— Снег шёл?
— Уже нет.
Комендант отложил шлем, ремешок упал на стол.
— Доктор занялся Вильямсом, я помог задвинуть носилки в «скорую помощь»; Вильямс — парень крупный, а санитар был только один. Тем временем подъехали двое из дорожной службы, я поставил их на шоссе, а сам пошёл на кладбище.
— Фонарь у вас был?
— Нет, я взял у Хардли. Это сержант из дорожной. Труп лежал у самых дверей, головой к порогу. Двери были приоткрыты.
— В какой позе?
— С поджатыми руками и ногами.
— Где вы взяли брезент?
— В морге.
— Это вы туда входили?
— Да, но я боком, перешагнул через порог. Всё-таки было темно, я мог что-нибудь не заметить, а с другой стороны, кроме следов Вильямса, я там никаких других не видел. Я думал, может, внутри… — Комендант запнулся.
— Вы думали, он ещё там?
— Да.
Категоричность ответа удивила Грегори.
— Почему вы так решили?
— Там что-то шевелилось, внутри, когда я посветил…
Грегори, сгорбившись, сидел боком на стуле и смотрел в лицо коменданту. Их разделяло, может, полметра, а может, и меньше. Комендант молчал. Потом поднял глаза, и на губах у него появилась неуверенная улыбка, словно он стеснялся того, что собирался сказать.
— Это была кошка… — сообщил он, потом дотронулся до стола и добавил: — Она здесь.
— Где?
Грегори обвёл взглядом комнату, но комендант отрицательно покачал головой.
— Здесь…
Он выдвинул ящик. В нём лежал небольшой пакет, завёрнутый в газету. Комендант заколебался, потом решительно выложил его на стол. Грегори развернул измятую газету. Белая тощая кошчонка с чёрным кончиком хвоста, мокрая, взъерошенная, с неестественно вытянутыми лапами, смотрела на него одним узким, точно восклицательный знак, помутневшим зрачком.
— Дохлая? — Грегори ошеломлённо смотрел на коменданта.
— Когда я туда вошёл, она была ещё жива.
— А! — неожиданно воскликнул Грегори. — Когда она подохла?
— Когда я её взял, она уже начала холодеть. И ужасно мяукала.
— А где вы её нашли?
— У гроба. Она сидела на венке.
Грегори закрыл глаза. Потом снова открыл, взглянул на кошку, завернул её в газету и отложил на подоконник.
— Надо будет её захватить, вскрытие сделать, что ли, — пробормотал он, потирая лоб. — А зачем вы её взяли?
— Из-за следов. Вы не видели её следов, верно?
— Нет.
— Потому что их не было, — объяснил комендант. — У меня был только фонарик, но я тщательно осмотрел всё вокруг. На снегу её следов не было.
— Но как же она попала туда? Может, она всё время там сидела?
— Не знаю. Должно быть, когда пошёл снег, она уже была там.
— А когда пошёл снег?
— В начале двенадцатого. Может, чуть позже. Это можно точно установить.
— Хорошо, но как она попала в морг? Она что, всё время там была?
— Вечером её не было. Стикз дежурил до трёх. С одиннадцати до трёх. Я думаю, тогда…
— Этот Стикз, он открывал дверь?
— Когда принял дежурство, открыл. Он очень исполнительный. Хотел удостовериться, что всё в порядке. Я спрашивал у него.
— М-да. Вы полагаете, кошка в это время и проскользнула?
— Да. Думаю, так оно и было.
Вошли Томас и Вильсон.
— Лейтенант, всё готово. Коллз поехал подбросить доктора на станцию, сейчас вернётся. Едем.
— Да. Положите это в багажник. Соренсену будет работка, — не без злорадства заметил Грегори и подал коменданту руку. — Благодарю вас. Если будет возможно, пусть Вильямса перевезут в лондонский госпиталь. В случае чего звоните мне. Ладно?
Они спустились вниз. Грегори посмотрел на часы и удивился: было уже начало первого. Хотелось есть.
— Перекусим? — предложил он.
Рядом был маленький ресторанчик. Даже не ресторанчик, а бар с четырьмя столиками. Только они сели, подъехал Коллз. Вильсон позвал его. Сержант поставил машину и присоединился к ним. Ели в полном молчании. Фотограф вытер салфеткой чёрные пижонские усики и заказал пиво.
— Выпьете, лейтенант?
Грегори отказался. Сержант тоже.
— Не могу, за рулём, — объяснил он.
Когда они вышли из ресторанчика, был уже второй час. В канавах текли чёрные ручьи, снег превратился в тёмную жижу, только кое-где на крышах поблёскивал грязно-серый лёд. Грегори захотелось повести машину. Коллз сел рядом с ним, остальные на заднем сиденье. Машина рванула, поднимая фонтаны грязной воды. Грегори краем глаза глянул на Коллза: не против ли тот такой скорости — как-никак за машину отвечает он, — но сержант сонливо и безучастно смотрел в боковое стекло. Тогда Грегори поехал ещё быстрей. Вёл он хорошо, но, как ему казалось, слишком нервно. Машина мчалась с ветерком, через несколько минут все стёкла были в мелких каплях. За Уимблдоном на шоссе стало тесно. Грегори так и подмывало включить сирену: приятно было бы видеть, как перед тобой моментально освобождается дорога. Но он не решался: всё-таки они никуда не торопятся. До Лондона доехали меньше чем за час. Вильсон и Томас пошли в лабораторию. Грегори решил идти домой, и сержант подвёз его. Когда машина остановилась, Грегори, вместо того чтобы выйти, предложил Коллзу сигарету, а потом вдруг спросил:
— Ну как, видели?
Сержант, опуская боковое стекло, неопределённо кивнул.
— Слушайте, Коллз, мы знаем друг друга не первый день. Скажите, что бы вас заставило бежать без оглядки с заряженным пистолетом в руках?
Коллз искоса глянул на Грегори, поднял брови и аккуратно стряхнул пепел. Грегори уже решил, что ответа не будет, как вдруг сержант бросил:
— Танк.
— Нет, нет, вы же понимаете, что я имею в виду.
Сержант сделал глубокую затяжку.
— Я там внимательно осмотрелся. Он ходил по кругу, всё время по кругу. И вот, часов в пять или около того заметил что-то, что ему не понравилось. Но побежал он не сразу. И это важно. Он остановился… вытащил револьвер. Да только вот не успел снять с предохранителя.
— А не мог он вытащить его на бегу? — спросил Грегори. Глаза у него блестели. Он смотрел на сержанта в упор. Тот неожиданно улыбнулся.
— Вы же сами знаете, что нет. Наши пушки очень плотно сидят. Вы помните его следы? Он же мчался, как заяц! Кто так бежит, не станет возиться с кобурой. Для этого нужно остановиться. И какой бы ни был
