чём подумать — не то что сделать движение или произнести слово — как вдруг в зале совещаний открылась дверь, и вошёл ничего не подозревающий об этом разговоре Герм, неся в руках какие-то два запечатанных конверта.
— И я принёс этому новые подтверждения, — произнёс он в ответ явно лишь на последние из слов Минакри, не слышав предыдущих. — Хотя похоже, кто-то и составлял эту библиотеку в душевом смятении, иначе не положил бы рядом с развлекательной литературой вот это, — продолжал Герм, кладя оба конверта на стол перед Итагаро. — Но именно там я это нашёл…
— 'Вскрыть в случае конца мира по вере в Великого Элбэ'… — прочёл Итагаро, поражённо переглядываясь с остальными. — И это — серьёзно? А это… — он схватил другой конверт. — 'Вскрыть в случае конца мира по вере иноверцев'… И тоже — гербовая печать, как на официальном документе… Да ещё — особо секретная… Ну, это вам — даже не судебная реформа…
— Значит, всё же готовились и к этому… — так же поражённо ответил Талир. — Ну что, будем вскрывать? А то — где они теперь со своей секретностью… Тем более, конверт о судебной реформе уже прочли…
— Да, тут уж не до тайн бывших властей, — поддержала его Фиар. — А нам надо знать, что происходит. Вскрывай.
— Но и это не всё, — сказал Герм. — Там на отдельной полке лежал сам 'Канон Элбэ', — Герм, перегнувшись в пятно света над столом, выложил довольно увесистый трёхтомник в уже потрёпанном чёрном переплёте.
— Да, внушительный по объёму… — удивлённо сказал Лартаяу. — Интересно, что там на самом деле…
— И издан, судя по переплёту, явно не в этом году, — добавил Герм. — Ладно, смотрите, что каким страницам соответствует. А я ещё пойду искать, вдруг там есть что-то серьёзное по защите от химического оружия, — закончил Герм, уже выходя.
— Итак посмотрим, что здесь, — Итагаро снова поднял один из пакетов. — А его даже не пытались вскрыть. Не успели, значит… — за этими его словами раздался громкий треск обёртки. — Хотя что это нам даёт… — продолжал Итагаро, перебирая выпавшие из конверта бумаги. — 'Подробности проведения религиозных церемоний…' Нет, а это: '…Берётся в правую руку нож, устанавливается…', — Итагаро снова недоуменно поднял взгляд, и только после этого закончил — '…на уровне третьего ребра…' Опять это пособие для кающихся самоистязателей… Но тут уже — официально, с гербовой печатью особой секретности…
— Значит, это и читали с правительственной радиостанции… — потрясённо констатировала Фиар.
— Нет, а тут… — Итагаро с таким же треском вскрыл другой конверт, и снова посыпались бумаги. — Тоже — обряды, молитвы, только — Вохрилу…
— А вот — Занклу-Хартвесу… — добавил Минакри, поднимая с пола часть бумаг. — И тоже — пособие для кающихся… Видите — схемы самобичевания, нанесения каких-то татуировок…
— Это же… клейма для мечения животных… — ещё более остальных поразился Ратона, глядя на кажущиеся порождением бреда рисунки с гербом Лоруаны вверху каждого листа. — Так те пираты лет двести назад метили скот. А они, значит, хотели этим же — людей?
— Точно? Ты не путаешь? — вырвалось у Джантара. — Хотя что уж теперь… если вообще… И это — их духовность, их мораль…
— Нет, а вот, смотрите… — возбуждённо заговорил Минакри, листая 'Канон Элбэ'. — Я специально запомнил некоторые номера глав и разделов — из последней речи директора интерната — и как смотрю здесь, что получается? Например — почему, вы думаете, детям запретили пользоваться общественным транспортом? Потому что — вот тут, на соответствующей странице, Элбэ сказал какому-то Дгузару: 'Как не возит царская карета детей бедняков, так и тебя не пустит в сокровищницу'! И только-то! Но всё точно — глава 5-я, раздел 1-й, строка 23-я, видите?
— И я помню, — растерянно подтвердила Фиар. — Правда, дальше помню не все номера, но этот — точно…
— И, я так понимаю, этот Дгузар хотел неправедно разбогатеть, — продолжал Минакри, — но при чём тут современный общественный транспорт? Какое отношение имеет к каретам тех царей?
