нею по телефону.
Обо всем.
Потом возвращался домой, запирался на кухне и всю ночь напролет писал дурные стихи: ситуация, как вы понимаете, для того возраста тоже вполне стандартная.
Потом она поступила в университет, а я, естественно, провалился.
Чего и следовало ожидать.
Не потому, что я был хуже подготовлен, вовсе нет, подготовлен-то я как раз был – намного лучше нее.
Просто мои родители были стандартными советскими кандидатами наук, «геологами-работягами», а Ленкин папа служил важной шишкой в конторе, которую полушепотом называли «комитетом глубинного бурения».
Ну и чему же тут удивляться?
А что, кто-то считал, что в СССР отсутствовало социальное неравенство?!
Трижды ха!
Хотя я-то как раз был в те времена – еще довольно наивен, и искренне не понимал, почему меня, прямого потомка древнего дворянского рода по маме и известного красного командира – по отцу, держат там за безродную дворняжку.
На самом деле – вполне стандартное явление.
Правда, меня, может и из-за этого, до сих пор искренне выбешивает ублюдочное и хамское высокомерие нуворишей, – прямых, как правило, потомков той самой старой советской номенклатуры, – чему многие из них после моих вспышек искренне удивляются: ну ты-то чего бесишься, парень?!
Ты ведь, – типа, – тоже наш.
Буржуинский.
Все при тебе: и немаленький собственный бизнес, и образование…
Ваш?!
Трижды ха!
Я, ребят, – не ваш.
Я, извините, – свой собственный…
…Ну да бог с ними со всеми.
Нам же с вами куда более интересно, что Ленка, будучи умненькой девочкой, собственно говоря, никогда и не рассматривала меня как «подходящую партию». Единственный наш с ней «секс», если его можно назвать таковым, – скорее это все-таки был банальный, правда, далековато зашедший, петтинг, – состоялся на станции метро «Воробьевы горы».
Точнее, – не на самой станции, разумеется.
А на том мосту через Москву-реку, где эта самая станция располагается.
Да и случился он много позднее, на втором, по-моему, курсе, когда я уже стал «подающим надежды молодым московским поэтом», и подобное приключение перестало выглядеть совсем уж вопиющим мезальянсом.
Так, случайная забава молодой взбалмошной леди…
Нормально.
Было – и прошло.
Делов-то.
Я б, наверное, вообще обо всем этом сейчас и не вспоминал, если б много позже, вернувшись из армии, с войны, не набрал как-то с холодным любопытством кое-что понявшего в жизни молодого русского мужика так и не забытый, как выяснилось, ее довольно простой телефонный номер.
И не убедился в том, что на том конце провода меня считают отнюдь не романтическим героем, а самым банальным неудачником, стандартным пушечным мясом, каковым всегда любые «элиты» и считали обязанных драться и умирать за их благосостояние молодых солдат.
В принципе, иного и не ожидал.
Вот только насчет моего предполагаемого будущего лузерства на том конце провода – немного погорячились.
Ага.
А так – плюнуть да и растереть…
Джейн. 2004. Осень
Ее, естественно, звали Женькой.
«Джейн» – придумал я, все остальные – подхватили.
Поскольку имечко ей это подходило как волоокой деревенской корове высокое драгунское седло с галунами и, прости господи, позолотою, то прижилось оно в нашей дурной кампании, само собой, – моментально.
Добрые у нас ребята в пабе, ничего не скажешь…
А познакомился я с ней у себя на службе, она к нам заказ пришла делать на рекламную кампанию.
Ну, скажем так, не совсем к нам.
К своему приятелю.
А этот самый ее приятель на ее и на мою беду работал как раз у меня в конторе.
Маркетологом.
Вот он тогда мне и позвонил по внутренней связи.
– Привет, – говорит, – шеф. У меня тут девушка знакомая сидит, ей реклама нужна. Полный цикл. А я, сам знаешь, «подобен флюсу». Как любой узкий специалист. Может, примешь?
– А заходите, – отвечаю. – Клиентам, особенно если они хорошенькие девушки, – всегда рады…
Пауза.
– А откуда, – интересуется, – ты знаешь, что она хорошенькая? Ты же ее еще в глаза не видел?
Я – аж сглотнул.
– Леш, – вздыхаю, – ты сколько у меня работаешь? Лет семь, наверное?
– Да побольше уже, – отвечает. – Я к вам еще перед кризисом пришел. В девяносто седьмом…
– Ну вот, – снова вздыхаю. – И ты считаешь, что за столько-то лет я твои повадки не смог изучить? Нда… хорошенького же ты обо мне мнения…
– Все, – хохочет, – идем. А то мне сейчас стыдно станет. И секретарей предупреди, чтобы пустили, а то важный стал в последнее время…
– Предупрежу, – ухмыляюсь в ответ. – Клиентку только доведи. В целости, так сказать, и сохранности…
Довел.
Я даже сначала обалдел слегка.
Девушка оказалась… гкхм… как бы это сказать помягче… довольно взрослой. Лет эдак тридцати пяти.
Не из обычной коллекции Лехиных моделек.
И несмотря на общую ухоженность… гм… несколько для нашей среды необычной, что ли…
С одной стороны – сразу видно, что на кусок хлеба с маслом зарабатывает.
И на икру сверху, возможно, – даже и черную, а не баклажановую. И еще на солярии с массажистами и прочими косметологами чуть-чуть остается.
А может – и не чуть-чуть.
Но, блин, откуда в наши дни в центре огромного столичного мегаполиса может взяться эдакая милая, глухая, слегка даже малороссийская, провинциальность?!
Да еще и с достаточным количеством денег, чтобы сделать заказ в отнюдь не самом дешевом рекламном агентстве?!
Чудны дела твои, Господи.
Ей бы на рынке семечками торговать…
…Черные, прямые волосы.
Круглое личико с нежной кожей и забавными веснушками.
Большой рот с полными, чувственными губами.
