об этом? Там поговаривают о частных субсидиях, о большей самостоятельности. Это какой-то правительственный план.
— План? — переспросила Люсия. — И какой же?
— «Новые пути», так они его называют. Партнерство государства и частных лиц. Эта школа — одна из первых. В общем, она лучшая из тех, что нам доступны, а должна стать еще лучше. И разборчивее. Она сможет сама решать, кого примет. Забрав из нее Эллиота, мы лишились бы гарантий того, что нам удастся устроить в нее Софию.
Люсия покачала головой:
— Не понимаю.
— Они же брат и сестра. Если брат уже учится в школе, та обязана принять и сестру.
— Я не об этом, — сказала Люсия. — Я о другом — мне непонятно, зачем вам это. В смысле преподавания, это хорошая школа. Отличная. Но в ней напали на вашего сына. Его избили, порезали, искусали. Почему же вы хотите послать в нее и дочь?
Отец Эллиота поднял руку, почесал переносицу. Люсия увидела, что его глаза, и без того уже красные, обведенные темными кругами, наполнились слезами. Он крепко зажмурился, снова открыл глаза. Смахнул единственную оказавшуюся непокорной слезу.
— Мы думали… — начал он — и умолк. Откашлялся. — Мы думали, после случившегося… Я говорю о смерти мальчика, того, убитого учителем. Он ведь был одним из них, верно? Я знаю, знаю — все молчат. Но все знают, что это был он, так?
— Донован, — сказала Люсия. — Донован Стенли.
Отец Эллиота кивнул.
— Сначала мы не собирались. Возвращать его в школу, я об этом. Но после случившегося… Мы думали, что оно всему положит конец.
— Вы думали, что теперь ему опасность грозить не будет.
Он снова кивнул, утвердительно.
— А когда мы посмотрели другие варианты, инспектор. Другие школы. Некоторые из них… Это попросту невозможно. Отдавать в них детей. Ну и София, конечно. Нам следовало думать о Софии.
ни сло В. Држи свою рыжую пасть на зам К.
— Царапины. Синяки. Все это он мог заработать, играя в футбол.
— Он играл в футбол?
— Нет. Не играл. Но суть не в этом.
— А в чем?
— Суть в том, что ничего серьезного в них не было.
— И вы ничего не предприняли?
— Нет! О Господи. За кого вы нас принимаете? Конечно, предприняли.
— Что? Что вы предприняли?
— Во-первых, поговорили с Эллиотом. Поговорили со школой.
— Что сказал Эллиот?
— Ничего. Ничего он не сказал. Вернее, сказал, что упал.
— А школа? С кем вы там разговаривали?
— Мы поговорили с директором. Я поговорил. Сказал ему, что, по нашему мнению, происходит. Попросил приглядывать за Эллиотом.
— И что он ответил?
— Что нам беспокоиться не о чем. Что, согласно его опыту, в возрасте Эллиота дети всегда дерутся. Все участвуют в небольших потасовках.
— Потасовках.
— Именно. Однако он пообещал внимательнее присмотреться к происходящему. Сказал, что попросит об этом персонал школы.
— И что после этого произошло?
— Не знаю. Полагаю, не многое. Сильно лучше не стало, но и хуже не стало тоже. Так оно, во всяком случае, выглядело. Мы же не знали о смс-ках.
— А позже? Что произошло позже?
— Позже?
— После нападения на Эллиота.
— Я вас что-то не понимаю.
— Что сказал вам директор после этого?
— Да, собственно, ничего. А что он мог сказать? И что мог сделать? Свидетелей же не было, инспектор. Вы не забыли? покон Ч с собой. сли Вр Ншся все = сдох Ншь
Он уже встал. Уйти ничто ему не мешало, и все-таки он медлил. Стоял, сжимая руками спинку стула. Люсия заметила вдруг кожу у его ногтей. С лунок были срезаны полоски кожи, кое-где проступала кровь.
— О вас будут писать, — сказала Люсия. — Пресса, репортеры, они вцепятся в это. И вцепятся в вас.
Отец Эллиота кивнул.
— Главным образом, из-за школы, — продолжала Люсия. — Из-за того, что в ней случилось.
— Из-за того учителя. И выстрелов.
— Верно. Предупредите жену. И дочь тоже.
— Предупрежу, — сказал он. — Уже предупредил.
Люсия покивала. Она ждала. Однако отец Эллиота так и стоял на месте.
— Со временем все уляжется, — сказала Люсия. — Если им не удастся найти подходящий ракурс. Не удастся найти связь. Тогда они займутся чем-нибудь другим.
— Да. Надеюсь.
— Но если я смогу вам чем-то помочь. В это время. Чем именно, я не знаю. Однако вам известно, где меня можно найти.
— Спасибо. Спасибо вам.
Люсия встала.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Правда, до ужаса жаль.
Отец Эллиота откашлялся. Похлопал себя по карманам. Окинул взглядом стол.
— Ну, до свидания, — сказал он. И ушел.
В комнате опять потемнело, на этот раз потому, что до нее дотянулась тень здания напротив. Просунув пальцы в щели между планками жалюзи, она крепко обхватила ими мебель, пол, стены.
Мы след М за тобой даже Сли ты нас Н видишь мы смо3 м за тобой Люсия посидела немного в одиночестве. Взяла лежавший перед ней сотовый телефон, положила оба больших пальца на кнопки джойстика. И начала прокручивать сообщения.
А саками от всех рыжх Вняет?
Она представила Эллиота, он сидит в одной комнате с родителями, но слова, появляющиеся видит на экране, сталкивают его в пустоту одиночества и страха. ну как твоя Хря? скоро Т заг Ншься от рака??
Она попыталась решить, как поступила бы на месте Эллиота. Попыталась, понимая, впрочем, что уже решила. И она, подобно Эллиоту, предпочла положиться на отнекивание, на то, чтобы доверять только себе, стараться справиться с болью, которую ей причиняют, без чьей-либо помощи. сли Н убе Ршь это с Хри мы его от РжМ
А почему? Потому что помощь, которая ей предлагалась, помощью не была. Эллиот понимал, в какого рода реальности он очутился. Его родители имели намерения самые добрые, но сделать ничего не могли. Друзья, если у него были друзья, тоже имели добрые намерения, но были слабы. Существовала, конечно, сама школа, так же, как у Люсии существовало начальство. Однако, подобно Люсии, Эллиоту хватило ума даже не пробовать обращаться к ней. сли попросишь Кго нас Чт помощи мы подож М твой дом
Сэмюэл Зайковски попробовал. И не один раз. И эти попытки были единственным, быть может, свидетельством того, что у него опускались руки. отды Хй в больнице. наДюсь тебе ста Нт лутче и мы смож М от Храчить тебя занова