— Ну и логика… — вырвалось у Лартаяу (на мгновение опередив Джантара, едва не сказавшего эти же слова).
— Да, а вот — о новой школьной форме, — продолжал Минакри, открыв уже другую страницу. — Помните, она не рассчитана на зимнюю погоду? И оказывается, почему… Тут какой-то один царь говорит другому: '…Твои стражники этого помнить не могут — когда была та война, они ещё не носили обуви по малолетству…' А вот, на следующей странице — по тому же поводу: '…Но нищего без сапог в присутственное место не пустили…' Слушайте, так — без чего должна была быть эта новая форма? — Минакри тоже недоуменно поднял взгляд от 'Канона Элбэ'.
— Ну, это уж вовсе… — ещё более поражённо ответила Фиар. — И из-за такого — свести все выходные дни в сплошной зимний перерыв в учёбе?..
— А летом — по раскалённому асфальту? — переспросил Минакри. — Это мы привыкли — а представьте для них, которые и летом ходят в обуви!
— Нет, даже не так… — вдруг понял Джантар. — Помните, я видел — целая группа на занятиях в мастерской резала дыры в каких-то предметах? Так вот, я понял — в каких и зачем…
— Точно! — сообразил Минакри. — Если школа — 'присутственное место', но ходят туда дети — значит, надо быть как-то сразу и в обуви, и без неё! А практически — в обуви с дырами! Да, вот — и моральные нормы, и традиции, и законы… Откуда они берутся… В древности куда-то не пустили нищего, а кто-то был слишком молод, чтобы воевать — и что из-за этого теперь…
— Ну, так сразу посмотрим и это… — Лартаяу придвинул к себе раскрытый том 'Канона Элбэ'. — Глава 3, раздел 5, строка 11 — почему детям нельзя говорить по аппарату связи… Да, вот, нашёл. Ну, знаете! '…И дети его передавали из уст в уста недозволенные речи, и узнала жена его…' И это серьёзно? Не знаю, что и сказать… Это ещё надо осмыслить…
— Но и когда уже осмысливать… — ответила Фиар. — Через час, если не меньше, начнётся общий сбор. А у нас не готов текст обращения…
— А тут — и исторические предавая древних дмугильских вер, и монастырские уставы, — продолжал Минакри, быстро и как-то почти одновременно листая все три тома 'Канона Элбэ'. — И как древние боги грома, огня, дождя, ветра — собрались вместе и присягают на верность Элбэ перед его престолом: '…И положил он свой громовой молот — и сказал: отныне и вовеки я сам — лишь слуга и орудие в руке Великого над Вечностью, Царя мира и времён…' То есть — как бы эта вера вобрала в себя те… И вот — эти притчи: '…Но едва он отогнул полог спальни — гром поразил его…'
— Ребёнка, вошедшего в спальню матери… — прошептала Фиар. — И это — в каноне, как святое воздаяние…
— И всё — на дмугильском материале… Всё — из тех традиций… — добавил Минакри.
— Вот вам и Внутренняя Лоруана, — прошептал Ратона.
— А уж такому — вряд ли сразу поверят, — ответил Минакри. — Неизбежно придётся что-то недоговаривать — чтобы и открыть правду, и не вызвать чрезмерный шок. Хотя как он не будет чрезмерным — если нам придётся сказать людям, что ими правили не то психически больные, не то ставленники астрального зла?
— Ну, это уже есть в имеющихся намётках, — сказал Джантар. — Правда, в неявном виде…
— Так вот и имеет значение — в явном или неявном, — ответил Лартаяу. — Одно и то же можно сказать очень по-разному — и соответственно разной будет реакция. Но что и как сказать конкретно — я пока не знаю. Ведь получается, государственная власть выполняла указания безумных церковников — и то ещё ладно бы, если просто безумных… А то — власть, бывшая под гипнозом тех, кто сами зависели от злой воли таких масштабов, что представить страшно… И об этом надо сказать совершенно неподготовленным людям — чувствуя, что и сами не всё поняли…
— И они жили под такой властью… — добавила Фиар. — Но нет, если говорить — так уж всё сразу. Шок и без того есть — а недомолвки и оставления на потом могут вызвать ещё лишнее недоверие. Давайте
