патроны. Зарядив карабин, достал мешочек с табачной пылью, и принялся методично, но скупо кидать ее щепотками за спину.
Собственно говоря, в том темпе, в котором он шагал по тайге, до лодки он должен добраться еще сегодня засветло — рассчитано все было четко. Но если у преследователей имеется второй вертолет, то они могут вычислить его курс, и выбросить группу где-нибудь впереди. Но, с другой стороны, они могут посчитать его очень умным, и подумают, что он от вертолета изменил маршрут. Он еще раз перебрал в уме все свои вещи; но нет, ни единой вещицы, что на нем и в рюкзаке, не побывало в руках бандитов, так что сунуть куда-либо жучок было невозможно.
И все-таки, когда до сумерек осталось часа три, он сделал круг и затаился на невысокой гриве, которая тянулась километра на четыре как раз вдоль маршрута. Так что, если преследователи есть, то бдительность у них к концу гривы притупится, и засада для них станет полной неожиданностью. Дистанция для него была вполне удобной — триста метров, а голая равнина, лишенная даже лиственниц, не оставляла преследователям ни малейшего шанса.
Не прошло и часа, как на краю равнины замелькало несколько точек. Впервые за весь поход Павел извлек из чехла отличный бинокль, приобретенный им в спортивном магазине, навел на мелькающие среди чахлых лиственничек, точки; четверо и собака. Он вел за ними бинокль, не отрываясь, и вскоре разглядел короткие автоматы, болтающиеся на плечах. Одеты ребятки были в добротный камуфляж и кепки-афганки, за спинами висели небольшие ранцы; значит, вертолетного обеспечения они не ждали.
Павел проговорил, мысленно наметив рубеж открытия огня — довольно обширную проплешину с очень низкой травой при полоном отсутствии кочкарника — он специально прошел в аккурат посередине ее:
— Ну, вы ребята и дилетанты… Зачем же вы в тайгу взяли оружие ближнего боя? Эт, кто ж вас тут подпустит на дистанцию ближнего боя? Разве что, такие же лохи, что и вы…
Вот они выскочили на прогалину. Павел не спеша, отложил бинокль, прижался щекой к гладкому прикладу карабина. Никаких особых чувство он не испытывал, даже азарта, как на охоте. Просто, надо было откатать нудную, необходимую работу, вроде перетаскивания в сарай пяти тонн угля. Он навел мушку на первого, плавно потянул спуск — передний, кинолог долбанный, подломился в коленях и рухнул на землю. Не обращая больше на него внимания, Павел подвел мушку под замыкающего. Выстрел! И тот растянулся на земле. Двое оставшихся с похвальной быстротой попадали на землю, и открыли ураганный огонь по гриве. Мало того, что били совсем в сторону от Павла, но их пули только на излете достигали гривы. Павел усмехнулся, повел карабином, глядя поверх прицельной планки, выискивая собаку, и тут увидел ее: она, будто дельфин в волнах, ныряла в высокой траве, стелясь в бешеном беге уже метрах в двухстах от Павла.
Переводя планку прицела на сто пятьдесят метров, Павел проговорил:
— Кинолог долбанный… Мог бы, и намотать поводок на руку… Прости, собачка, ты ни в чем не виновата, но верная служба нынче дешево стоит…
Он подвел мушку под передние лапы собаки, и нажал на спуск — бедный пес с жалобным визгом закрутился на месте. Павел добил его вторым выстрелом, вернул планку на триста метров, и поглядел на оставшихся в живых. Один шустро полз к краю проплешины, намереваясь укрыться в высокой траве и кочкарнике. Павел прицелился, и уже совсем без всяких чувство и мыслей, нажал на спуск. И с этим все было кончено. Последний поступил иначе, пока Павел отыскивал его мушкой, он сделал молниеносную перебежку, и упал за только что убитым своим товарищем. Моментально перекинув автомат на руку, принялся поливать то место, где успел засечь вспышку выстрела. Пуля, калибра пять сорок пять, даже и на излете, может чувствительно примочить в лобешник, а потому Павел перекатился метров на пять в сторону, и когда высунул ствол из-за укрытия, хитромудрый парнишка уже бежал прочь, взвалив своего мертвого товарища на плечи. Павел сгоряча выстрелил, но с трехсот метров пуля не пробила труп насквозь. Тогда он пару раз пальнул по ногам — и не попал. В магазине оставалось всего три патрона, а преследователь вот- вот мог нырнуть в траву. Выпускать его, ну никак было нельзя! И Павел принялся стрелять в голову, торчащую из-за плеча убитого. Первая пуля, видимо прошла мимо, от второй беглец дернулся, на десятый выстрел, Павел взял чуть-чуть выше, и попал — беглец подломился в коленях и рухнул в кочкарник, вместе со своей ношей.
