вино.
— Да тут нет его… — растерянно протянул Генка.
— Естественно… Оно ж в кабине, за задним сиденьем…
— Димыч, ты что натворил?! Оно ж тут нагрелось, чуть не до кипения…
— В самый раз…
Генка подошел к импровизированному столу под ивой, держа на отлете по бутылке в каждой руке, растерянно сказал:
— Может, еще успеет охладиться? Или, тогда с белым?..
— Госсподи, еще один… — Димыч картинно закатил глаза под лоб. — Гена, пора отвыкать от плебейских привычек. Кто ж в приличных домах Вашингтона и Нового Орлеана под шашлыки пьет белое вино?
— Дак, а чего ты красное в холодильник не положил? Там еще места для целого ящика…
— Гена, кто ж красное вино охлаждает?! Его, наоборот, на солнце нагревают! Беда мне с вами, с плебеями… Вас же еще года два придется воспитывать, прежде чем в свет выводить…
Генка обиженно протянул:
— Давно ты таким аристократом стал? Еще года три назад с тобой из одного стакана пили, и одной корочкой на двоих закусывали…
— Гена, никогда не поздно стать аристократом, — наставительно произнес Димыч. — А у меня это было до сих пор скрыто в генах. Как только возникли соответствующие условия, тут же и проявилось. Вон, погляди на Пашку, все схватывает налету. Еще в прошлом году был плебеем, простым слесарем, в элиту пробился только этой зимой, а уже знает, что красное вино надо нагревать на солнце, белое вино можно пить только под рыбу, а вилку нужно держать в левой руке…
— Аристократ, бля… А рожа рязанская…
— Я ж не говорю, что потомственный… Я из сибирской аристократии…
Но тут уж возмутился Павел:
— Димыч, ты загибай, но знай меру! У тебя же фамилия типично москальская. Самое раннее, твоего деда или прадеда откуда-нибудь из-под Рязани в столыпинском вагоне доставили. Вот я уж точно, сибирский аристократ. По семейному преданию мой прадед с Ермаком в Сибирь пришел. Только глянь на подробную карту Сибири, там десятка два деревень по имени Лоскутово найдешь. Мои предки расселялись по Сибири и ставили деревни. А покажи мне хоть одно Астахово?..
— Да есть Астахово!.. А из моих предков вроде никто не сидел…
— При чем тут 'сидел'? Арестантские вагоны стали называть столыпинскими уже при Советской власти. А до революции в них как раз и возили переселенцев в Сибирь. Столыпин ведь целенаправленно пытался заселить Сибирь земледельцами…
— Загибаешь ты, Паша, насчет того, что твой прадед с Ермаком в Сибирь пришел. Я где-то читал, что один американец засу… э-э… посчитал всех, кто ныне утверждает, что его предки приплыли в Америку на 'Мэй Флауэре'. Получалось, что на этом крошечном паруснике пассажиров было больше, чем на 'Титанике'.
— Не знаю, как там насчет 'Титаника', но все, кто пришел с Ермаком в Сибирь, известны по именам, а было их там числом меньше полутысячи. А вот с самим Ермаком Тимофеичем, дело темное. Мой дед в университетской библиотеке читал старинную хронику, безвестного автора, там упоминался как раз некий Еремей Лоскут, а еще упоминалось, что Ермак вовсе не атаман разбойников. Еще во времена Ливонской войны в русском войске имелся некий полковник по имени Ермак, занимался всякими грязными делишками, вроде рейдов по тылам и глубокой разведки. Так что, на мой взгляд, захват Сибири, не что иное, как типичная заграничная операция русского спецназа, с целью проведения государственного переворота и установления режима, приемлемого для России. А что, вполне реально? Вызвал к себе Иван Васильевич чем-то проштрафившегося полковника Ермака, так, мол, и так, товарищ полковник Ермак, либо я тебе голову отрублю, либо ты мне принесешь Сибирь на блюдечке с голубой каемочкой. Товарищ Ермак взял под козырек, повернулся налево кругом и пошел брать Сибирь. Вскоре объявился на Волге, собрал группу спецназа, таких же отморозков, что и сам, потренировал ее в обстановке, максимально приближенной к боевой. То есть пограбил купчишек. Заодно этим и дезу запустил в средства массовой информации, и спецслужбы хана Кучума. Мол, Москва тут ни при чем, а вовсе даже наоборот, он, Ермак Тимофеевич, лютый враг Москвы. А потом пошел совершать переворот, но не будь дураком, вместо того, чтобы сажать на сибирский трон послушного ханенка, уселся сам, присвоив себе диктаторские полномочия.
