снижает способности концентрировать Силу, чтобы предотвратить следующие удары, насколько сложнее становится выдержать даже второй и как почти невозможно избежать третий.
Люк хорошо помнил, как кровь клагга стекала по ступенькам и как несло горелым мясом от его трупа. Он очень тихо сказал:
— Я бы предпочёл, чтобы этого не случилось.
«Мудры, сильны и полезны знания настоящего Мастера Джедая», — не без сарказма пронеслось в его голове древнее изречение.
«Всё верно».
Они замолчали. Обоим в этот миг казалось, что они стоят по разные стороны бездонной ночи, протягивая друг другу руки, — и не в силах соприкоснуться.
— Твоя родина — Чад?
Некоторое время экран оставался черным. Люк уже испугался, не обидел ли он её вопросом, или, может быть, сели аккумуляторы, но слова засветились снова, как белые цветы, тонущие в бездонной пустоте.
«У нас было глубоководное ранчо. Мы и наши стада двигались вдоль по Альгикову течению от Экватора до края Арктики. Первый раз я использовала Силу для транспортировки упакованного льда, когда мне удалось взойти по трапу вместе с частью стада. Отец никогда не мог понять, почему я не осталась с ним, если была там так счастлива».
— А ты была счастлива?
Люк посмотрел на огненный меч, изготовленный её руками -возможно, на Дагобане или какой-то другой планете, выбранной ею для постижения военных искусств. И орнамент по краю рукояти провела, как напоминание о пене родных волн.
«Мне кажется, я была счастлива, как никогда».
Люк не стал спрашивать, почему же в таком случае она покинула родину. Он сам когда-то испытал подобное.
— Забавно, я ведь всегда ненавидел Таттуин, нашу ферму. Но временами мне тоже кажется, что именно там мне было хорошо по-настоящему. Но я с радостью покинул те места. Даже если бы все мои остались тогда живы, я рано или поздно улетел бы оттуда, — тихо сказал Люк.
«Сила напоминает движение волн, или глубинное течение, несущее тебя на своей спине. Ещё в детстве я постигла существование движущегося начала волн. Когда убедилась, что оно есть, я уже не могла не искать Джедаев. Так же как не могла объяснить это».
Что касается Люка, то он в своё время всё-таки попытался продемонстрировать биение этих внутренних волн своему дядюшке Оуэну и тётушке Веру ещё даже не научившись говорить.
— Их больше нет, ты знаешь… Я имею в виду Джедаев, -снова очень тихо сказал Люк.
Опять экран потемнел, как потемнело бы лицо человека, услыхавшего дурную весть.
«Я знаю. Я чувствовала… опустошённость источников Сил. Я понимала, что это значит».
Люк глубоко вздохнул:
— Оби-Ван Кеноби долгие годы скрывался на Таттуине, он стал моим первым учителем. После того, как его убили, я отправился на Дагобах учиться у Йоды. Йода умер семь лет назад.
Он глубоко вздохнул, словно собираясь с мыслями.
— После того, как я покинул его…
При воспоминании об этом Люк, как всегда, ощутил приступ горького раскаяния. Будучи последним учеником Йоды, он покинул учителя, а вернулся слишком поздно.
Он задумался о Кипе Дароне, лучшем из учеников, о Стрине и Клигхале, вспомнил и всех остальных из маленькой группы в джунглях Явина. Вспомнил Тене из Датомира, Крей и Никоса, Джассина и Джайну, Анакина и многое другое, с чем ему пришлось ещё столкнуться: дьявольское обольщение Тёмной Стороны Силы, тайную крепость Императора на Вэйланде и то, что там произошло… Екзара Кина, расплавленного Голокрона, дымящийся пепел Ганториса на камнях Явина и… уничтожение миров.
Его сердце-алмаз из сокровищницы сердец Джедаев всегда отличалось закалённостью, твёрдостью и силой, но пережитая боль не уменьшалась от всех этих качеств. Забывшись, Люк прошептал нечто, о чём никогда не говорил даже с Леей, сестрой и второй половиной его души.