Медленно дыша через нос, Павел вдавил в магазин десять патронов, одиннадцатый вставил в ствол, осторожно снял затвор, придерживая патрон в магазине, опустил его на боевой взвод, поставил карабин на предохранитель. Поднялся с земли, и, не оглядываясь, зашагал прочь. Усмехнулся про себя, пробормотал:
— Вот она ваша воровская и бизнесменская честь…
Лодку он нашел уже в темноте. Отвалив лиственницы, завел мотор, и погнал ее вниз по течению. Какая бы ни была реченка узкая, но в любую ночь всегда видно, куда плыть, а тут летняя ночь была не темнее пасмурного дня. Потому Павел без приключений вскоре выплыл на большую воду, и уже ничем не стесняясь, вывел газ до упора.
Солнце стояло высоко, когда мотор почихал, почихал — и заглох. Павел поглядел на два коротеньких дюралевых весла, плюнул в воду и устроился на дне лодки, на деревянной рыбине, привалившись спиной к стенке форпика, обняв правой рукой карабин. Оставалось либо ждать, когда на берегу появятся домишки здешней столицы — Туринска, либо надеяться, что мимо кто-нибудь проплывет и одолжит литров пятьдесят бензина. Впрочем, у Павла еще оставалось достаточно баксов, чтобы не выпрашивать дорогой и дефицитный в этих местах, бензин.
Проснулся он, будто от толчка. Быстро зашарил глазами по небу. Черт, совсем бдительность потерял… Это ж надо так лопухнуться: уснуть посреди реки… Однако небо было пустынным, река — тоже. Он сладко зевнул, потянул из рюкзака вакуумную упаковку ветчины, и тут… Нет, не померещилось. Река резко заворачивала в сторону, а из-за крутого откоса, будто видение, или сибирский Летучий Голландец, выплыл умопомрачительно красивый кораблик. Нет, не выплыл, он как раз стоял, приткнувшись носом к берегу, а на берегу мельтешила разноцветная толпа. Павел глянул в бинокль. Вот уж погоня, или засада так выглядеть не может: разукрашенные девки, толстопузые и толстомордые новорусы, подтянутые лысые мальчики по периметру веселья. Толпа топталась вокруг чего-то, лежащего почти у самого уреза воды, но за лесом ног Павел не мог разглядеть, что там лежало. А потому он схватил весла, и погнал лодку к берегу. Компания была так увлечена, что на Павла обратили внимание только мальчики по периметру. Один из них передвинулся к берегу, к тому месту, куда должен был ткнуться нос лодки, и заорал:
— Куда прешь, рожа?! А ну плыви своим путем!
Павел ласково сказал:
— Ты сначала погляди, кого рожей именуешь, а потом базлай. А то, как раз по собственной роже и схлопочешь…
— Че-е-е?!. — и верзила потянул из подмышки пистолет.
Павел вскинул карабин, и еще ласковее протянул:
— Только дернись, кабан, всех положу. Ты со своей пуколкой никак не вытанцовываешь против серьезного оружия.
Тут, наконец, кто-то из крутых обратил внимание на новый персонаж на сцене. Высокий верзила, с волосатым пузом, высунувшемся из расстегнутой дорогущей спортивной куртки, спросил недовольно:
— Че, здешний егерь, что ли? Сотни баксов хватит?..
Павел рассмеялся:
— Ты что, пацан, с Кипра свалился?! Отсюда до ближайшего егеря тыщи две километров по прямой, а то и все три наберется… Турист я.
— Тури-ист?! — верзила оживился. — Слушай, турист, а у тебя фотика случайно нет?
— А как же… А вы что, в такое экзотическое путешествие отправились, и фотоаппаратов не прихватили?
— Да были у нас фотики, аж два. И даже видюшка. Перетопили по пьянке…
Павел пошарил в форпике, достал фотоаппарат, и тут только разглядел, что лежало на берегу. А лежал там здоровенный матерый сохатый. Павел воскликнул:
— Ба, и как же вы его завалили?!
— А прямо с палубы… Девчонки сфотографироваться хотят — сил нет. Да и нам не мешало бы с таким
