усмехнулся отец.
– Какие глупости! – вырвалось у Мадлен.
– Когда я пришел к нему в госпиталь, он первым делом заявил, что один во всем виноват. В том, что его подстрелили, в том, что ты осталась с ним, что отправила его на вертолете в Штаты…
– Чушь! Он ведь был без сознания. О какой же вине здесь можно говорить?
– И все же… Он ужасно беспокоится и просил сразу же позвонить ему на работу, как только у меня будут от тебя какие-то новости.
– На работу? – изумилась Мадлен. – Ты хочешь сказать, он уже приступил к работе?
– Представь себе, да… Хотя врачи категорически запретили ему.
– Ну еще бы… – вздохнула она.
– Спасибо тебе огромное, что передала новости о себе через журналистов.
– Ну что ты, папа…
– В Аргентине тебя ждут деньги, чтобы у тебя было все необходимое для возвращения домой. Кстати, когда тебя ждать? Почему ты задерживаешься в Монтедоре?
– Думаю, что прилечу послезавтра, – ответила Мадлен. – А задерживаюсь… Ну, просто потому, что я сейчас здесь необходима…
– Понимаю, – услышала она спокойный голос отца.
– Я обязательно вернусь к твоему дню рождения, как мы и планировали, – пообещала Мадлен.
– Что? Ах да, я совсем об этом забыл. Мы уж думали не отмечать.
– Что ты! – возразила Мадлен. – Как раз наоборот, теперь нужно будет отметить сразу два события – твой юбилей и мое возвращение домой. Только, пожалуйста, не забудь пригласить Рэнсома!
– Конечно, доченька, как ты хочешь.
Положив телефонную трубку, Мадлен почувствовала, как на глазах у нее снова выступили слезы: отец давно не называл ее так ласково – «доченька».
Настало время прощаться. Пожимая руку сестре Маргарет, Мадлен чувствовала, что еле сдерживает слезы. Она хотела попрощаться с Хиггинсом, но в последние дни его не видела, он был занят в миссии. Поэтому она попросила сестру Маргарет передать ему огромный привет.
– К сожалению, мне нечего подарить вам на память, – сказала сестра. – Разве вот это… – Она протянула Мадлен четки. – Они принадлежали моей бабушке. И я привезла их сюда с собой из Ирландии почти полвека назад. Спасибо вам за все, Мадлен.
– Маргарет…
– С Богом…
– Обняв на прощание мужественную маленькую женщину, Мадлен направилась к вертолету, думая о том, как замечательно будет увидеть родных и близких всего через несколько дней.
Пару дней спустя Рэнсом, прослушивая автоответчик в своем офисе, услышал голос отца Мадлен. Тот приглашал его на вечеринку по случаю предстоящего юбилея и сообщал о том, что Мадлен наконец-то летит в Штаты.
Рэнсом тотчас перезвонил Баррингтону и поблагодарил за приглашение. Он предупредил старика, что, если у него разболится нога, он не придет.
Положив трубку, Рэнсом закурил. Конечно, дело вовсе не в ноге. Просто… он не знал, какой будет их встреча с Мадлен – после всего, что они пережили вместе.
Нет, конечно, ему обязательно надо с ней увидеться. Поговорить, все узнать. Но… Раздался телефонный звонок.
– Звонят из Нового Орлеана, – сказала его секретарша. – Какой-то молодой человек уверяет, что из-за него вас ранили в Монтедоре.
Рэнсом нахмурился – он-то прекрасно знал, что ранили его только по собственной глупости.
– Кто же это?
– Говорит, что его зовут Мигель Арройо.
– Господи, так он жив! – воскликнул Рэнсом. – Пожалуйста, соедини меня с ним! И поскорее!
Глава 20
Мадлен внимательно разглядывала свое отражение в зеркале в Шато-Камилль. На ней было вечернее платье, один из самых любимых нарядов Мадлен, – изящное, облегающее, кремового цвета; его утром догадалась принести Кэролайн. Платье очень ей шло. Правда, синяки и ссадины, полученные в джунглях, еще немного выделялись на белоснежной коже ее рук.
– Ну и видок у тебя, – как всегда, не особенно задумываясь над своими словами, выпалила Кэролайн. – Ох, прости! – тотчас опомнилась она. – Это, конечно, моя вина – надо было принести тебе платье с рукавами. Глядишь, и синяки были бы не слишком заметны.
Мадлен, улыбнувшись сестре, снова посмотрела на себя в зеркало:
– Пустяки! Теперь уж делать нечего – придется идти в чем есть.
Она заметила, как сестры в изумлении переглянулись, услышав от нее такие слова. Родители их были уже внизу, готовясь к предстоящему приему по случаю дня рождения Теккери Баррингтона. Обычно все члены семьи Баррингтон, за исключением, пожалуй, Кэролайн, выражали эмоции довольно скупо – однако все они были счастливы встретить Мадлен в аэропорту. Тепло и нежность этой встречи, казалось, растопили ту холодность, которая образовалась между сестрами две недели назад.
– Может, наложить на царапины побольше грима? – предложила Шарлотта.
– Боюсь, хуже будет. Ладно, придется походить оцарапанной какое-то время.
Кэролайн, не выдержав, громко рассмеялась:
– Просто не верится, что ты, Мадлен, говоришь такие вещи! Я сто раз видела, как ты отказывалась надеть какие-нибудь туфли только потому, что их оттенок оказывался чуть светлее или темнее цвета твоего платья. Нет, я не узнаю тебя!
– Стоит ли обращать внимание на такие пустяки? – возмутилась Мадлен. – Уж коль скоро я хорошо выгляжу для… для него… В общем, какое мне дело до того, что подумают о моей внешности остальные?
– Для него – это для кого? – полюбопытствовала Кэролайн.
– Для Рэнсома, – честно призналась Мадлен.
Кэролайн выразительно посмотрела на Шарлотту и осторожно спросила Мадлен:
– Рэнсом тоже придет сегодня?
Мадлен, застегивая жемчужное ожерелье, посмотрела Кэролайн прямо в глаза и призналась:
– Точно не знаю. Он ничего твердо не обещал папе.
– Так позвони ему и спроси, придет он или нет. Странно, Мадлен, – ты ведь, кажется, не привыкла полагаться на волю случая.
– Я пыталась до него дозвониться – но в офисе его уже нет, а домашнего номера мне не дали.
– Для тебя важно, чтобы он пришел к нам сегодня? – спросила Шарлотта.
– Да.
– Мадлен, а что, между вами… – Шарлотта осеклась и начала сначала: – Я имею в виду, ты и он…
– Да, – все так же спокойно ответила ей Мадлен, – я влюблена в Рэнсома…
– Мадлен!!! – И Кэролайн от восторга обняла сестру. – Это же классно!
– Ну, я бы так не сказала, – вздохнула Мадлен. – Ты же его совершенно не знаешь и не представляешь, насколько он может быть невыносимым, особенно когда захочет этого сам… – Сама того не замечая, она взяла Шарлотту за руку и со вздохом призналась сестрам: – Когда я была в Монтедоре, все казалось ясным и понятным. Я точно знала, как именно буду себя вести, когда вернусь домой, и как он будет себя вести, и что мы будем делать. Но все изменилось, не успела я выйти из самолета. – Она нервно повела плечами: – Я так волнуюсь. Мне кажется, у меня подскочила температура.
