Джулия Лейтем
Честь рыцаря
Пролог
В огромном зале замка Баннастер, резиденции Николаса, виконта Баннастера, Диана Уинслоу прислуживала за ужином, твердя себе, что быть первой женщиной, принятой в Лигу клинка, – вовсе не означает купаться в лучах славы. За неимением доказательств ее существования все считали Лигу мифом, исключая тех немногих, которые были благодарны Лиге за помощь, изменившую их жизнь. Диана жаждала бороться с несправедливостью – как это делали таинственные члены Лиги – и верила, что придет время, когда люди приглушенным шепотом, веря и не веря, будут рассказывать друг другу легенды о ее деяниях. Но она никак не ожидала, что первое же задание окажется таким трудным!
Вот уже три недели она играла роль служанки и старалась заручиться доверием других девушек. Их хозяин, виконт Баннастер, славился жестоким обращением со слугами. Своих незаконных детей, которых у него было много, он никогда не признавал, и беззащитная женская прислуга боялась его как огня. Одна из женщин незадолго до появления в замке Дианы покончила с собой, не перенеся бесчестья.
Однако никто не обратился в суд и не попросил о помощи. Виконт убедил всех, что законы к нему не относятся. Миссия Дианы заключалась в том, чтобы заставить людей понять: если они будут держаться вместе, то смогут вынудить виконта изменить поведение; он почувствует, что за насилие ему придется нести ответ. Лига никогда не действовала в открытую; помогая жертвам, члены Лиги всегда оставались в тени.
Диана с подносом в руках переходила от стола к столу, предлагая гостям на выбор куски жареного ягненка. Рыцари, солдаты и путешественники набрасывались на мясо, стараясь заполучить лучшие куски и едва не опрокидывая поднос. На нее они не обращали внимания, она ведь была прислугой, неприметной на вид. Свои длинные белокурые волосы она прятала под головной убор служанки, закрывающий и шею. Был момент, когда ей захотелось вытащить кинжал, требуя уважения к себе. Но она неустанно боролась со своим взрывным характером.
Ее мысли обратились к Мэри Гарднер. Куда подевалась девушка? Мэри уже пришлось побывать в постели виконта. А ее молоденькая кузина должна была вот-вот поступить в услужение в замок. Мэри пугало, что девушку ждало такое же надругательство, которое перенесла она сама, поэтому она была готова сделаться союзницей Дианы. Но многих других еще предстояло убедить. Эти женщины были не такими, как Диана, которая выросла на арене для турниров, среди рыцарей своего отца, и привыкла считать себя равной мужчинам.
Мэри в это время полагалось быть в зале и помогать другим служанкам подавать кушанья. «Где же она?» размышляла Диана, чувствуя, как в ней растет тревога, которая, впрочем, никогда не исчезала до конца в гнетущей атмосфере замка Баннастер.
Она взглянула в сторону главного стола, надеясь, что виконт уже появился, но его не было. За столом, игнорируемый шумными гостями, одиноко сидел только младший брат виконта, юный Томас Баннастер, который был только на год старше семнадцатилетней Дианы. Ему предстояло стать священником, и большую часть времени он проводил с настоятелем приходской церкви, готовясь к будущему служению. Диана не часто видела его, но когда видела, ей требовалось усилие, чтобы оторвать от него глаза, отчего оставалось чувство неловкости и смущения. Томас не был таким высоким и столь широким в плечах, как брат, – ему ведь не позволялось упражняться со сквайрами и рыцарями. У него были темные волнистые волосы и самые печальные карие глаза, которые ей когда-либо приходилось видеть. Его худощавое лицо, красивое, с треугольными скулами и твердым подбородком, еще не приобрело мужественности зрелого мужчины. Но что-то в его манере держаться наводило на мысль, что он не все время проводил в молитвах.
От Мэри она узнала то, что ни для кого не было секретом, – мастер Томас не горел желанием становиться священником, но таков был его долг перед семьей. Когда родители братьев два года назад умерли от чумы, он решил, что, сделавшись наследником виконта, сможет сам решать, как жить. Но старший брат, которого он обожал, как поведала ей Мэри, заявил, что жизнь Томаса по-прежнему принадлежит церкви. Мэри добавила, что как-то заметила у него взгляд, полный отчаяния, который сразу же сменился другим, выражающим покорность долгу.
