проносились мысли, в том числе и о Престоне. Разве раздумывают над предложением руки и сердца? Разве не знают сразу – выходить замуж или не выходить?
Она посмотрела на красивый, тонкий профиль Престона и вдруг почувствовала себя страшно одинокой. Ей захотелось рассказать Престону о Рэнсоме. О том, как она боится этого человека, о тех безумных чувствах и ощущениях, которые он в ней вызывает.
Прижавшись лбом к холодному стеклу автомобиля, Мадлен мечтала о том, чтобы нашелся на земле человек, который бы привлек ее к себе и прогнал прочь все ее страхи… Непонятная, неожиданная ссора с сестрами, натянутые отношения с матерью, боязнь ехать в Монтедору, тяжесть ответственности, ложащейся на ее плечи… И конечно, необъяснимые, мучительные чувства, связанные с Рэнсомом. Хорошо бы кто-нибудь взял ее сейчас на руки, убаюкал, приласкал как ребенка.
Мадлен вспомнила, как сделал это Рэнсом. Превратил тяжелую, одинокую ночь в волшебный праздник, сказку, чудо. Он избавил ее от забот, волнений и тревог – они растворились в темноте, подчиняясь его сильной воле. Он словно помог Мадлен выйти за пределы самой себя, заставил ее жить настоящим и желать следующего мига – страстно и радостно.
Если бы он не был таким мерзким и отвратительным типом, она бы, пожалуй, поблагодарила его за то, что он сделал. И даже попросила бы проделать с ней все это снова…
Мадлен широко раскрыла глаза и выпрямилась. Господи, о чем она только думает! Да ни за что на свете! В хорошенькую же она попадет историю, если будет умолять его… Почему она постоянно думает о нем?
Она снова с отчаянием посмотрела на Престона, который вел «мерседес» вниз по Семьдесят третьей улице. Он ведь хочет на ней жениться, не так ли? Так почему он не может успокоить ее сегодняшней ночью?
Престон остановил машину на стоянке рядом с домом Мадлен. Поймав ее взгляд, он чуть улыбнулся:
– С тобой все в порядке?
Да, почему бы не Престон? Они ведь еще не спали вместе. Она сказала ему как-то, что еще не готова к этому, и он ее не торопил. Итак, сегодня ночью? Мадлен был так нужен… хоть кто-нибудь. Пусть уж это будет человек, который собирается на ней жениться.
– Ты… – Мадлен осеклась, не зная, как попросить.
– Да? – с удивлением выдохнул Престон, слыша что-то новое в ее интонации.
– Ты не останешься со мной сегодня ночью, Престон?
Рэнсом чуть отодвинулся от женщины, рядом с которой лежал, и закурил сигарету. Нет, сексом лучше было не заниматься. Он понял это, еще не успев до конца раздеться. Не следовало приглашать ее сегодня. Но ему был так нужен хоть кто-нибудь…
– Что-то не так? – Гвен лежала на боку и, нахмурившись, внимательно глядела на Рэнсома. – Беспокоишься из-за поездки в Монтедору?
Рэнсом пожал плечами.
– Я просто подумала, – начала она, – с тех пор как ты вернулся оттуда в последний раз…
– Что? – рассердился он и тут же укорил себя.
Эта женщина ему нравилась, и его плохое настроение сейчас не ее вина.
До знакомства с Рэнсомом Гвен успела побывать замужем и развестись. Она много работала, часто ездила в командировки, и, по ее собственным словам, не нуждалась в мужчине, который цеплялся бы за нее день и ночь. Рэнсом познакомился с ней в самолете больше года назад, и с тех пор они периодически встречались, чтобы заняться любовью. Это было единственным, что их связывало, и устраивало обоих. Рэнсом не интересовался, есть ли у Гвен кто-то еще, хотя ее довольно напряженный рабочий график вряд ли оставлял свободное время. Сам он, за исключением той ночи с Мадлен в Монтедоре, давно не спал ни с одной женщиной. Он был из тех мужчин, которые могут иметь роман только с «одной женщиной в единицу времени» [2]. Однако думал он сейчас отнюдь не о женщине, которая лежала рядом.
