выдающегося управленца, гения избирательных кампаний, виртуоза дипломатических переговоров с международными финансовыми организациями и т. д. и т. п. 'Сладкая парочка' Андрей Шлейфер-Анатолий Чубайс, конечно, имела свои команды. Кто в них входил с нашей стороны, мы уже называли, а вот правой рукой Шлейфера был Джонатан Хей, почти постоянно находившийся в Москве. Когда эта братва получила доступ ко всей информации, касавшейся российской экономики и финансов, она просто захлебнулась от слюны при виде такого сладкого и ничем не защищенного пирога. Американские подельники сразу же привлекли к российским проектам своих жен Нэнси Циммерман (супруга Шлейфера) и Элизабет Хеберт, которые были профессиональными финансистами и активно занялись созданием неких 'инвестиционных фондов' в России.
Аферисты развернулись во всю мощь своих подлых душ. Элизабет Хеберт, не выходя из кабинета, создала фонд под названием 'Паллада'. В фонде не было ни гроша, у аферистки не было ни репутации, ни рекомендаций, но по мановению волшебной палочки Чубайса она выиграла крупный контракт российского правительства на право работы с деньгами Фонда защиты инвесторов. А в этот фонд отчислялось 2% от аукционной цены приватизируемых предприятий плюс частично кредиты Всемирного банка. Жизнь текла, как у Христа за пазухой, если бы не происки завистливых конкурентов в тех же Соединенных Штатах. Руководство Гарвардского университета получило в 1997 г. информацию о том, что влиятельная газета крупного капитала 'Уолл-стрит джорнэл' готовит скандальную публикацию о похождениях и проделках в России чубайсовских дружков Шлейфера и Хея, которые использовали деньги американского правительства для собственных инвестиционных проектов в России.
Если чубайсовская компания страдает явным синдромом Дефицита совести, то академические круги США, слава Богу, еще не растеряли ее. Тогда и было принято решение об увольнении Шлейфера и Хея из Гарвардского университета, правительство США, в свою очередь, приостановило кредитование Института международного развития. Без государственных денег и сам институт вскоре прекратил свое существование. Министерство юстиции США возбудило уголовное дело против Шлейфера и Хея. Три года шло расследование, и 26 сентября 2000 г. Федеральная прокуратура США предъявила официальное обвинение двум главным советникам Чубайса в том, что они использовали государственные средства в целях личного обогащения и пользовались закрытой российской информацией сколачивания личного состояния. Не нужно иметь никакого ума, чтобы, например, спекулировать на наших ГКО, заранее зная, как будет меняться их курс. Простое нажатие клавиатуру на компьютере, и вы кладете в карман сотни тысяч долларов. Но к этой простоте можно было получить доступ, только если вы являлись советником и консультантом Анатолия Борисовича. Сам Чубайс, как только узнал о разразившемся в США скандале, сразу заявил, что он разрывает отношения с Гарвардским университетом, что он знать ничего не знает. Врать для него дело привычное.
Прости меня, читатель, за столь долгое отступление от главного стержня повествования - истории российской приватизации. Но мне казалось, что без знания того, откуда и кто руководил нашей приватизацией, многое было бы непонятно характере процессов, происходивших в России. Кстати, кем же был Чубайс до того момента, когда он выскочил, как черт из табакерки, и впился в холку российской экономике. Сам он выходец из семьи военного политработника (у Е. Гайдара тоже был военным политработником), воспитывавшего преданных социализму защитников родины. Когда отец Чубайс заканчивал Военно- политическую академию им. Ленина, он написал дипломную работу на тему 'Полная и окончательная победа социализма в СССР - главный итог преобразующей деятельности партии и народа'. Анатолий Борисович не лукавит, когда пишет: 'Именно эту тему отец вдохновенно развивал на своих лекциях, будучи преподавателем научного коммунизма в военном училище. О победе социализма он говорил искренне и душевно, курсанты к нему относились всегда с большой теплотой'. Так ли это было или нет, но для нас остается непреложным фактом, что именно в семье жгучих комиссаров вырастали сыны снискавшие себе славу столь же жгучих антикоммунистов. Старший брат Анатолия Борисовича Игорь Чубайс, работающий сейчас на кафедре философии Академии театрального искусства, еще в 1968 г. выходил на городскую площадь с чехословацким флагом в руках, протестуя против акции стран Варшавского пакта. Он был исправным слушателем вражеских 'голосов' и часто вел с отцом политические дискуссии за домашним столом. Про себя Анатолий Борисович скромно пишет, что разумом был на стороне старшего брата, а вот душою лепился к отцу - человеку вроде бы искреннему и прямому. Внутренний антикоммунизм или раздвоенность вовсе не стали препятствием для вступления обоих братьев со временем в ряды КПСС. Они тоже хотели быть в первых рядах строителей коммунизма. Но если старший брат, большой экстраверт по натуре, был исключен из КПСС в 1990 г. за раскольническую деятельность (он стал одним из 'отцов-основателей' так называемой 'Демократической платформы в КПСС'), то младший тихонько и бесконфликтно дождался того момента, когда партия коммунистов растворилась сама собой. И хотя в 1990-1991 гг. он примыкал к 'Демократической платформе в КПСС', но громко говорил о том, что его не интересует чисто политическая деятельность, отказывался баллотироваться в народные депутаты РСФСР.
