вдобавок на редкость хорошо освещенной для квартиры, расположенной в цокольном этаже. Брунетти обратил внимание на то, что четыре высоких окна на дальней стене квартиры выходят в большой сад, раскинувшийся по другую сторону широкого канала.
— Извините. Я обедал.
Мужчина бросил салфетку на стол.
— Не обращайте на меня внимания, — сказал Брунетти.
— Спасибо, я уже наелся, — заверил мужчина. Большая порция спагетти все еще дымилась на его тарелке, раскрытая газета лежала слева от нее. — Ничего страшного. — Хозяин жестом предложил Брунетти пройти к дивану, который был повернут в сторону окон. — Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Для Брунетти сейчас не могло быть ничего лучше un'ombra — маленького стаканчика вина, но он отрицательно покачал головой, протянул руку и представился.
— Марко Каберлотто, — назвался хозяин, пожимая его руку.
Брунетти присел на диван, Каберлотто сел напротив и спросил:
— Как дела у Франко?
— Вы знаете, что он попал в больницу? — вместо ответа спросил Брунетти.
— Да. Сегодня утром я читал статью в «Газеттино». Хочу навестить его, как только закончу, — сказал он, чуть кивнув в сторону стола, где его ждал медленно остывающий обед. — Как он?
— Боюсь, у меня для вас плохие новости, — начал Брунетти, используя шаблонное вступление, которое стало для него таким привычным за последние десятилетия. Когда он увидел, что Каберлотто все понял, он продолжил: — Он так и не вышел из комы и умер сегодня утром.
Каберлотто что-то пробормотал и поднес руку ко рту:
— Я не знал. Бедный мальчик.
Брунетти помолчал минуту, затем мягко спросил:
— Вы хорошо его знали?
Не обращая внимания на вопрос комиссара, Каберлотто спросил:
— Так это правда, что он упал и ударился головой?
Брунетти кивнул.
— Он упал? — настаивал Каберлотто.
— Да. А почему вы спрашиваете?
И вновь Каберлотто не ответил, только все повторял, качая головой:
— Ах, бедный мальчик, бедный мальчик… Я бы никогда не подумал, что с ним может случиться что-то подобное. Он всегда был таким осмотрительным…
— Вы имеете в виду — на службе?
Каберлотто взглянул на Брунетти:
— Да во всем. Он был именно… осмотрительным. В Кадастровом отделе в его рабочие обязанности входили поездки на места строительства, он должен был следить, правильно ли ведутся реставрационные и иные работы, но предпочитал оставаться в офисе и заниматься планами и проектами, изучать, какими будут здания после того, как их объединят после реставрации. Именно эта часть работы ему нравилась. Он сам говорил мне об этом.
Вспомнив визит Росси в его квартиру, Брунетти заметил:
— А мне казалось, что его служебные обязанности предусматривали посещение квартир, осмотр зданий, построенных с нарушениями строительных норм.
Каберлотто пожал плечами:
— Да, иногда ему приходилось ходить по домам, но, по-моему, он делал это только потому, что умел так доходчиво все объяснить владельцам, что они понимали реальную ситуацию. — Каберлотто помолчал, очевидно, пытаясь вспомнить беседы с Росси. — Я не очень хорошо его знал. Мы были соседями, поэтому, бывало, разговаривали на улице или выпивали вместе по стаканчику. Тогда он и рассказывал о том, что ему нравится изучать планы.
— Вы упомянули, что он всегда был очень осторожным, — напомнил Брунетти.
— Да. — Губы Каберлотто дрогнули в печальной полуулыбке. — Я частенько из-за этого подшучивал над ним. Франко никогда не вынес из своей квартиры ни одной коробки: говорил, что ему надо видеть, куда ступают ноги при ходьбе. — Он сделал паузу, как будто раздумывая, стоит ли продолжать, и вновь заговорил: — Как-то раз у него перегорела электрическая лампочка, и он позвонил мне, чтобы узнать, как зовут электрика. Я спросил, в чем дело, и, когда он объяснил, предложил заменить лампочку самому. Но он ответил, что боится прикоснуться к ней. — Каберлотто замолчал.
— И чем все закончилось? — спросил Брунетти.
— Было воскресенье, электрик не работал, поэтому я поднялся наверх и сменил перегоревшую лампочку. — Он посмотрел на Брунетти и изобразил, как выкрутил ее. — У меня это заняло пять секунд, но Франко… Он не мог. Он бы не заходил в эту комнату, пока не нашел электрика, или так и сидел бы в темноте. И, как вы понимаете, тут неважно, чего именно он боялся. Просто он был такой человек.
— Он был женат? — спросил Брунетти.
Каберлотто отрицательно покачал головой.
— А девушка у него была?
— Нет, не было.
Если бы Брунетти знал Каберлотто получше, он мог бы себе позволить спросить, а не интересовали ли Росси юноши. Но он не решился и продолжал расспрашивать:
— Родители?
— Не знаю. Если они и живы, не думаю, что они живут в Венеции. Он никогда не говорил о них, а в праздники всегда оставался дома.
— Друзья?
Каберлотто немного подумал:
— Однажды я видел его на улице с какими-то людьми. Кажется, они были навеселе. Но я не запомнил никого из них и больше никогда с ними не встречался. — Брунетти внимательно смотрел на него, и Каберлотто попытался объяснить: — Я же вам сказал, мы не были друзьями, так что я даже не подошел, только кивнул издалека.
Брунетти спросил:
— А гости у него бывали?
— Наверное. Точно не скажу. Мне слышно, как люди поднимаются и спускаются по лестнице, но я же не знаю, к кому они приходят. — Неожиданно он спросил: — А вы почему здесь?
— Я тоже был знаком с ним, — ответил Брунетти. — Поэтому, когда я узнал, что он умер, то приехал, чтобы поговорить с его семьей, но я приехал как друг, не более того.
Каберлотто и не подумал поинтересоваться, почему Брунетти, если он был другом Росси, так мало о нем знал.
Брунетти поднялся:
— Оставляю вас, чтобы вы закончили свой обед, синьор Каберлотто. — И он протянул руку.
Каберлотто пожал руку, проводил Брунетти до входной двери и открыл ее. Там, стоя на ступеньку выше и глядя на Брунетти сверху вниз, он проговорил:
— Франко был хорошим человеком. Я не слишком близко его знал, но мне он был симпатичен. Он всегда доброжелательно отзывался о людях. — Он наклонился, коснулся рукой рукава Брунетти, будто подчеркивая важность своих слов, и бесшумно закрыл дверь.
8
На обратном пути в квестуру Брунетти остановился, чтобы позвонить Паоле и сказать ей, что не придет домой обедать, зашел в маленькое кафе и без удовольствия съел тарелку спагетти, которые ему показались безвкусными, и несколько кусочков цыпленка — чтобы не чувствовать голода в течение дня. Вернувшись на службу, на своем столе он нашел записку: вице-квесторе Патта желал видеть его в своем
