Шеппард вышел, и Грегори, ничего не соображая, поплёлся за ним. Инспектор уверенно прошёл анфиладу комнат и сбежал по лестнице к выходу. Медленно, цепляясь, точно пьяный, за перила, Грегори спускался следом. Дверь бесшумно захлопнулась. Лейтенант добрёл до неё, машинально два раза повернул ключ и вернулся наверх. Голова раскалывалась, глаза жгло, не раздеваясь, он повалился на кровать. Было тихо-тихо, в окнах брезжили далёкие огни, еле слышно тикал будильник, а Грегори лежал, забыв о времени.
Вдруг ему почудилось, что свет лампы стал тускнеть. «Видно, я здорово устал, — подумал он. — Надо бы раздеться и поспать, а то ведь завтра буду клевать носом…» Подумал и даже не шелохнулся. Что-то вроде струйки или облачка дыма проплыло над пустым креслом, в котором до того сидел Шеппард; однако и это не вызвало у него удивления, он продолжал неподвижно лежать, прислушиваясь к своему дыханию. И тут раздался стук.
Три отчётливых удара заставили его повернуть голову к двери. Но он всё равно не встал. Стук повторился. Грегори хотел сказать «войдите» и не смог: в горле была сухость, как с похмелья. Тогда он поднялся и пошёл к двери. И, уже взявшись за ручку, замер; его внезапно (это было как ослепительная вспышка света) осенило, кто стоит в коридоре. Он распахнул дверь и с замиранием сердца выглянул в темноту. Пусто. Вытянув руки, чтобы не натолкнуться на того, подкарауливающего, притаившегося, Грегори выскочил в широкую полосу света, падающего из комнаты, и — никого не увидел.
Сопровождаемый гулким эхом, Грегори всё шёл и шёл через комнаты. «Какой огромный дом», — подумал он и тут увидел на повороте в коридор чей-то силуэт. Грегори бросился к нему; раздался торопливый топот — человек убегал. Внезапно перед носом Грегори захлопнулась дверь, он ворвался в комнату и остановился, едва не налетев на кровать, застеленную голубым покрывалом. Растерянный, он уже собрался ретироваться, так как узнал спальню мистера Феншо. Над самым столом, почти касаясь его, висела лампа с абажуром алебастрового стекла; стол был придвинут к кровати, в глубине стоял шкаф с резными дверцами, а возле стены, разделяющей их комнаты, два манекена — обычные манекены, какие можно увидеть в любом портновском салоне. На них не было одежды, и свет лампы матово поблёскивал на удлинённых кремово-жёлтых туловищах. У обоих манекенов были красивые парики из настоящих волос — фигуры у них были женские, — и один, глядя на Грегори с вежливой безжизненной улыбкой, размеренно постукивал пальцем по стене. Грегори остолбенел.
И в ту же секунду он заметил мистера Феншо; тот сидел на полу за манекенами и с тихим хихиканьем, похожим на непрерывное слабое покашливание, дёргал за нитки, идущие к рукам и туловищам манекенов, управляя ими наподобие марионеток.
— Не пугайтесь, мистер Грегори! — воскликнул он. — Вас этот стук, наверно, разбудил? Очень сожалею, но я могу заниматься этим только ночью. Знаете, я ведь вызываю духов.
— Но для этого же нужен круглый столик, — недоумённо заметил Грегори, обводя взглядом комнату.
— Столики уже отошли, теперь это делается так, — сообщил мистер Феншо и снова дёрнул за нитки.
Грегори молчал. Окно за спиной мистера Феншо было занавешено доходящей до самого пола шторой с жёлтой бахромой; в одном месте она чуть выдавалась вперёд, точно скрывала крупный продолговатый предмет.
