нарастающую тревогу. Каждый квадрат решётки возник перед его мысленным взором, с изъянами, задержками, молекулами и синапсами — мгновенными изменениями в атмосферном давлении, проводимости, времени реакции— И кроме этого, с кинетической энергией, нарастающей, словно молния, густой и ждущей, нацеленной вверх, во тьму, словно стационарная пушка.
Это походило на выкрикивание слова, но никакого слова не было. Только бесшумный взрыв скорости «щебетунчика», ракетой несущегося вверх, разрывая воздух, словно вылетевшего из ракетомета, и брызжущее шипение молнии. Несколько тонких, как паутина, запоздалых голубых лучей ударили из опаловых квадратов на металлическом корпусе, вызывая искры там, где попал один, другой…
Затем он почувствовал его в воздухе, и решётка снова умолкла.
Люк проверил монитор на шаре управления. «Щебетунчик» все ещё посылал сигналы.
Весь дрожа, он прижался лбом к косяку панели, благодарный Силе и всем Силам вселенной…
И обернулся, увидев перед собой то, что в тот первый миг принял за ещё один «щебетунчик», висящий позади него в темноте.
В следующую секунду его рефлексы сработали, и он бросился в сторону, едва успев избежать опаляющей вспышки огня бластера. «Обнаружитель», — молнией пронеслось у него в голове, когда он откатился за неработающий чан, отдёрнув раненую ногу с пути луча, сжёгшего кусок каблука у него на сапоге. Он вспомнил обугленную дыру в боку джаваса. Очевидно, летающие серебристые обнаружители могли не только оглушать и доставлять куда следует.
Он схватился было за свой посох, валявшийся на полу, но тут же отдёрнул руку обратно — как раз вовремя. Ещё один луч зашипел, ударив в палубу, и он увернулся от выплывшего из темноты второго обнаружителя.
На лугу на Пзобе он видел эти серебристые сверкающие сферы в действии и знал, что несколько мгновений это антеннообразное гнездо сенсоров будет, жужжа, перемещаться и вновь фокусироваться, — и перекатился. Центральные обзорные отверстия переместились, и второй дройд брызнул огнём, но не по нему, а по полу — линией быстрых вспышек, по схеме прочёсывания площади, оттесняя человека к открытой панели шахты и экклизионной решётке в ней.
— Хитроумно, — пробормотал Люк, отползая назад и рассчитывая время для прыжка. Руководствуясь скорее инстинктом, нежели чем-то ещё, он бросился в открытое пространство в узоре выстрелов, перекатился, поднявшись на колени, и выдернул из кармана диагностическое зеркало, когда обнаружители вновь развернулись в его сторону. Он поймал молнию первого на изогнутое стекло, чистую, злобную и идеально нацеленную. Она ударила по второму обнаружителю за миг до того, как тот выстрелил. Обнаружитель разлетелся мелким осколочным дождём, царапнувшим Люка по лицу, словно колючки, но это позволило ему слегка повернуть зеркало, прежде чем первый обнаружитель попробовал опять — и отправился в шумное небытие посредством собственной отражённой молнии.
Люк лежал на полу, тяжело дыша, тепло струившейся у него по лицу крови резко контрастировало с холодом высыхающего пота. Один подбитый обнаружитель лежал на полу в метре от него, похожий на раздавленного паука. Второй всё ещё висел сантиметрах в пятидесяти над полом, сломанные манипуляторы развинченно поворачивались туда-сюда. Люк опёрся на руки, готовясь ползти к своему посоху.
С лёгким жужжанием ожили три 5Р-80 в углу.
Когда эти гусеничные машины метнулись к нему, двигаясь быстрее, чем можно было от них ожидать, он нырнул в дверь. Он поднял руку, вызывая в неё посох, когда ММГ снова ожил и выбросил в его сторону манипулятор. Люк выкатился за дверь, гадая, сможет ли он вовремя добраться хотя бы до прохода, и затормозил, когда из темноты коридора появились ещё два 8Р и самый большой «Тредуэлл велл», какой он когда-либо видел, протягивавший к нему безжалостные руки.
В руке его со свистом ожил Меч, когда змееподобные серебристые щупальца схватили его сзади за запястье. Он ударил по одному из змееглазых дройдов, в то время как другой ткнул в него длинным, сочленённым штырём, и удар электрошока вышиб ему дух. Он перебросил Меч в левую руку, как научил его когда-то Вен, и рубанул по сенсорам змеедройда. Что-то ударило его сзади, сокрушительная сила сжала ему запястья, подымая над полом. Он снова рубанул, и посыпались искры, когда пылающий клинок перерубил сервокабель 0-40, но, в отличие от человеческих противников, дройды не были в состоянии ни попятиться, ни впасть в шок. Они окружили его, хватая с невозможной силой, и, когда он перерубал им сенсорные провода, сочленения, сервопередатчики, всегда находились другие.
