– Не из этой ли штуки ты шлепнул Джо Лаза?
– Из нее я тебя шлепну, если не выйдешь на балкон!
– Какая тебе разница, где это сделать – в номере или на балконе? Ты что, ковер запачкать боишься?
– Нет, мы вот что собираемся сделать, – сказал Раджи. – Посмотреть, как ты сам себя прикончишь. Совершишь самоубийство, потому что лучшего трюка для кино тебе не придумать. А от пули ты помрешь только в том случае, если не спрыгнешь с балкона. Я нажму на курок – и ты покойник! А если прыгнешь – может быть, еще поживешь… пока на землю не грохнешься.
– Если мне предоставляется выбор, – сказал Чили, – то не дадите ли времени подумать?
– К черту! – отрезал Раджи. – Элиот, бери этого сукиного сына и волоки на балкон!
– Скоро кинопроба, – сказал Чили двинувшемуся к нему Элиоту.
Элиот взял его за руку.
– Ага, она обещала позвонить, но так и не позвонила.
– Элиот, – с некоторым волнением в голосе произнес Чили, – ей пришлось на время уехать. Только поэтому она не позвонила. Она оставила мне сообщение, попросила, чтобы позвонил я, но я тоже уезжал. Подойди к телефону и нажми кнопку. Услышишь, как Элейн просит меня позвонить тебе.
– Элиот, заткни его, – сказал Раджи, тоже поднимаясь на ноги. Подойдя к письменному столу, он покачал головой. – Огонек не горит – никакого сообщения там нет.
– Если Элейн передала мне, что оставила сообщение, – сказал Чили, – значит, она его оставила. Подними трубку, нажми кнопку.
Раджи сделал это – нажал кнопку, послушал, потом протянул трубку Элиоту:
– Нет там сообщения. Приятный женский голос говорит, что на этот час сообщений нет. Схватишь ты его наконец, Элиот, и сбросишь с балкона? Ведь ты так любишь это проделывать.
Элиот железной рукой ухватил Чили за шею и – вот оно! – вытащил на балкон и, притиснув к перилам, отпустил. Чили выпрямился, повертел головой.
– Чуть шею мне не сломал!
– Это он может, – сказал Раджи, выходя на балкон. – Сломать тебе шею и перекинуть тебя через перила. Или же ты можешь повести себя как мужчина и сделать это сам. Влезть на перила и спрыгнуть.
Чили поднял глаза на Элиота.
– Я несколько часов назад говорил с Элейн. Она сказала, что звонила сюда и оставила сообщение. Позвонить должен был я, потому что ей срочно понадобилось вылететь в Ванкувер, чтобы уволить этого кретина Александра Монета. Она, ей-богу, очень торопилась. Она сказала: «Позвони за меня Элиоту. Скажи ему, что проба будет на той неделе в любой день, какой он только пожелает».
– Она так сказала?
– Он врет, Элиот, – тут же встрепенулся Раджи, – плетет тебе басни, чтобы спасти свою говенную задницу. Будь ты на его месте, делал бы точно то же самое, как и я, как и все другие.
– Если сообщения там нет, – сказал Чили, – значит, его кто-то стер. Или же оно сохранено. Как для того, так и для другого кто-то должен был быть в комнате из тех, кому быть здесь не полагалось.
Элиот взглянул на Раджи.
– Вы поднимались в номер. Отсюда и ключ.
– Я так и сказал тебе. Но никакого сообщения на телефоне не было.
– Откуда вы знаете? Вы что, проверяли?
– Не было огонька сообщения. Вот погляди на телефон. Есть там огонек, мигает?
Элиот повернулся, подошел к столу. Чили наблюдал за ним.
– Возьмите трубку, нажмите кнопку сообщений. Поглядите, сохранено ли что-нибудь.
– Ничего там нет, – сказал Раджи. Он стоял так близко к Чили, что дуло его «беретты» упиралось Чили в бок. – Ничего, чтобы спасти твою задницу. Давай, махни через перила, голубчик А хочешь, здесь пулю прими, мне все равно. – Он повернул голову вслед за Чили, смотревшим, как Элиот держит у уха трубку. Они увидели, как он положил трубку и направился к ним.
Раджи сказал:
– Говорил я тебе? Говорил? Женщина говорит, что сообщений нет!
Элиот покачал головой.
– Она говорит: наберите номер.
– Ну да, придумали это идиотство с номерами, – сказал Раджи, – вместо того чтобы просто говорить то, что следует. Набери и услышишь, что сообщений нет.
– Я набрал, – сказал Элиот, – и услышал голос Элейн.
Чили увидел, как Раджи решительно покачал головой, всем своим видом отвергая подобную возможность: «Нет». Казалось, он говорил Элиоту: «Не могло этого быть, никак не могло! Никакого сообщения там нет. Ни единого словечка ты не слышал!» Он резко повернулся к Чили, вперив в него взгляд, глаза в глаза, сквозь темные стекла очков: «Ты
– Да, но ведь он слышал, – сказал Чили и, глядя на Элиота, уже вышедшего к ним на балкон, спросил: –
