— Что это? Что такое? Господи, Люсия, что это?
Она не ответила. Смотрела на Уолтера.
Гарри повернулся к нему:
— Уолтер? Господи-исусе. Какого черта ты вытворяешь?
Уолтер усмехнулся.
— Полегче, Гарри. Это всего лишь маленький розыгрыш. Безвредная шутка.
— Шутка? Это… — Гарри указал на конверт, на Люсию, — …это твои представления о шутке?
Он шагнул Уолтеру. Лицо Уолтера стало жестким.
— Поаккуратнее, Гарри. Не лезь на рожон.
— Гарри, — произнесла Люсия. — Гарри, прошу тебя. Это не имеет значения.
— Люсия…
— Прошу тебя, — повторила она. — Прошу.
Гарри покачал головой. Он гневно смотрел на Уолтера.
— Вот и умница, Гарри. Слушайся нашу Лулу. Мамочке же виднее.
— Уолтер… — начала было Люсия, но рев, разнесшийся по офису, не дал ей закончить.
— Она еще здесь? Люсия!
Коул стоял в проеме своей двери, упираясь руками в косяки и выглядывая в собственно офис.
— Где вы, на хрен, были? Идите сюда!
— Шеф, я…
— Живее, черт подери.
Коул развернулся и скрылся за стенкой. Люсия, бросив взгляд на Гарри, направилась к кабинету главного инспектора. Однако, на ее пути торчал Уолтер. Она почти уж собралась сказать ему, чтобы он отошел, не мешался под ногами, оттолкнуть, если понадобится, однако в конечном счете оказалось, что в этом необходимости нет. Уолтер отступил на полшага назад, склонил голову и, широко поведя рукой, очистил для нее путь. Проходя мимо него, Люсия заметила, как он подмигнул Чарли.
Ступив на порог кабинета Коула, Лючия замялась. Она обернулась, увидела, что все продолжают наблюдать за ней. Вошла в кабинет и закрыла дверь.
— Шеф, — произнесла она. Коул стоял, глядя в окно — одна ладонь на бедре, другая массирует поблескивающий лоб.
— Вызывали, шеф?
— Войдите. Сядьте.
Сидеть Люсии не хотелось. Она подошла к единственному стулу, стоявшему по ее сторону стола и остановилась за ним. Сжав холодную металлическую спинку стула, она поняла вдруг, что ладони у нее потные, отпустила спинку и вытерла их о брючины.
— Вы временно отстраняетесь от работы, Люсия. Уходите. Соберите все, что вам может понадобиться, и отправляйтесь домой.
Люсия промолчала. Только кивнула. Коул все еще стоял спиной к ней, и она, чтобы не смотреть на него, взглянула на его стол. Флакон ополаскивателя «Колгейт» у телефона. Стопки документов, папки формата 13 на 16, между ними кое-где голые участки столешницы и похожие на угри розовые флуоресцентные клейкие листки. Одни были чистыми, на других темнели слова, неизменно взятые в скобки вопросительными знаками. Люсия поймала себя на попытке представить, что произойдет в северо- восточном Лондоне с процентом раскрываемости, если такие листки вдруг утратят клейкость. Возможно, в суд станет поступать больше дел, буксующих ныне в атмосфере всеобщей нерешительности.
— Собственно, и все, Люсия. Причина вам известна. Объяснять, в чем она, необходимости нет.
Коул повернулся к ней. Он не побрился, заметила Люсия. Либо запаздывал утром, либо не решился коснуться бритвой кожи под носом и вокруг губ, все еще пятнистой, пораженной герпесом.
— Нет, — сказала Люсия. — Объяснять, в чем она, мне не нужно. Но вы могли бы сказать мне — в ком?
— В ком? Что значит «в ком»?
— На кого Тревис может опереться в этом деле, как на преданного друга?
Коул покачал головой.
— Я уже говорил вам, Люсия, не будьте наивной.
Он зашел за стол.
— Бросьте, шеф. Если вы скажете мне, что я смогу с этим сделать?
Коул вздохнул. Снова потер лоб.
— Тогда зачем вам это знать, Люсия? Почему вам обязательно все нужно знать?
Люсия едва не рассмеялась. И почти уж собралась напомнить главному инспектору, в чем состоит ее работа, в чем состоит ее и его работа. Но воздержалась, сказав взамен:
— Отец Эллиота Сэмсона говорил мне, что статус школы меняется. Упомянул о некоем плане правительства, о частном финансировании, о большей самостоятельности. Сказал, что она будет одной из первых таких школ.
Коул пожал плечами:
— Мне об этом ничего не известно.
— Насколько я себе представляю, здесь замешаны большие деньги. Масса коммерческих интересов.
— Вероятно. Возможно. Кто, к черту, может об этом знать?
— И, надо полагать, публичное обвинение ни к чему хорошему в этом случае не приведет, так? Возможно, даже напугает кое-каких людей, которых правительству пугать совсем не хочется.
Коул сел. Взял со стола один из документов, заглянул под прилепленный к нему клейкий листочек.
— Или все намного проще? Ближе к нашему дому? — спросила Люсия. — Суперинтендент. Ваш босс. Я заметила, он состоит в правлении школы.
Коул, не поднимая головы, взглянул на нее.
— Поосторожнее, Люсия.
— Сомневаюсь, что ему хочется оказаться припутанным ко всему этому, я права? Думаю, он предпочел бы, чтобы мы оставили мистера Тревиса и его школу в покое.
Коул возвратил документ на стол.
— Для полицейского, которого язык только что довел до временного отстранения от работы, вы, детектив-инспектор Мэй, выглядите на удивление не способной держать его за зубами.
Люсия вспыхнула. Но все же удержалась от резкого ответа, едва не сорвавшегося с ее губ. Коул медленно выпустил из легких воздух и снова уткнулся в документ.
— И что будет дальше? — наконец, спросила Люсия.
— Будет разбирательство. Вам объявят выговор. Возможно, понизят в должности, по крайней мере, на время. И посоветуют подать заявление о переводе.
— О переводе? Куда? — Люсия прищурилась. — И кто посоветует?
— Да куда угодно, лишь бы подальше от уголовного розыска. А совет вы получите от дисциплинарной комиссии. Вероятно, от ваших коллег. От меня.
— От вас, — эхом откликнулась Люсия. — А если я не соглашусь?
Губы Коула изогнулись в невеселой улыбке.
— Тогда, полагаю, вас переведут без вашей просьбы.
— Вы не сможете это сделать.
— И смогу, и сделаю. Да и что тут такого страшного, Люсия? И вы, и я, мы оба знаем, что я лишь окажу вам услугу.
— Услугу? И в чем же она будет состоять?
Коул откинулся на спинку кресла. Повел подбородком в сторону двери.
— Что там у вас происходит? Происходило прежде. И произошло только что.
Люсия скрестила на груди руки:
— Может, вы сами мне это скажете?
— Следите за вашим тоном, инспектор.
— Да, сэр. Простите, сэр. Но мне было бы интересно узнать, что вам, по-вашему, удалось заметить.
