помогает не спать. Уж не знаю, сахар действует или мараскин, но факт.
За чаем с ячменными лепешками Хилари рассказала, что теперь она — редактор модного журнала под названием «Шантильи». Элеонора не могла не поинтересоваться происхождением кольца с бриллиантом у нее на безымянном пальце.
— Джальс — гонщик, — объяснила Хилари. — Не знаю, выйду ли я за него: он хочет увезти меня в Аргентину, а я обожаю свою работу.
Потом она, в свою очередь, полюбопытствовала, чем занимается Элеонора. Элеонора ответила, как отвечала всегда:
— Ну, как обычно. Работаю в больнице. Приглядываю за отцом. — И вдруг впервые, говоря это, почувствовала себя скучной, даже старомодной, а не как раньше — трогательно благородной.
Повисло молчание. Потом Хилари сочувственно произнесла:
— Бедняжка. Домашние хлопоты так приземляют, да?
Горькие слова Хилари оставили шрам в душе Элеоноры. Вечером, разглядывая себя в зеркале, она словно заново увидела свой деловой костюм из дорогого твида, продуманную прическу и вспомнила рассыпанные по плечам кудри Хилари и стильный покрой ее платья. И еще она увидела, что за несколько коротких лет из «умницы Элеоноры, которая после смерти матери храбро взвалила на свои плечи груз взрослых забот и прекрасно справилась с ними», превратилась в «дорогую Элеонору, непревзойденную домохозяйку». И в недалеком будущем ей грозит стать «бедняжкой Элеонорой, которую задавили обстоятельства».
Тем же летом она отправилась в турне по южной Франции и северной Италии, надеясь, что путешествие пойдет ей на пользу. Это было интересно, но не помогло. Она решила, что надо найти работу, но не смогла придумать ничего более привлекательного, чем Холланд-сквер и больница. Элеонора отдавала себе отчет в том, что не обладает какими-то особенными талантами, и ею овладело жуткое предчувствие, что жизнь ее предопределена, что ее энергия и целеустремленность растратятся на кофе по утрам, на званые ужины и на бесконечные и бестолковые заседания благотворительного совета. И тогда она всерьез задумалась о замужестве.
Разумеется, у нее были кавалеры — молодые люди, которые сопровождали ее в театр и на приемы, но ни с кем из них отношения не длились больше нескольких месяцев. Молодые врачи, которых она приглашала на свои званые ужины, казались ей слишком юными и слишком пресными. Элеонора вступила в клуб бриджистов и, к изумлению отца, в клуб «Левой Книги». Она потеряла невинность и была разочарована. Она считала, что женщины выходят замуж, чтобы завести детей, однако, навестив подругу в родильном отделении, обнаружила, что новорожденные младенцы, с их сморщенными личиками и шелушащейся кожей, производят отталкивающее впечатление. «Быть может, — с сомнением сказала она себе, — собственный ребенок вызывает другие чувства?»
Ей хватало проницательности заметить, что некоторых мужчин отпугивает ее деловитость. Она пыталась прикинуться глупее и развязнее, чем была, но тут же стала казаться себе слишком противной. Кроме того, она поймала себя на том, что всех мужчин невольно сравнивает с отцом, и всякий раз сравнение было не в их пользу.
Гай вышел из вестибюля больницы, и яркое весеннее солнце ослепило его. Он заморгал и вдруг услышал знакомый голос:
— Не купите ли маргаритку ради Сент-Энн, сэр?
Он повернулся и увидел Элеонору Стефенс с коробкой для сборов в руке. Узнав его, она улыбнулась.
— Прощу прощения, я не узнала вас, доктор Невилл. У нас сегодня день сбора пожертвований. — На плече у нее висел лоток с бумажными цветами. — Мы предлагаем людям купить эти маргаритки, чтобы помочь больнице.
Гай полез в карман за мелочью, и Элеонора приколола ему цветок к лацкану.
