– Я уверена, что ты рок-звезда или что-то в этом роде!
– Умница.
– Не скромничай ты так, мой милый!
Она залпом опрокидывает свой бокал шампанского, и я, естественно, вынужден сделать то же самое, только мне это тяжело, очень тяжело, но она настаивает и заказывает еще два бокала, затем берет мое лицо обеими руками и засовывает свой язык мне в рот, я же обхватываю руками ее ягодицы, нащупываю на ней узенькие танга, и у меня сразу появляется соответствующая мужская реакция.
У меня сильно кружится голова, но, тем не менее, вращать языком в нужном направлении получается. В голове всплывает воспоминание о том, как я застукал своего отца в момент, когда он ел муху, – сейчас в принципе не настолько приятно, но все же приятно, потому что я могу забыться. Я уже не слышу музыку, но уверен, что звучит кусок из С. Жерома,[28] а еще я думаю, что находиться здесь – настоящий кайф, что девчонка хорошо целуется, и ее волосы приятно пахнут.
Позади нас какой-то инопланетянин вскочил на стол и мочится в пустые стаканы, я замечаю Бенуа: он блюет на соседа, но это не страшно; от звуков музыки С. Жерома исходит масса положительных вибраций: настоящая семейка очаровательных зомби, и у меня такое впечатление, что я нахожусь во влагалище Стэнли Кубрика в начале L'Ultime Razzia.[29]
Меня зовут Жанн Масс, и я работаю вышибалой. У всех есть внутренний голос, еще с детства, вы же знаете. Иногда люди бывают робкими, но Луиза всегда мчится во весь опор. Она бежит в «Биафине»[30] (в креме), а к ней на большой скорости приближается другая особь женского пола, причем поджарая – такой себе рыжий викинг, изобретатель крана женских секреций, – а затем какая-то подруга, от горшка два вершка, протягивает мне руку.
– Идем ко мне? – спрашивает она меня.
– Мне кажется, я перепил.
– Ну, не будь идиотом, я тебя забираю!
– А ты знаешь, чего хочешь? Я рассказывал тебе, как однажды мой дядя подарил нам шоколадные конфеты, а внутри оказалась вата?
– Да, ты мне уже рассказывал.
– Что ты делаешь?
– Перестань строить из себя ребенка хоть на пять минут, ладно?
– Ну как хочешь…
Я беру ее за руки и прижимаю к какой-то машине. Я давлю на нее всем весом, чтобы она хорошо прочувствовала, как у меня стоит, и вытаскиваю из свитера одну грудь, облизываю и вижу, как увлажнились ее глаза, затем начинаю покусывать ей ухо и нашептывать, что сейчас буду трахать ее прямо на улице.
За нами проезжает такси, она поднимает руку, чтобы его тормознуть. Мы быстро забираемся внутрь, и она говорит водителю, чтобы он ехал в Шатле.
Ночь похожа на акварель Виктора Гюго, а рука девушки ласкает мои гениталии через ткань штанов. На улицах полно телок, я чувствую себя ужасно уставшим. Я хочу лечь и еще раз посмотреть «Тупой, еще тупее», но чувствую, как девушка расстегивает ширинку и заглатывает мой член в свою ротовую полость.
В Шатле я тут же оказываюсь у двери в ее квартиру и спрашиваю себя, какой же там внутри дизайн. Дизайн – важная штука.
Глава следующая
Мне хочется спросить у нее, как ее зовут, но она уже исчезла в ванной, где, должно быть, находится и туалет, а я на несколько минут оказываюсь один на один с ее квартирой: тут есть фото с высоты птичьего полета. Я позволяю себе пукнуть, правда, бесшумно. Потому что захотелось. Именно сейчас.
Она возвращается, я слышу шум сливного бачка. Она спрашивает, выпью ли я стаканчик сидра, я отрицательно качаю головой.