Грегори моментально повернулся к мистеру Феншо и, задав какой-то совершенно идиотский вопрос, что-то вроде: «А какая фирма изготовила манекены?» — принялся расхваливать мастерство, с каким тот управляется с ними, а сам боком, медленно продвигался к окну и наконец коснулся шторы плечом. Ткань подалась, но тут же он ощутил упругое сопротивление. Так! Значит, там прячется человек! Грегори глубоко вздохнул и с секунду стоял, напрягшись всем телом, потом принялся ходить по комнате и болтать всякую чепуху. С какой-то противоестественной откровенностью он исповедовался мистеру Феншо в своих ночных страхах и сразу же — чтобы усыпить подозрения того, за шторой, — начал рассказывать, как идёт следствие. Он приостанавливался то возле манекенов, то у окна и, словно забыв о присутствии хозяина, обращался к тому, прячущемуся. Эта рискованная игра позволяла ему поверить в своё превосходство; он намеренно обострял ситуацию, пересыпая рассказ двусмысленными намёками, и швырял их прямо в неподвижную выпуклость жёлтой шторы — торжествуя и одновременно чувствуя, как зябко сжимается сердце. Хохоча во всё горло, быстро обводил взглядом комнату — словно неумело играл детектива, а не был им на самом деле. А в голове всё время бился крик: «Ну выходи! Выходи! Я же вижу тебя!» Он говорил всё торопливей и бессвязней, поспешно выбрасывая комканые, незаконченные фразы. И вдруг, когда стоял спиной к прячущемуся — так близко, что даже чувствовал тепло его тела, уловил в глазах мистера Феншо выражение ужаса и сострадания. Что-то сдавило его, задыхаясь, он попытался вырваться, взмахнул руками; холодное узкое лезвие вошло в грудь, и всё вокруг застыло, как на фотографии. Он медленно опускался на пол, сосредоточенно думая: «Ага, вот как это бывает! Всё останавливается! А почему я не чувствую боли?» И, готовясь к последнему напряжению агонии, ещё брезжившим краешком угасающего сознания заставил себя открыть глаза. Между широко раздвинутыми жёлтыми шторами, на которые он смотрел снизу, стоял седой мужчина. Чуть наклонившись, он внимательно разглядывал Грегори. «Ничего не вижу, — с отчаянием подумал лейтенант, хотя ещё всё видел, — так и не узнаю, который из них двоих…» Комната превратилась в огромный гудящий колокол, и вдруг он понял, что его убил человек, которого он хотел победить, что человек этот одержал над ним верх. И тут сон кончился — в тёмной комнате, пропахшей холодным, застоявшимся табачным дымом, надрывался телефон; замолкал и снова начинал звонить. Пробуждение было таким же тяжёлым, как и кошмар; медленно приходя в себя, Грегори вспомнил, что телефонный звонок давно уже мешает спать.
— Грегори слушает, — прохрипел он в трубку, вцепившись в стол: комната ходила ходуном.
— Это Грегсон. Я уже с полчаса тебе трезвоню. Слушай, старик, из Биверс-хоум пришёл рапорт, там нашли труп того типа, который исчез три недели назад.
— Что? — испуганно крикнул Грегори. — Где? Какой труп?
— Старик, ты что, ещё не проснулся? Я говорю о трупе того моряка по фамилии Алони, который пропал из прозекторской. Его нашли на складе железного лома, в ужасном состоянии, видно, он там давно уже валяется.
— В Биверли? — шёпотом спросил Грегори; в голове у него гудело, как с похмелья.
— Да нет, в Биверс-хоум, проснись же наконец! Это километров десять к северу. Там ещё у лорда Олтрингхума конный завод.
— Кто нашёл?
— Рабочие, вчера вечером, но из полиции сообщили только сегодня. На складе, возле барака. Среди ржавого железа, там его целые горы. Поедешь?
— Нет, не могу, — неожиданно для себя сказал Грегори и уже спокойней добавил: — Скверно себя чувствую. Похоже, простудился. Пусть едет Коллз, вызови его, ладно? И врач. Соренсен, наверно, не сможет, то есть не захочет. Тогда пошли Кинга. Устрой всё сам, Грегсон, ладно? Коллз справится. Да, пусть возьмут фотографа. А я вправду не могу.
Почувствовав, что говорит лишнее, Грегори остановился. Какое-то время Грегсон молчал.
— Дело твоё, — наконец произнёс он. — Конечно, оставайся дома, раз заболел. Я просто думал, что для тебя это важно…
— Конечно важно! Мне страшно интересно, что там нашли. Сейчас же начинаю лечиться — аспирин там и всё такое, думаю, что собью температуру. В Ярд приду что-нибудь… около часа. Передай Коллзу, я буду его ждать.
Положив трубку, Грегори подошёл к окну. Светало. Он знал, что заснуть уже не удастся. Отворив дверь на террасу, он стоял, обвеваемый холодным, влажным воздухом, и глядел на бесцветное небо нового дня.
6