— Временами мне кажется, что всё это происходило уже бесконечно давно…
— Мастер Люк…
На пороге снова обозначились очертания Трипио.
— Мастер Люк, по-моему джавасы жаждут поговорить с вами. Им интересно, что бы вы хотели получить в обмен на проволоку, батарейки и огнемёт, — заявил он, и в голосе его явно слышалось недовольство слишком большими запросами потрошителей аппаратуры.
— Готов с кем угодно поспорить на мой Огненный Меч и ботинки, что из всех многочисленных гостей на корабле именно Люди Песков расположились у перегородки с ангаром транспортных средств. Как ты думаешь? — спросил Люк, приспосабливая диагностическое, размером с ладонь, зеркало в выпотрошенную полость реконструируемого им дройда-следопыта, чтобы отрегулировать сложную систему связей вставленного в него имитатора голоса.
«Это непостижимая загадка даже для Мастера, проникающего в тайную природу Вселенной».
Светящиеся слова предстали на мониторе имитатора голоса в виде готической вязи. Люк, машинально следивший за ответами, совсем не ожидал такого поворота дел.
«И тебе предстоит проникнуть в глубочайшие тайны Тёмной Стороны Силы».
— Что-о?
Имитируя шёпот, она ответила максимально уменьшенными буковками-точками:
«Вселенная знает, что такое юмор».
— Я мог бы стать в тысячу раз лучшим Джедаем, если бы знал об этом заранее.
Люк угадал её усмешку в лёгком сиянии, озарившем экран.
Снова занявшись дройдом-следопытом, доставленным джавасами, одним из отключённых Пзобе Грей, Люк изрядно помучился, напрягая всю свою Силу, преодолевая головную боль и тошноту от грохота выстрелов. Он старался не обращать внимания на следы электрических ожогов на руках. Он продолжал рассказывать о Таттуине, Обе-Ване, Йоде, падении Империи и трудностях новой Республики, о Бакуре и Гериеле Калистоне, о Лее и Хэне, Чуви и Арту. Об Академии на Явине и опасностях, поджидающих необученных и невоспитанных адептов, чья Сила пока бесконтрольна. Об Екзаре Куне.
О своём отце.
Время от времени на большом экране диагностического аппарата, оказавшегося в непосредственной близости от него, то прямым ответом на его рассказ, то просто репликами мелькали фразы Каллисты о её детстве на Чаде. О непонимавшем её отце и о новой матери, слишком потерянной и несчастной, чтобы понять их обоих. О луне и волнах, льдах и фосфоре о поющих в глубинах сийенах. О Джине Алтисе, Мастере Джедае, посетившем Чад и прибежище Джедаев на Беспине, висящем среди облаков.
«Это всё равно, что кататься на сийене».
На диагностическом экране промелькнул толстый, с длинной спиной ящер-рыба, огромный и поразительно красивый в блеске своих диких сил. Темнота вокруг вдруг наполнилась солёным ветром, свистом бичей, взревывающими драконообраными существами, запряжёнными в подобие колесниц.
«Огромные, стремительные и ужасные. Они блестят, как бронза на солнце… Я едва справлялась с ними».
— Да, конечно, — сказал Люк, вспомнив внезапный прилив сил в конце битвы с Екзар Куном, когда впервые Огненный Меч, откликнувшись на его зов, оказался у него в руке, оторвавшись от сугроба и вскочив ему в ладонь.
Он рассказал Каллисте о Никосе и Крей, о том, как они пытались найти помощь у целителей Итора, об атаке Драба Маккама и миссии Леи и Хэна на Белзависе.
— Всё это случилось относительно недавно, — сказал Люк, отодвигаясь назад и включая дистанционное управление импровизированным «щебетунчиком». Но реакции не последовало. Не раздражаясь, Люк удалил крепления покрытия и снова вставил зеркало внутрь, занявшись подключением следующей из нескольких схем к зарядному устройству размера А. Он отключил все связанное оружием, хватанием руками, удалив добрую половину программ, зная, что лететь по длинному туннелю этой штуке придётся под его непосредственным управление.