Теперь я оказываюсь на ее трехместной кровати, и она начинает меня раздевать. Я вспоминаю, что у меня нет при себе презервативов, и внезапно появляется желание покончить с собой, но она меня успокаивает, говоря, что это неважно, у нее все равно месячные.
Она поднимается и куда-то идет. Возвращается с шоколадной крошкой и высыпает ее мне на живот, затем принимается облизывать мое тело. Я смотрю, как она все это проделывает, ее лицо постепенно покрывается этаким коричневым поносом, и чем больше я на нее смотрю, тем более соблазнительной она мне кажется.
И вот в какой-то момент я разворачиваю ее, ставлю на колени и начинаю лизать ей анус, затем беру в правую руку свой член и ввожу ей в задний проход, чувствуя, что она испытывает сильное наслаждение. Мой член – как готический перстень, ощущение, будто я сейчас взорвусь, и тут я шумно разряжаюсь в ее фантастическую задницу. Я кричу, и моя сперма растекается у нее По всему кишечнику, у меня же перед глазами проходит масса чудовищных видений, которые распускаются в моей дурацкой голове, как попкорн. После всего мы засыпаем, прижавшись друг к другу, а я так и не узнал, как ее зовут.
В восемь утра ее будильник прорезает пространство очень известным отрывком из Шопена. Судя по всему, у нее запланирована куча дел на сегодня.
– Подъем, приятель!
– А ты с утра неласкова. Где круассаны с вот такенной чашкой кофе, где апельсиновый сок, который ты заранее купила в магазинчике на углу?
– Я должна лететь в Лондон в десять часов.
– А мне какое дело?
– Я должна связаться с Жаком.
– О, а я забыл, кто это.
– Жак – это… любовник. Брат, бог… Это самый классный парень, которого я встречала в своей жизни. Жак – это немного Иисус.
– Принято.
Ее телефон завибрировал, и я пользуюсь моментом, чтобы сходить в ванную – принять наконец-то душ и смыть с себя весь этот шоколад, от которого торчат волоски на яйцах. Я слышу, как она объясняется по- английски, и думаю, что, наверное, она говорит с Жаком, затем я захожу в ванную и включаю горячую воду.
На краю ванны стоит гель для душа, и я с удовольствием отмечаю, что баночка почти полная, – я люблю, когда в баночке много геля; я нажимаю на нее посередине, наклоняю ее, и крем медленно вытекает мне на ладонь. Мне кажется, будто я на Тибете, а еще – будто мне четыре года.
Я оглядываюсь – вдруг на меня сейчас смотрят друзья, но нет, я один, и тут на какое-то мгновение я испытываю угнетение, потому что, говорю я себе, эта девушка наверняка нездорова, и вообще не надо было сюда приходить, хотя здесь чисто, даже слишком; и я внимательнейшим образом рассматриваю пол в душевой – не оставил ли я следов.
Я чувствую, что настроение у меня паршивое. Как только я возвращаюсь в комнату, девушка забирается в ванну прямо с телефоном, не прерывая своего разговора, но уже со своим мудаком. По пути она стремительным движением ласкает мне спину, рисуя на ней «Пикассо». Смотрю на часы. 8:15. Значит, в 8:15 делаем Пикассо.
Я сажусь на кровать и прикуриваю воображаемую сигарету, но тут же сожалею об этом и в итоге ее гашу.
На фотографии напротив кровати чудак с голым торсом в окружении своры рыже-красных одинаковых собак. Фото красивое, и мне хочется плакать. Ищу глазами какой-нибудь проигрыватель для CD и нахожу. На верхушке стопки дисков натыкаюсь на альбом Бьорк Vespertine и ставлю его в проигрыватель. Выбираю отрывок Hidden Place и прихожу к выводу, что это лучший альбом Бьорк. Прекрасная незнакомка появляется абсолютно голая и очень взволнованная. Я смотрю на ее тело при свете дня – красиво.
– Нам пора. Ты готов? Мне нужно выйти через десять минут.
– Я тебе нравлюсь?
– Почему ты меня об этом спрашиваешь?
– Чтобы знать.