Может ли он стать ее союзником? – размышляла Диана. Божий человек, конечно же, не хотел, чтобы женская прислуга в поместье подвергалась насилию. Когда ушли последние двое, ужинавшие за главным столом, и мастер Томас остался один, она подошла к нему как бы затем, чтобы подложить мяса на его оловянную тарелку. Он поднял на Диану глаза, и когда их взгляды встретились, у нее появилось странное чувство духовной близости, как если бы они были как-то связаны. Но она никогда не встречала его до того, как появилась здесь три недели назад. Его лицо вспыхнуло, и он быстро отвел взгляд.
– Мистер Томас, сэр, – тихо заговорила она, – вы поговорили с вашим братом?
Не глядя на нее, он кивнул.
– Но я не смог добиться результатов, на которые вы рассчитывали.
Он говорил низким хрипловатым голосом, странно не соответствующим его молодости.
Она вздрогнула, осознав, что не вслушивается в его слова. Почему становится так трудно думать, когда она оказывается рядом с ним?
– Ваш брат не стал слушать?
– Он сказал, что это не мое дело. – Его рот искривился. – Он заявил, что станет говорить со мной на эту тему только тогда, когда в будущем я буду исповедовать его. Но я снова попытаюсь достучаться до него. Такое его поведение не соответствует Божьим установлениям.
Она неуверенно произнесла:
– Может быть, вы скажете, чтобы он представил себе, каково было бы его матери или сестре, если бы их обесчестили?
– Мой брат видит мир таким, как он есть, – сурово сказал он, – он не утруждает себя мыслями о том, что могло бы быть.
– Спасибо вам за любую помощь, которую вы можете оказать, мистер Томас, – сказала она, вежливо поклонившись перед тем, как отойти.
Она и не рассчитывала, что виконт послушает младшего брата, но все равно была подавлена.
Так где же Мэри?
Диана еще раз взглянула на пустующий стул виконта, массивный, богато украшенный резьбой, по которому легко можно было составить представление, насколько высокого мнения был о себе виконт. Тревога переросла в страх. Ей хотелось отправиться на поиски подруги, но она не могла пренебречь своими, обязанностями, особенно на глазах внимательно наблюдающего за всеми повара, который стоял в дверях, ведущих на кухню. Она продолжала прислуживать, протискиваясь между тесно стоящими столами, сооруженными из положенных на козлы досок, и, опуская поднос, предлагала гостям мясо, а сама постоянно поглядывала на входящих.
Когда повар наконец покинул свой наблюдательный пост, Диана выскользнула в коридор и стала торопливо удаляться от света и тепла. Звуки постепенно затихали, пока наконец она могла слышать только собственное частое дыхание, поскольку почти бежала через полосы света от торящих факелов. По винтовой лестнице, встроенной в стену замка, она поднялась выше. Проходя мимо охранника или слуги, она кивала им в знак того, что пользуется особым доверием виконта, радуясь, что при ней оказался пустой поднос, накрытый льняной салфеткой, как если бы она выполняла поручение.
Дойдя до спальни виконта, она поставила поднос на пол и, задержав дыхание, прижала ухо к двери. Внезапно дверь распахнулась, и Диана едва не упала, но успела выпрямиться в тот момент, когда другая женщина – Мэри – бросилась мимо нее. Она услышала рыдания, заметила склоненную голову и полубезумный, умоляющий взгляд, брошенный на нее Мэри перед тем, как служанка пустилась бежать.
Затем над Дианой навис виконт; он смотрел поверх ее головы и кричал вслед Мэри:
– Сейчас же вернись! Как ты смеешь не повиноваться мне?!
Диана сделала шаг назад и вжалась в стенку за дверью в надежде, что виконт проигнорирует ее как нечто совершенно неприглядное. Мэри была спасена. Только это и имело значение. Однако темные глаза виконта остановились на ней, в них загорелся внезапный интерес, отчего в животе у Дианы поднялась
