голову.
— Предположить не могу, но…
— Но?..
Комендант не моргая смотрел на Грегори, точно изучал его лицо. Потом медленно пожал плечами.
— Ну ладно. Перейдём к фактам. Пистолет Вильямса у вас?
— Да.
— Ну и что?
— Он держал его в руке, — тихо сказал комендант.
— Вот как? Он стрелял?
— Нет. Пистолет был на предохранителе. Но… в ствол был дослан патрон.
— Мг-м. А как обычно ходят ваши люди? Пистолет готов к стрельбе?
— Нет. У нас тут тихо. Дослать патрон всегда успеешь.
— Как вы думаете, он сам прошёл или прополз эти несколько шагов от того места, где был сбит, дотуда, где его нашли?
Комендант с удивлением взглянул на него.
— Нет, лейтенант, он так и остался лежать. Смидерз, тот человек, который его сбил, сказал, что это он перенёс Вильямса — сразу же…
— Ага. Ну, это упрощает дело. Будем думать, что… упрощает. Этот Смидерз здесь?
— Да.
— Я бы хотел допросить его. Вы не возражаете?
— Пожалуйста.
Комендант открыл дверь, отдал распоряжение и подошёл к окну. Ждать пришлось не больше минуты. В комнату вошёл худощавый человек со смазливым лицом второразрядного кинолюбовника, одетый в пушистый свитер и обтягивающие фланелевые брюки. Стоя у порога, он с нескрываемой тревогой смотрел на Грегори, который, повернувшись вместе со стулом, несколько секунд разглядывал его, а потом сообщил:
— Я из Ярда, веду следствие по вашему делу. Можете вы ответить на несколько вопросов?
Смидерз кивнул.
— Собственно… я всё уже рассказал… Я не виноват.
— Если вы невиновны, вам нечего беспокоиться. Вы задержаны по обвинению в том, что вызвали дорожное происшествие, в результате которого пострадал человек. Вы не обязаны давать ответы на вопросы, если они могут быть использованы против вас для обоснования обвинения. Хотите отвечать?
— Да, да, конечно… Мне нечего скрывать, — пробормотал молодой человек, явно напуганный официальной формулой. — Я ничего не мог сделать. Он просто-напросто бросился мне под колёса. В конце концов, это дорога, а не тротуар. Нельзя же ночью, да ещё при таком тумане, нестись и не смотреть, куда бежишь. Моя машина едва ползла! Я сделал всё, что было в моих силах, и вдобавок ещё разбил машину. Это он виноват. Ума не приложу, как я из этого выпутаюсь: машина не совсем моя, и…
— Будьте добры, расскажите по порядку, как всё произошло. С какой скоростью вы ехали?
— Клянусь вам, не больше тридцати в час. Туман, снег, дальний свет зажечь нельзя, потому что с ним ещё хуже…
— Вы что, ехали с погашенными фарами?
— Нет, что вы! Я зажёг ближний, городской. Видимость была шагов пять-шесть. Я заметил его, когда он был уже перед самой машиной. Верите, он нёсся как сумасшедший, как слепой, просто бросился под машину!
— У него что-нибудь было в руках?
— Что?
— Я спрашиваю, он что-нибудь держал в руках?
— Не заметил. То есть потом, когда его поднял, увидел, что он держит револьвер. А тогда не видел. Я резко тормознул, ну, меня и повело, крутнуло, развернуло задом. Машина врезалась в дерево, а я вот поранился, — и Смидерз дотронулся до головы. Ссадина с запёкшейся кровью шла у него через весь лоб и исчезала в волосах.
— Я тогда даже и не почувствовал. Я страшно испугался, но думал, что мне удалось проскочить, не задев его, то есть я действительно проскочил. Чёрт знает, как его ударило — может, бампером? — когда машину крутануло. Он лежал и не шевелился. Я стал растирать его снегом, о себе я и не думал, хотя кровь заливала мне глаза. Но он не приходил в себя, и я сперва решил отвезти его в больницу, но машина не заводилась, что-то с мотором, не знаю. Тогда я побежал по шоссе и позвонил из первого же дома…
— Вы перенесли его в кювет. А почему не в машину?
— Ну… — Молодой человек замялся. — Это… как его… когда человек без сознания, его нужно положить ровно, а в машине мало места. И потом я подумал, что если оставить его на шоссе, то на него могут наехать.
— Хорошо. Когда всё это произошло?
— В начале шестого. Минут десять — пятнадцать шестого.
— Когда вы бежали в город, вы никого не видели на шоссе?
— Никого.
— А когда ехали, вам никто не встретился? Пешеходы? Машины?
— Пешеходы — нет. Машины? Нет, машин тоже не было. То есть встретил два грузовика, но ещё на автостраде.
— Вы откуда ехали?
— Из Лондона.
Грегори замолчал. Смидерз подошёл к нему и спросил:
— Инспектор, мне можно идти? Да, а как быть с машиной?
— О машине не беспокойтесь, — вступил комендант. — Если хотите, мы сами отвезём её в какой- нибудь гараж. Тут рядом ремонтная мастерская, можно поставить машину там.
— Благодарю вас. Это хорошо. Только мне нужно будет дать телеграмму насчёт денег. А теперь… мне можно идти?
Комендант и Грегори обменялись взглядами. Грегори еле заметно кивнул.
— Оставьте свой адрес, имя и фамилию. Адрес, по которому вы живёте.
Смидерз направился к двери, взялся за ручку и остановился.
— А… а как с ним? — чуть слышно спросил он.
— Может, выкарабкается. Пока трудно что-либо сказать, — ответил комендант. Смидерз открыл рот, но ничего не произнёс и вышел.
Грегори повернулся к столу, опёр голову на руки. Его охватила непонятная усталость. Хотелось просто молча посидеть, ни о чём не думая.
— От чего он убегал? — вдруг неожиданно для самого себя во весь голос воскликнул он. — От чего, чёрт побери, он убегал?
— Может, правильней: от кого? — поправил комендант.
— Нет. Если бы он кого-нибудь увидел, он стрелял бы. Вы думаете, нет? А я говорю — да! Как дважды два — стрелял бы!
— Вы осмотрели следы? — поинтересовался комендант. Он сидел и упорно старался продеть ремешок шлема в пряжку. Грегори окинул его внимательным взглядом. На щеках и под глазами у коменданта глубокие морщины, глаза покрасневшие, усталые. В рыжеватой шевелюре поблёскивают седые волосы.
— Расскажите, как там было, когда вы приехали? В котором часу? — вопросом на вопрос ответил Грегори.
Комендант сосредоточенно поправлял язычок пряжки.
— Дежурным был Паррингз. Этот молодой человек позвонил в полшестого. Паррингз разбудил меня, я живу рядом. Я сразу велел сообщить вам и поехал.
— Когда вы приехали туда, было ещё темно?
— Только-только начало светать, но стоял густой туман.
