смертных. Но ты, все же, лоннансклех, воин, неудержимый в сражении, и можешь попытаться…»
«Тем более, что у меня есть это», — я кивнул на шлем, щит и копье, подаренные феями.
«А, — сказал брегон равнодушно, — это всего лишь подделки, символы власти Амруна, но не сама власть. У тебя есть стреляющие жезлы, взятые на корабле фоморов, они послужат неплохим оружием на первых этажах замка… Если, конечно, ты до них доберешься. Потом тебе потребуется пройти семь уровней, поднимаясь все выше, и, достигнув верхнего, сразиться с королем фоморов…»
«С Элкмаром?» — спросил я.
«С его эмайном, двойником, хотя он и не похож на супруга Матген внешне».
Я не понял его слов и сказал: «Вырежу ему печень, на кого бы он там ни походил, будь он о двух ногах или одной, доберусь до него, даже если мне придется сразиться с целым войском…»
«Придется, — откликнулся Да Дерг, — короли уже собирают армии, чтобы сообща идти на Элкмара, который затворился в своем городе Эхнатоне на берегу пролива».
Я не стал спрашивать, что думает по этому поводу королева Матген. Надеюсь, она не слишком любила своего мужа, потому что я убил его.
— Ты одолел чудовищ под стенами Эхнатона? — прошептал юный Альфред.
— Если подразумеваешь тех, которых мы видели на железном корабле, — нет, хотя среди воинов Элкмара было немало уродов. Но никаких рыжих обезьян, безголовых демонов и летающих шаров. Хоть враги и называли себя фоморами, но были они двуноги и падали под ударами, как скошенная трава. Сталь ударялась о сталь, и сражающиеся с громким кличем разили друг друга. Как сказал бы Скала Олламов: «Была там великая битва и великое погребение, позор сходился бок о бок с отвагой, гневом и бешенством, потоками лилась кровь по белым телам воинов…» Могу свидетельствовать, что шум, действительно, стоял страшный, фоморы, фаллийцы и многочисленные наемники вопили так, что слышно было в Нижнем Мире, треск ломаемых копий и щитов, удары костяных рукоятей, звон клинков и свист стрел заставили, думаю, самого Мардука пуститься в пляс от радости. Хорошая, словом, была драка. Из зингарцев уцелели семь человек, включая желтозубого Бандероса. Все они получили достойную награду. А фаллийские короли получили Эхнатон, который тут же принялись жечь, ибо град сей был осквернен нечестивцами, вступившими в сношения с демонами из Железного Замка. Кстати, многие из нечестивцев еще недавно выпивали и закусывали в Медовом Покое королевы Матген.
За проливом, всего лишь на расстоянии двух полетов стрелы, темнел Железный Замок, но до него было дальше, чем до луны. «Вода здесь не держит судно, — сказал Да Дерг, — сверху она расступается даже под щепкой, а в глубине густеет, словно кисель. Плыть можно только между этих слоев, но ни одно живое существо не может пересечь пролив, ибо воды его ядовиты». Я спросил, не может ли помочь фаллийская магия, но он пустился в туманные рассуждения о том, что бывает волшба и волшба, что, хотя остров Фалль и остров фоморов находятся рядом, это два разных мира, исключающих взаимопроникновение, как не могут два плода проникнуть один в другой, сколько не прижимай их боками. «Кто же те люди, которых мы положили под стенами Эхнатона? — спросил я. — Они называли себя фоморами». Брегон объяснил, что это эмайны истинных фоморов, которые не могут находиться вне стен своих железных кораблей и замка. «На том судне, где вы побывали, нарушилась защита, и демоны погибли, — сказал он, — с ними погибли их слуги: те люди в голубых хитонах, которых Конан обнаружил в одной из кают. Рыжие обезьяны и безголовые демоны суть твари наполовину рукотворные, они могут действовать некоторое время и без защиты, но не выходя за оболочку корабля или за стены замка». В общем, я понял, что у всех фаллийцев вместе взятых кишка тонка наколдовать что-нибудь стоящее.
А яд снова дал о себе знать холодом и слабостью в членах. Я уже готов был броситься в залив и плыть к замку под водой, хотя и понимал, что никакого дыхания не хватит преодолеть такое расстояние. Выход из отчаянного положения нашел Арэль.
— Он что, снова обратился за помощью к Нергалу? — спросил Альфред.
— Нет, к Афемиду. Вернее, к его душе, а может как еще, только он предложил построить лодку, способную плыть под водой. О таком судне толковал когда-то магистр и даже делал кое-какие расчеты, но довершить начатого не успел. Короче, наш пикт с помощью Сантидио и зингарцев построил подводное судно, снабдив его гребками, которые можно было приводить в движение изнутри, вращая железные ручки.
