Павел втиснулся на заднее сиденье, бедро его прижалось к тугому бедру Гали, а на колени тут же примостились не менее тугие бедра Оксаны. Ощущения — потрясающие. Кровь тут же бурно закипела. Павел даже подумал, что не мешало бы его сунуть в барокамеру, а то взорвется раньше времени. Однако Бог миловал. Они пролетели мост, выехали на трассу, Генка наддал, и вскоре они уже сворачивали на неприметную дорожку, ведущую в весьма живописное местечко на берегу протоки, а с другой стороны имелось пойменное озеро, короче говоря, все удобства, вплоть до рыбалки и песчаного пляжа. Павел бывал тут, проезжал несколько раз на велосипеде.
Генка вдруг сказал:
— Не пойму я чего-то… Вон та 'восьмерочка' тащится за нами от самого города…
— А это хвост… — безмятежно обронил Димыч.
— Хво-ост?! — вскричал донельзя изумленный Генка. — Димыч, ты, что ли, попал под внутреннее расследование?
— Да ты что, Гена?! Меня же сразу шлепнут, без следствия и суда… Ты же знаешь, сколько народу на меня зуб точат? Это хвост за Пашей.
— Пашка, ты опять куда-то вписался?
— Вписался… — обречено подтвердил Павел. — Вот только пока не знаю — куда…
— Ну, у тебя тала-ант…
Генка затормозил под кроной огромной ивы. Хвост слегка замешкался, но сделал вид, будто просто так ехал мимо, проехал чуть дальше по приречной террасе, и остановился метрах в пятистах.
— Во, бля, какой нахальный… — проговорил Димыч и вылез из кабины.
Павел тоже вылез из душного пространства, размял ноги. Девочки выпорхнули на солнышко, и стремительно разоблачаясь, кинулись к воде. Одна Оксана осталась, спросил:
— Что так долго не являлся?
— Ну, дак… Ты ж сказала, когда кого-нибудь убью, тогда приходить…
— Юморист…
Он слегка приобнял ее за плечи, сказал:
— Работы было много… Мне ж хочется поскорее стать знаменитым писателем…
Пока девчонки купались, а Димыч готовил мангал, Павел пошел за дровами. В пойме росло достаточно деревьев, и сухостойных ив в том числе, только давани как следует, она и свалится, топором рубить не обязательно. Павел приволок сразу два толстых ствола. Димыч вскричал:
— Учись, Генка, у старого таежника! Для шашлыка настоящие дрова нужны, а не хворост. Так что, бери топор и руби дрова.
Павел поглядел из-под ладони туда, где стоял хвост, машины не было.
— Димыч, уехали, декаденты…
— Ага… Поехали к боссу за инструкциями… Паша, это только доказывает, что бояться нечего. За тобой ходит такая шпана, что и волноваться не стоит, даже мобильных телефонов нет…
— Но ведь утопить пытались…
— Может, ошиблись? Или прощупать хотели?
— Вот именно, ошиблись, матерого кота за котенка приняли…
— Эт, ты что имеешь в виду?..
— А то… Попробуй, утопи голыми руками матерого кота…
— А, вон ты что… Видел я одного мужика, который по пьянке кота пытался утопить… Я тогда еще лейтенантом был… Н-да, в больницу увезли, бедолагу…
— Во-во, коты, вообще, интересные звери. Я одного мужика знал, алкаш запойный. От него жена ушла, только кот остался. Метр двадцать с хвостом. Друзья были, не разлей вода. Частенько вместо опохмелки мужик ему на последние деньги рыбки покупал, или яичко сырое. Но однажды, по пьянке, взбрело мужику взять кота в руки и дунуть ему в морду перегаром. Котяра другана порвал так, что он в больницу попал. Веришь, потом пить бросил. Все говорил, что если лучшему другу не нравится, что он пьет, тогда уж и не стоит пить-то…
Генка, тем временем достав из багажника топор, принялся умело рубить дрова. Павел еще раз сходил за дровами, критически оглядел кучу. Димыч, насаживая куски мяса на шампуры, проговорил:
— Хватит дров, Паша. Растапливай мангал. Ивовые дрова для шашлыка — в самый раз.