— Интеллектуал ты, Пашка, сил нет!
— Сам хотел в корешах писателя иметь, вот и терпи…
— Ну, ладно, прошу к столу!
Однако все и так уже сидели вокруг куска полиэтилена, заменявшего скатерть. На сей раз, штопор не забыли, и Павел в два счета откупорил бутылки с вином. Пока он откупоривал, Димыч привстал, поглядел в сторону джипа, проговорил добродушно:
— Стоят, декаденты… Пашка, я от тебя новых терминов набрался, в феню их подмешиваю, все чумеют! Кстати, господа опера и литераторы, кто из вас с акаэмом хорошо обращается?
Павел развел руками:
— Веришь, Димыч, только в школе в руках держал, да пару раз стрельнул, из АК-47…
— Верю. Ох, уж эта наша доблестная Советская Армия… Значит так, придется тебе, Гена, в случае, если эти волюнтаристы пойдут в атаку. С акаэмом продвинешься под бережком во-он до того овражка, зайдешь в тыл. А ты Паша, с наганом, аналогично под бережком в другую сторону. Укрываясь во-он за теми кустиками, тоже зайдешь в тыл. А я уж тут буду, дам защищать.
Генка проворчал:
— Вечно ты, Димыч, выбираешь себе самую выигрышную позицию… Нам с Пашкой, значит, пули, а тебе поцелуи доблестно спасенных тобой от супостатов, дам?
— Естественно. Должен же я иметь хоть какие-то дивиденды за то, что выполняю роли одновременно Наполеона Бонапарта и Александра Македонского…
Павел покаянно проговорил:
— Братцы, я, правда, не хотел вас подставлять…
— Брось, Паша, не комплексуй, — проговорил Димыч, разливая вино. — Неужели бы мы тебя бросили на произвол судьбы?
— Да, но вместе со мной и вы теперь попали под колпак?..
— Ага! А вот сейчас проверим, как ты умеешь писать детективы… Давай, сначала по первой, а то шашлыки остынут…
Шашлыки были до того вкусными, что куски мяса сами проскакивали в глотку. Павел не заметил, как умял пару шампуров, и осушил оба стакана вина, пришедшиеся на его долю. Димыч поглядел победно на Генку, спросил:
— Ну, как?
Генка невнятно проговорил с набитым ртом:
— Димыч, ты гений! Я тоже хочу быть аристократом.
— Хочешь быть аристократом, будь им! — веско изрек Димыч. — Паша, тащи водку.
Когда Павел принес из холодильника бутылку, Димыч нерешительно повертел ее в руках, поглядел в сторону 'джипа', спросил:
— Ты как, Паша, владеешь приемами быстрого отрезвления?
— А как же! Могу две бутылки высосать, а потом одно могучее усилие — и трезв, как стеклышко. Только потом зверски голова болит, и тошнит.
— Ну, тогда будем отдыхать, не обращая на этих козлов внимания… — Димыч разлил водку, проговорил, взяв очередной шампур: — Итак, Паша, проверим твои способности к дедуктивному мышлению. Что ты скажешь, по двум эпизодам нападений?
— Что тут сказать? — раздумчиво проговорил Павел, прожевав кусок мяса. — Значит так; первые меня сразу пытались утопить, а вторые всего лишь прощупать. Следовательно, за мной опять охотятся две банды, скорее всего конкурирующие.
— Великолепно! — восхитился Димыч. — Я всегда говорил, что в тебе умер великий опер.