– С тех пор как ты вернулся из Монтедоры, – снова начала Гвен, – ты сам на себя не похож. – Она села на постели, укуталась простыней и спросила: – С тобой там что-то случилось?
Рэнсом снова пожал плечами, с неудовольствием отмечая, что ведет себя довольно грубо, и буркнул:
– Вроде того.
– Не хочешь мне рассказать? – робко поинтересовалась она.
Он покачал головой:
– Нет. Это мои проблемы.
– Как хочешь, – сухо произнесла она.
– Прости меня, Гвен, но…
– Все в порядке, – успокоила она его.
Рэнсом с отчаянием указал на почти не смятые простыни:
– Я имею в виду другое. Прости…
– Тебе совершенно не за что извиняться, Рэнсом, – усмехнулась Гвен. – Все прекрасно. Мне всегда хорошо с тобой. Поэтому я и позволяю себе время от времени нарушать свой жесткий рабочий график.
Рэнсом кисло улыбнулся:
– Ты льешь бальзам на мое мужское самолюбие…
Гвен покачала головой:
– Разумеется, у нас были с тобой и лучшие ночи. Но даже когда мне совершенно ясно, что ты думаешь о ком-то другом… – Она выразительно помолчала и чуть нахмурилась. – Так вот, даже тогда ты знаешь, как нужно себя вести с женщиной в постели.
Рэнсом затянулся. Наступила неловкая пауза. Наконец он решился и заговорил первым:
– Мне нужно идти.
Гвен не пыталась удержать его. Как, впрочем, и никогда раньше. Это была, пожалуй, главная причина, по которой он продолжал встречаться с ней время от времени после своего возвращения из Монтедоры. Рэнсом быстро натянул джинсы и надел рубашку, носки и туфли. Гвен все еще смотрела на него.
– Пока, Гвен! Увидимся! – только и мог он выдавить из себя.
– Увидимся, Рэнсом…
Обычно он целовал ее на прощание, но сегодня не стал этого делать. Она обычно провожала его и закрывала за ним дверь. Но и она сегодня этого не сделала…
Он остановился возле дверей, повернулся и подумал, что, пожалуй, настало время сказать ей то, что он должен был сказать уже давно.
– Ты мне больше не позвонишь? – спокойно произнесла Гвен, глядя на него.
– Я… – Он покачал головой и решился: – Нет, не позвоню, Гвен… Ты тут ни при чем. По-моему, я просто схожу с ума.
На глазах Гвен выступили слезы. Она отвернулась, но потом, взяв себя в руки, посмотрела на Рэнсома и натянуто улыбнулась.
– Ну… – произнесла она тихо, – тогда и я тебе больше звонить не стану. Что ж, Рэнсом, спасибо тебе за то время, которое мы провели с тобой вдвоем, и… береги себя…
– И ты тоже, Гвен, – ответил он с нежностью.
Надев свою изрядно потрепанную кожаную куртку, он быстро вышел из дома Гвен и решительно шагнул в холодный осенний вечер. Октябрь. Он любил октябрь. Жаль, что придется ехать в Монтедору, – там сейчас проливные дожди.
Он вытащил из кармана сигарету и, прикрываясь ладонями от резкого ветра, прикурил. С тех пор как он снова увидел Мадлен Баррингтон, количество выкуриваемых им ежедневно сигарет увеличилось вдвое.
Стоило ему только подумать о ней, как кровь начинала быстрее струиться по жилам, зажигая желанием каждую клеточку тела. Нет, Рэнсому это не нравилось. Решительно не нравилось.
Ночь в Монтедоре представлялась ему сейчас волшебным, безумным сном. Цвета, звуки, запахи той ночи оставались с ним все эти полгода, жили в его сознании и памяти – будучи такими же яркими и
