Она не могла представить себе, чтобы он оставил ее без охраны.
Элизабет спешно оделась и по освещенным факелами коридорам прошла к большому залу. Спрятавшись за аркой входа, она вгляделась и увидела несколько дюжин спящих на полу, завернувшись в одеяла, людей, но среди них не было никого, кто был бы похож на Джона или Филиппа.
Она не могла обыскивать все помещения, поэтому, снова вернулась в комнату Джона. Он не мог бросить ее. Даже обвиняя его в корыстолюбии, Элизабет находила для него причину остаться – он не мог отказаться от Олдерли, власти и богатства.
Но Джон был вовсе не таким. Возможно, он явился лишь для того, чтобы выполнить договор между семьями, но сейчас он испытывает искренние чувства к ней. Он порядочный, благородный человек, которому она постоянно отказывала в доверии. Уж не прогнала ли она его именно этим?
Надо перестать пережевывать подобные мысли. Скорее бы наступал рассвет, ведь она не успокоится до тех пор, пока не выяснит, что случилось с Джоном.
Но раньше чем Элизабет успела дойти до комнаты Джона, она обнаружила нечто такое, чего не заметила раньше, – его костыль, лежащий в коридоре возле стены. Элизабет подняла его и стала озираться вокруг, словно ощутив некую угрозу. Она вбежала в комнату, захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, будто боясь, что кто-то может попытаться вломиться в комнату.
Проходили минуты, но ничего не происходило. Элизабет сжимала костыль, словно это была последняя вещь, связывавшая ее с Джоном. Она вдруг подумала, каким тоскливым и пугающе одиноким будет ее будущее без него. Так где же он?
Когда Джон проснулся, в темнице было по-прежнему беспросветно темно, хотя у него появилось инстинктивное ощущение того, что приближается рассвет, а стало быть, и его столкновение с Баннастером.
Он не успел еще ничего сказать, когда его опередил Филипп:
– Я вспомнил!
– Что ты вспомнил?
– Хорошо, что ты проснулся. Я полночи мучился, пытаясь понять, кто является нашим тюремщиком.
– Время полночи. Ты захрапел почти сразу же.