Закалённые руки «Тредуэлла велла» сопротивлялись даже лучу лазера. Его создали для работы с ракетным топливом, и, хотя Меч свистел и рубил, жгучая сила ударов отдавалась в руках Люка. С болтающимися руками, с вывалившимися глазными стебельками те дройды, какие ещё работали, последовали за кочегаром, когда тот пронёс Люка через дверной проём, и их поглотила зловонная тьма энзимной камеры. Люк крутился, обрубал клешни, державшие его за руки, за ноги, но не мог заставить их хотя бы дрогнуть. Вонь усилилась, когда энзимный чан раскрылся, как зрачок. Пар заклубился вокруг него, словно пена, голова у него закружилась от вони и от жара бурлящей под ним тёмной красно-коричневой жидкости.
Люк обмяк. Клинок Меча убрался в рукоять. «Лист на ветру, — подумал он. — Лист на ветру».
«Тредуэлл» выронил его. Расслабившийся, словно во сне, Люк, падая, вызвал Силу, он словно плыл под потоком. Из какой-то абстрактной дали он осознавал, как его собственное тело легко кувыркается в сторону над перемешивающейся пакостью в чане, без усилий левитируя к противоположному краю, прочь от дройдов.
И сразу же за краем он упал и с силой врезался в пол. Покалеченная нога подкосилась, когда он пытался устоять, и он рухнул, отползая из последних сил, когда дройды, скрипя и лязгая, устремились в погоню. Они были не столь проворны, как обнаружители, — он вынул чеку из закрываемой вручную двери, когда они находились в метре от него, и вогнал луч Меча в механизм, чтобы пережечь его, как только дверь отделила его от дройдов.
Он сумел отползти на приличное расстояние, прежде чем потерял сознание.
— Каллиста, нам это по силам. — В голосе говорившего явственно слышалось раздражение. Он просунул за пояс свои большие мозолистые руки и перевёл взгляд с неё на черноту, обрамлённую слабо светящимся прямоугольником магнитного поля.
Люк узнал ангар, хотя в ясном холодном свете осветительных панелей он казался менее просторным, чем в тусклом, белом свете звёзд. Снаружи были видны перемещающиеся гряды света Туманности Лунный Цветок, усыпанные более тёмными кусками астероидов, — жутковатое поле свечения и пронзающей тени. Рогаткокрыл стоял там же, где он его видел, в ярком свете все шрамы и пробоины отчётливо выделялись. На свободной площадке стояла скоростная шлюпка, оттеснив более хрупкое судно.
— Станция ведёт оборонительный огонь по схеме двойного эллипса, вот и всё. Мы проникли, не так ли? — Глаза мужчины ярко голубели на открытом лице, заросшем трёхдневной щетиной ржавого цвета. В одном ухе у него поблёскивало золотое кольцо.
— Сила пребывала с нами, иначе бы нам ни за что этого не суметь. — Люк впервые ясно разглядел её, — она была высокая, но не долговязая, к очень стройная. На поясе у неё висел Огненный Меч с ободком из бронзовых китообразных. Как и её спутник, она перепачкалась и словно вся состояла из одних густых каштановых волос, немытых и небрежно завязанных у неё на затылке узлом размером в два его кулака, и светлых серых глаз на фоне испачканного в саже и масле лица. Шальной осколок оставил трёхдюймовый порез у неё на лбу, судя по затянувшему его струпу, там будет чертовски заметный шрам. Голос её походил на дым и серебро.
Она была прекрасна. Люк никогда ещё не встречал такой прекрасной женщины.
— Мне хотелось бы думать, что и я имел какое-то отношение к этому. — Мужчина скривил большой рот.
— Имел. — Каллисту явно удивила его обида. — Конечно, имел, Гейт. Сила.
— Знаю. — Он взмахнул рукой, словно отметая нечто, услышанное ранее. — Суть в том, что есть и другие способы этого добиться, кроме как погубить себя.
Повисло молчание, и по тому, как она стояла, по её застенчивости. Люк понял: она боится, что он на неё сердится. Она открыла было рот, вновь закрыла его, но секундой позже всё же произнесла:
— Гейт, если б для меня существовал какой-то способ подняться по той шахте, ты знаешь, что я…
По вспышке в его глазах Люк догадался, что он воспринял её слова как обвинение в трусости.
