космонавт старался сыскать в себе какие-то интимные чувства к этим сверкающим скопищам - вероятно, потому, что общественное мнение, сформированное кинофильмами, телевидением, литературой, приписывало пилотам внеземных трасс какой-то особый “космический” облик. Пиркс давно в глубине души подозревал, что все эти ребята бахвалятся и привирают: его лично звезды мало интересовали, а уж болтовню на эту тему он считал полнейшим идиотизмом. Сейчас он остановился, опершись об эластичную трубу, предохранявшую голову от удара о невидимую стеклянную поверхность, и сразу же опознал лежавший чуть ниже корабля центр Галактики, точнее - направление, в котором следует его искать, потому что дальше взгляд упирался в огромные белесые туманности Стрельца. Это созвездие всегда служило ему чем-то вроде слегка размытого и потому не очень точного дорожного знака - это у него осталось еще со времени службы в патруле, потому что ограниченность поля зрения в одноместных патрульных ракетах часто затрудняла ориентацию по созвездиям, а туманности Стрельца можно было опознать даже на их крохотных экранах. Но Пиркс вовсе не думал о Стрельце как о миллионах пылающих солнц с неисчислимыми планетными системами - вернее, он думал так о нем в молодости, пока сам не очутился в пустоте и не свыкся с нею. Тогда эти юношеские бредни как-то незаметно ушли от него.
Пиркс медленно приблизил лицо к холодному стеклу, коснулся лбом и застыл так, почти не замечая этого неисчислимого скопища неподвижных ярких точек, местами сливающихся в белое свечение. Видимая изнутри Галактика выглядела как сплошной хаос, как сумбурный итог миллиардолетней игры в огненные костяшки. И все-таки порядок существовал - но на высшем уровне, на уровне многих галактик, и увидеть его можно было только на фотографиях, снятых гигантскими телескопами. На этих негативах галактики кажутся эллипсовидными телами, вроде амеб на различных стадиях развития; только космонавтов это ничуть не интересует, потому что наша Галактика для них - все, а остальное не в счет. “Может, пойдет в счет через тысячи лет”, - подумал Пиркс.
Кто-то приближался. Пенопластовая дорожка глушила шаги, но Пиркс ощутил чье-то присутствие. Он повернулся и увидел темную фигуру на фоне светящихся полос, обозначающих места, где сходились стены и потолок.
– Кто это? - спросил он негромко.
– Это я, Томсон.
– Вы сдали вахту? - спросил Пиркс, чтобы хоть что-нибудь спросить.
– Да, командор.
Они стояли молча; Пиркс хотел было снова повернуться к экрану, но Томсон словно чего-то ждал.
– Вы хотите мне что-то сказать?
– Нет, - ответил Томсон, повернулся и пошел в ту же сторону, откуда появился.
“Это еще что?” - подумал Пиркс. Очень похоже было, что Томсон его искал.
– Томсон! - крикнул он в тишину.
Шаги снова приблизились. Томсон вынырнул из темноты, едва заметный в фосфоресцирующем свечении неподвижно висящих тросов.
– Здесь где-то есть кресла, - сказал Пиркс. Он подошел к противоположной стене и увидел их. - Посидите-ка со мной, Томсон.
Инженер послушно приблизился. Они уселись напротив звездного экрана.
– Вы хотели мне что-то сказать. Я вас слушаю.
– Я опасаюсь…
– Ничего. Говорите. Это личное дело?
– Да. В высшей степени.
– Значит, поговорим совершенно неофициально. В чем дело?
– Я хотел бы, чтобы вы добились успеха, - сказал Томсон. - Предупреждаю сразу: я должен сдержать свое обещание и не скажу вам, кто я такой. Но, так или иначе, я хочу, чтобы вы видели во мне союзника.
– Разве это логично? - спросил Пиркс. Место для разговора было выбрано неудачно - ему мешало, что он не видит лица собеседника.
– Пожалуй. Человек был бы заинтересован в этом по вполне понятным причинам, а нечеловек - ну, что его ожидает, если начнется массовое производство? Он будет зачислен в категорию второстепенных граждан, попросту говоря - современных рабов, станет собственностью какой- нибудь корпорации.
– Это не обязательно.
– Но вполне возможно.
– Ну, хорошо. Значит, я должен считать вас союзником? А разве тем самым вы не нарушаете свое обещание?
– Я обязался не раскрывать своего происхождения и ничего более. Мне поручено выполнять обязанности ядерщика под вашим командованием. Вот и все. Остальное - мое личное дело.
– Видите ли, формально, может быть, и вправду все в порядке, но разве вы не действуете вопреки интересам своих нанимателей? Ведь вы же понимаете, что ваш поступок противоречит их замыслам?
– Возможно. Но они ведь не дети; формулировки договора были недвусмысленными и определенными. Договор разрабатывали объединенные юридические отделы всех заинтересованных фирм. Они могли бы включить отдельный пункт, запрещающий делать всякие шаги, вроде того, который я сейчас сделал, но ничего подобного там не было.
– Упущение?
– Не знаю. Возможно. Почему вы так интересуетесь этим? Вы мне не доверяете?
– Я хотел разобраться в ваших побуждениях.
Томсон помолчал.
– Этого я не предвидел, - тихо произнес он наконец.
– Чего?
– Что вы можете усомниться в моем поступке. Принять его… ну, скажем, за уловку, запланированную заранее. Я понимаю это так: вы вступили в игру, где участвуют две стороны; вы - с одной, а мы все - с другой. И если б вы наметили себе какой-то план действий, чтобы нас всех испытать, - я имею в виду испытание, которое продемонстрировало бы, допустим, превосходство человека, - а потом рассказали бы об этом плане одному из нас, считая его своим союзником, а этот человек на деле принадлежал к другому лагерю, он заполучил бы от вас стратегически ценную информацию.
– То, что вы говорите, очень интересно.
– О, вы наверняка уже об этом думали. А я - только сейчас сообразил. Видимо, меня слишком занимал сам вопрос - должен я предложить себя вам в пособники или нет. Этот аспект интриги выпал из моего поля зрения. Да, я сделал глупость. Так или иначе, вы не можете быть откровенным со мной.
– Предположим, - сказал Пиркс. - Однако это еще не катастрофа. Я действительно ничего вам не скажу, но вы можете сказать мне кое-что. Например, о своих коллегах.
– Но ведь это тоже может оказаться ложной информацией.
– Это уж вы предоставьте мне. Вам что-нибудь известно?
– Да. Броун - не человек.
– Вы в этом уверены?
– Нет. Но это весьма вероятно.
– Какими данными вы располагаете, чтобы это подтвердить?
– Вы, я думаю, понимаете, что каждому из нас попросту любопытно, кто из остальных человек, а кто нет.