Однако, когда мы испытали судно в обычной воде, выяснилось, что гребки подтекают. — плыть через ядовитый пролив было опасно. Вот тогда меня удивил Эвраст. Он сказал, что хочет отблагодарить меня за спасение на вилле дель Донго…
— И что же сделал горбун? — удивленно спросил Альфред.
— Он перелетел на своих крыльях через пролив — спланировал с городской башни, которая стояла на берегу, держа в руках конец длинной веревки. За нее он и перетянул нашу скорлупку.
Да Дерг вызвался идти с нами. Отправились я, Арэль, Сантидио, Ваная, Бандерос и брегон. Мы удачно преодолели пролив, хотя чуть не задохнулись в этой наглухо законопаченной посудине.
В железной стене мы обнаружили квадратное отверстие и проникли в замок. Никто не охранял вход, настолько фоморы были уверены в своей неуязвимости. Да, собственно, это был не вход, а так, какой-то патрубок, ни то водослив, ни то еще что. Короче, мы оказались на первом этаже замка и вскоре вступили в схватку с его обитателями. Не стану утомлять тебя их описанием, скажу только, что обезьяны, мечущие шары, — самые безобидные существа из всех виденных нами в железных лабиринтах. На третьем этаже появились другие, и они были воистину ужасны. Мы пустили в ход стреляющие жезлы, но если желтые искры легко поражали обезьян, то для их собратьев с верхних этажей они были все равно что укус комара облаченному в броню рыцарю. К счастью, у брегона оказалось нечто вроде светящейся карты замка, правда на пластинке появлялась только та часть лабиринтов, где мы уже побывали. Ваная пробиралась через узкие отверстия, куда не протиснулся бы и ребенок, и открывала нам запертые изнутри двери. И все же поплутать пришлось изрядно, зато в некоторых комнатах мы нашли более мощное оружие: посохи, бьющие зелеными молниями, и огненные летающие топоры. Еще там были кольчуги, способные защитить от ударов монстров, и такие штуки, надев которые на глаза, можно было видеть в темноте. Я, правда, всем колдовским ухищрениям предпочитаю добрый меч, поэтому мы действовали так: мои спутники отвлекали чудовищ, стреляя в них молниями, а я подкрадывался сзади и разил нечисть самосеком. Ты скажешь: не слишком достойное занятие для воина — поражать противника в спину, но эти рассуждения хороши, когда имеешь дело с людьми, а не с демонами. На шестом этаже стали попадаться одноногие прыгуны с лысыми головами, правда, они старались не вступать в схватку, предпочитая пускать на нас все новые порождения своих нечеловеческих рук. Здесь исчез Эвраст, и о судьбе его я ничего не знаю.
Наконец мы достигли седьмого уровня и встретились с королем фоморов. Против него оказалось бессильным все наше оружие…
— А как он выглядел? — замирая от страха, спросил Альфред.
— Никак не выглядел, вернее, все время менял очертания, и каждое следующее воплощение было отвратительней предыдущего. Даже самосек оказался не годен: клинок легко рассекал плоть чудища, но она мигом вновь срасталась, обретая новые формы. Монстр не стал тратить время на моих спутников — он выплюнул моток клейкой паутины и поймал в нее всех, кроме меня и Бандероса.
Орудуя мечом, я приблизился к нему слишком близко, и он схватил меня щупальцами, холодными, как поцелуй дочерей Имира. Храбрый зингарец бросился мне на помощь, но был отброшен страшным ударом в грудь. Я раз за разом погружал клинок в тело чудовища, не нанося тому ни малейшего вреда. Кости мои трещали, готовые переломиться в страшных объятиях, я чувствовал, что кровь вот-вот хлынет горлом, и наступит конец.
И тут раздался крик брегона. «Что ты медлишь, Конан! — орал он с отчаянием, которого я никак не ожидал от всегда спокойного фаллийца. — Делай, что должен сделать!»
«Но что?» — едва выдавил я.
«Не могу сказать, это должен быть твой выбор! Неужели не догадался? Если его не берет сталь…»
«…То его возьмет камень!» — молнией пронеслось у меня в мозгу.
Отчаянным усилием я извлек нож Дивиатрикса и вонзил его в колеблющееся тело. На миг клинок вспыхнул ослепительным светом, и тут же король фоморов рассыпался мириадами огненных искр.
— Уф, — выдохнул оруженосец с облегчением, — значит, ты победил это воплощение зла, государь?
