пришлось бы поплатиться жизнью, если бы выяснилось, что это не так. После чего им было назначено место встречи.
На этой встрече в глубоком космосе к ним приблизился совсем небольшой корабль. После того, как настороженные вооруженные люди тщательно обыскали «Сокол» и выяснили, что на нем нет никого, кроме двух пилотов, их проводили на вторую планету ближайшей звездной системы. Под прицелом турболазерных пушек они приземлились.
Участок представлял собой беспорядочную гроздь наспех смонтированных куполов. Тут же стояли самые разные корабли и другая техника. Всякая всячина. Многие механизмы имели такой вид, будто их потихоньку растаскивали на запасные части.
Когда Хэн спускался по трапу корабля, на его лице заиграла та самая улыбка, которая заставляла мужчин настораживаться и получше приглядывать за своими женами.
— Привет, Джесса. Давно не виделись, куколка.
Девушка, ожидающая у подножья трапа, насмешливо разглядывала его. Высокая, с копной тяжелых светлых локонов и точеной фигурой, которую не портил даже комбинезон техника. Вздернутый нос был густо усыпан : веснушками — маленькими отсветами самых разных солнц: Джесса побывала почти на стольких же планетах, что и Хэн. Насмешка гуляла по задорному лицу и светилась во взгляде больших глаз, насмешка — и только.
— Давно, Соло! Наверное, ты в уединении предавался религиозным раздумьям… нет, ты посещал торговые конференции. Нет! Ты был занят доставкой молока межзвездному фонду помощи детям! Соло, я не удивлюсь ничему, что бы ты ни сказал в свое оправдание. В конце концов, что такое стандартный год, а?
— Целая жизнь, девочка, — бархатным голосом медленно сказал Хэн. — Я скучал по тебе.
Чуть опустились ее ресницы. Она саркастически покивала, слушая эту тираду. Хэн, улыбаясь, изготовился обнять ее. Джесса увернулась от его рук, а стоящие вокруг мужчины вытащили оружие. Все они были в комбинезонах техников, с масками сварщиков, инструментальными поясами и сальными повязками на головах, но с оружием явно умели обращаться.
Хэн принял постный вид. То есть, он трепался, тем более что знал — к Джессе просто так не подъедешь. Она вечно отбреет, не ехидством, так какой-то непонятной серьезностью.
— Джесс! Я на прикол вставать не собираюсь. — Пушками они будут его от нее отпугивать. Ближе к делу. — Где Док?
И вновь Джесса молчала, непонятно глядя ему в глаза. Насмешка улетучилась с ее лица. Есть у него время для этих многозначительных пауз. Где Док?!
— Идем, Соло.
Оставив Чубакку присматривать за «Соколом», Хэн пошел вслед за ней через всю временную базу. Рабочая площадка представляла собой ровное пространство из расплавленной и застывшей соли (Хэн знал, что почти все твердые материалы годятся для плавки и формовки: минералы, растительная материя — и даже старые враги, в которых больше нет нужды). Техники мужчины, женщины, люди, нелюди — трудились над машинами всех категорий, в ремонте, сборке и модификации которых им помогали самые разные дроиды.
Вот это размах, восхищенно думал Хэн по дороге. Техников, выполняющих нелегальные работы, можно было найти почти везде, но Док, отец Джессы, поставил это дело на широкую ногу и пользовался заслуженной славой среди нарушителей закона. Всякий, кто желал, чтобы его корабль отремонтировали, не задавая ненужных вопросов, или кому требовалось изменить ИД судна и его внешний вид по причинам, которые не хотелось разъяснять, или кто срочно нуждался в том, чтобы купить или продать неизвестно как добытый кусок металлолома, знал, что надежнее всего обратиться для достижения своих целей к Доку. Если, конечно, он мог рассчитывать пройти суровую проверку его подчиненных. Техники Дока могли сделать с любым механизмом все, что вообще можно с ним сделать.