Димыч без затей выкопал канавку в земле, обложил ее положенными на ребро кирпичами, и мангал был готов. В протоке визжали девчонки, светило еще не жаркое утреннее солнце, и было так хорошо, что не верилось, что рядом крутится смерть, кругами, как тигровая акула…
Павел с былой сноровкой развел костер, заложил огонь толстыми поленьями, чтобы нагорело побольше углей, и растянулся на траве, глядя в голубое небо.
— Де-ево-очки-и! — вдруг заорал Димыч. — Пора и вам помочь…
Из протоки вылезли три русалки, с мокрыми волосами, видимо расшалились во всю. Даже не побоялись прически испортить. Димыч вручил им фанерки, и настрого приказал разгонять дым без остановки. А так же переворачивать шампуры каждую минуту.
— Пошли, освежимся! — крикнул Димыч, и первым ринулся с берега в воду.
Течение в протоке было несильным, и Павел выплыв на середину, не спеша загребая кролем, с легкостью держался на месте. Димыч подкрался к нему и попытался утопить, но Павел мгновенно извернулся в воде, и сам запихнул Димыча в глубину.
Вынырнув и отплевавшись, Димыч с уважением протянул:
— Ну, ты, Пашка, всегда начеку…
Выбравшись на берег, они подошли к мангалу. Павел потянул носом. Пахло многообещающе. Димыч принялся поправлять угли, сдвинув шампуры в сторону, и тут что-то предостерегающе крикнул Генка. Но Павел уже и сам видел огромный импортный 'джип', на приличной скорости прыгавший по берегу. Генка сделал Павлу знак рукой, означавший не иначе как приказ рассредоточиться. Павел передвинулся чуть в сторону, Генка отошел в другую, и 'джип' теперь оказывался в 'клещах'. Димыч невозмутимо колдовал над мангалом. Резко тормознув, 'джип' встал перед кучей дров, видимо водитель побоялся покрышки попортить, а то бы и на мангал с шашлыками наехал. Из машины полезли шкафы в черной джинсе, черных очках, черных майках и рубашках, короче, эсэсовцы конца двадцатого века.
Павел пожалел, что не успел добраться до нагана, только сзади, за плавки, сунул нож в ножнах. Стоял, небрежно щурясь на солнце, и наблюдал. Димыч с Генкой тоже медлили, видимо не могли решить, что лучше, предъявить свои красные ксивы, или по-простому, набить морды? Наконец, видимо вожак, один из верзил выступил вперед, обошел кучу дров, подошел к Димычу и рявкнул:
— Это наше место! А ну сваливайте отсюда!
Димыч невозмутимо поправлял шампуры.
— Ты что, мужик, не понял?! — взвизгнул верзила и вдруг ткнул Димыча носком кроссовки в бок.
Лучше бы он этого не делал. Не вставая, Димыч вдруг крутнулся на месте и подсек его под колено. Верзила даже не успел убрать ногу от его бока. Агрессор грянулся во весь рост навзничь, а Димыч, в молниеносном змеином броске взвившись на мгновение вверх, провел удар 'молот' в солнечное сплетение. Саданул так, будто кувалдой по матрасу. Парень конвульсивно взбросил руки-ноги, и замер, широко разбросав конечности. Павел тут же сориентировался, выдернул нож из ножен и, покручивая его в руке, пошел к джипу неторопливой такой, рабочей походкой.
По пути прихватил топор, ловко перекинув нож в левую руку, бросил через плечо:
— Димыч, ты знаешь, что делать, чтобы труп не всплыл?
— А чего тут не знать? — послышался безмятежный голос Димыча. — Вспороть брюхо да проткнуть легкие…
— Вот и займись, а мы пока с Генкой остальных волюнтаристов переколем…
Генка, скорчив рожу, видимо срисованную с какого-то вампира из западного ужастика, клацая затвором 'Макара', сладострастно зачастил:
— Паша, Паша… Сделай так, чтобы фонтан крови… Люблю я это дело, чтобы фонтан горячей крови… Вон тому, борову, по глоточке, а?.. — откуда он достал пистолет, Павел понятия не имел, Генка, как и все, был в плавках и только что вылез из воды.
Павел, покручивая по очереди то нож, то топор, надвигался на 'джип', как сама смерть. И нервы у