— Вот, — сказала она. — На сегодня хватит. Мне надо домой, папа будет ждать меня к ужину. — Она взглянула на Гая. — Вы где живете? Может быть, нам по пути?
— На Мальт-стрит, в Хакни. Боюсь, вам в другую сторону, мисс Стефенс.
— Впрочем, сегодня такой чудесный денек… Мне надо размять ноги. Пожалуй, я провожу вас, доктор Невилл, а потом вызову по телефону кэб.
Он улыбнулся.
— Буду очень признателен вам за компанию.
Час пик уже миновал, и толпа на улицах стала редеть. Какое-то время они шли молча, потом Элеонора спросила:
— У вас был неудачный день, доктор Невилл?
— Осложнения при беременности. Врача не вызывали, потому что не было денег. В Сент-Эни говорят, что надежды почти никакой. И, разумеется, в семье еще куча детишек. Один Бог знает, что с ними будет.
Элеонора пробормотала что-то сочувственное, и они пошли дальше. В сапфировом небе белели лишь несколько облачков, похожих на клочья овечьей шерсти. Гай подумал, что молчание затянулось, что он держится слишком замкнуто. Прежнего Гая Невилла, того, который в Ла-Руйи мог болтать и смеяться все утро, уже не существовало. Тяжелые последние месяцы изменили его.
Они повернули за угол и вышли на Мальт-стрит. Элеонора вслед за Гаем вошла в дом. Гай впервые взглянул на свое жилище глазами другого человека: груда одежды в прихожей, пыльные балясины. Дом был холодным и неприветливым — типичное логово холостяка.
Он вспомнил опрятные, светлые комнаты Стефенсов и вынужден был извиниться:
— Боюсь, я не слишком хороший хозяин.
— Разве у вас нет служанки, доктор Невилл?
— Есть, но она не слишком старательна.
— Я знаю, что в наши дни трудно найти хорошую прислугу, но моя бабушка живет в Дербишире и всегда может подыскать понятливую деревенскую девушку. Я напишу ей, если хотите.
Гай подумал, что понятливая деревенская девушка наверняка доведет бедняжку Бидди до истерики. Подозревая, что гостиная еще украшена остатками завтрака, он провел Элеонору в переднюю комнату, которая служила ему кабинетом. Открыв дверь, он чуть не издал вопль отчаяния: стол был завален бумагами и отчетными книгами. Накануне ночью Гай предпринял очередную попытку в них разобраться, но через десять минут его одолел сон.
— Сейчас я их куда-нибудь запихну, — пробормотал он.
— Я могла бы помочь вам, доктор Невилл. — Элеонора окинула взглядом документацию и счета. — Для отца я делаю всю секретарскую работу. Вы позволите мне заняться этим?
— Я не хочу эксплуатировать вас, мисс Стефенс.
— Что вы, какие пустяки… Вот если бы вы открыли окно, чтобы немного проветрить, и сделали чашечку чая… О Господи! Вот я уже и вами командую. Папа говорит, что я готова руководить всяким, кто попадется мне под руку.
— С тех пор как умер отец, я пытаюсь заставить себя разобрать этот беспорядок, да не хватает времени. Я мечтаю создать амбулаторию для матерей с детьми — знаете, скольких осложнений можно было бы избежать своевременной профилактикой! И если пациенты к нам не идут, мы должны идти к ним сами. Но мне придется нанять медсестру, которая взвешивала бы младенцев и вела записи. — Он прервался и посмотрел на гостью. — Простите, опять меня понесло.
— Но это же замечательная идея, доктор Невилл! Только вам нужно привести все в порядок, а то вы запутаетесь.
Он криво усмехнулся.
— Как раз бумажную работу я терпеть не могу.
— А я могу. — Она села к столу. Гай открыл окно и пошел на кухню готовить для Элеоноры чай, а для себя — виски с водой. Вернувшись, он увидел, что она хмурится.
— Тут часто встречается пометка «м.п.». Что это значит?
Гай заглянул ей через плечо.