Некоторые модификации «Тысячелетнего сокола» были выполнены именно через Дока. Они с Хэном не раз имели дело друг с другом. Хэн восхищался этим изворотливым стариком, которого годами разыскивала, но так ни разу и не схватила Автаркия. Док воздвиг между собой и остальным миром множество буферов и держал на крючке немало бюрократов и осведомителей. На его техников не раз устраивали облавы, но всегда обнаруживали лишь опустевшие здания и ненужный хлам. Док шутил, что он — единственный уголовный преступник в Галактике, которому власти должны выплачивать пенсию за то, что благодаря ему они всегда при деле.
Петляя между разобранными на части кораблями и гудящими ремонтными доками, Джесса в конце концов привела Хэна в самый большой ангар базы. С одной его стороны из плит пермекса был сформирован куб офиса. Когда по команде Джессы дверь скользнула в сторону, Хэн получил возможность убедиться в том, что вкус Дока хуже не стал. Офис украшали пестрые вродианские ковры, для изготовления каждого из которых требовалась работа нескольких поколений. Убранство довершали полки с редкими книгами, множество драпировок, картины и скульптуры. Некоторые работы были выполнены величайшими художниками, а другие совсем неизвестными, просто сумевшими поразить воображение Дока. На монолитном, ручной работы деревянном столе стоял единственный предмет — кубик с голографическим портретом Джессы. Док очень любил этот портрет. Одетая в элегантное вечернее платье, улыбающаяся, очаровательная, совсем юная девушка на своем первом балу — вот как выглядел в кубике нынешний нелегальный технический гений высшего разряда.
— Где старик-то? — спросил Хэн, оглядывая пустую комнату.
Джесса опустилась в надувное кресло позади стола и сжала его толстые ручки с такой силой, что пальцы утонули в них.
— Его нет, Соло.
— Ценная информация! Ни за что бы не догадался об этом при виде пустой комнаты. Слушай, Джесс, играть некогда, даже если б ты и хотела. Я хочу…
— Я знаю, чего ты хочешь. — В лице ее была горечь, и это его удивило, как все в ней сегодня. И голос удивил, непривычно тихий, без звона и всегдашних приказных ноток. — Соло. Сюда никто не войдет. Моего отца нет. Он исчез. И никакого проблеска — где он, что с ним, несмотря на все мои попытки. Я перепробовала все… поверь, Соло, все.
Хэн тяжело опустился в кресло напротив нее. Джесса продолжала:
— Док отправился в одну из своих закупочных поездок — знаешь, новые товары для лучшего удовлетворения спроса или что-нибудь такое, что требуется для особого клиента. Он сделал три остановки, но в четвертое место так и не прибыл. Вот и все. Он, три члена экипажа и звездная яхта просто исчезли без следа.
Перед мысленным взором Хэна возник старик: загрубевшие от работы руки, быстрая, жесткая усмешка, венчик вьющихся седых волос. Старина Док. Хэну он нравился, но если Док ушел, тут уж ничего не поделаешь. Не многие люди, исчезнувшие при подобных обстоятельствах, когда-либо объявлялись снова. Судьба — это лотерея.
А печаль по поводу — слишком тяжелый багаж, чтобы таскать его с собой, скитаясь среди звезд. Хэн по опыту знал, что путешествовать нужно налегке.
Что я могу сделать? Я мысленно говорю тебе: прощай, Док. Чистого тебе неба в твоем последнем и бесконечном полете, дальше я имею дело с твоей единственной дочкой. С Джессой. .
Хэн отдал дань печали, время опять потекло. Он поднял взгляд. Джесса смотрела на него, и по ее взгляду Хэн понял, что она прочла на его лице, что он передумал и перечувствовал.
— Ты похоронил его, Соло?
Она же не девочка, чтобы не понимать.
— Ты недолго сожалел о Доке, да? — снова мягко спросила она. И вдруг, все тем же тихим голосом, выдала: — Ты ведь не допустишь, чтобы кто-то всерьез затронул твою драгоценную душу?
Это его задело. «Всерьез затронуло», как она соизволила выразиться.
— Если Док больше не в деле, я что, должен по этому поводу закатывать истерику? А ты сама, Джесс… — Прищурившись, она наблюдала, как он жестикулирует от нехватки слов. Хэн закончил: — Извини, милая, жизнь продолжается, и если ты упустила это из вида, то кончится тем, что с тобой не будут иметь дела.