В советские годы Анатолий Чубайс жил обычной жизнью рядового интеллигента. Окончив Ленинградский инженерно-экономический институт им. Тольятти, он в 1977 г. остался в аспирантуре этого же учебного заведения. За 13 лет черепашьим шагом добрался до ученой степени кандидата экономических наук и доцента ЛИЭИ. Но, будучи человеком беспокойным и честолюбивым, создал кружок молодых экономистов, которые стали повнимательнее изучать опыт Югославии и Венгрии, где имело место невероятное переплетение элементов социализма и рыночной экономики. К середине 80-х годов он установил контакты с московскими экономистами-единомышленниками, во главе которых стоял Егор Гайдар, уже привлекавшийся Старой площадью к написанию кое-каких разработок. Разумеется, эта работа шла бы ни шатко, ни валко, если бы не политические перемены в стране. На выборах в местное Законодательное собрание 1990 г., проводившихся в Ленинграде на многопартийной, демократической основе, коммунисты потерпели полное поражение. Победившие 'демократы' выдвинули А. Чубайса на пост заместителя председателя исполкома Ленсовета и поручили ему возглавить комиссию по экономической реформе. Вот тут он познакомился с А. Собчаком и стал его верным помощником. Они вместе отчаянно пробивали идею создания особой экономической зоны в Ленинграде, эдакой стены, чтобы отгородиться от остальной гибнущей России. Слава Богу, что эта идея так и не получила своего претворения в жизнь. Начавшиеся драчки в ленинградской 'демократической' элите привели к тому, что А. Чубайс был оттеснен на незаметную роль советника по экономическим вопросам мэра города, на которой и застал его август 1991 г.
В Москву он перебрался практически сразу же после переворота, в сентябре 1991-го. Пригласил его в столицу Егор Гайдар, которого Б. Ельцин и И. Силаев привлекли к разработке экономической программы нового правительства. Так начал складываться костяк 'младореформаторов', которых стали называть 'командой младших научных работников' и 'гарвардскими мальчиками' (имея в виду их связи с упоминавшимися научно-исследовательскими центрами США). Во всех этих прозвищах-названиях сквозит почти единодушное мнение, что к экономическому реформированию страны были допущены люди, обладавшие только теоретическими представлениями о путях возможной перекройки народного хозяйства, мыслившие преимущественно макроэкономическими категориями, не имевшие никакого практического опыта управления экономикой. Добавим к этому, что у них не было и никаких собственных научных трудов концептуального характера, известных хотя бы в академической среде СССР или России. Это были действительно темные лошадки, выбранные в качестве волюнтаристской альтернативы всей имевшейся в стране научной и хозяйственной элите.
7 ноября 1991 г., в день 74-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, указом Б. Ельцина А. Чубайс был назначен председателем Государственного комитета Российской Федерации по управлению государственным имуществом в ранге министра РФ. Мне тогда вспомнились строки из 'Конька-Горбунка': 'И в два мига, коль не в миг, наш Иван воров настиг'. Именно с такой же прытью вчерашний экономический советник ленинградского мэра стал хозяином-распорядителем колоссального природного и созданного поколениями людей богатства России.
Правительство 'реформ', которое фактически возглавил Е. Гайдар, стало готовить первое крупное приватизационное мероприятие - изъятие у населения денежных сбережений, хранившихся в основном в сберегательных кассах. Отобрать эти суммы принудительным, административным путем, понятно, не представлялось возможным. Народ встал бы на дыбы. А вот обнулить все сбережения, превратить их в пыль можно было путем инфляции, спровоцировать которую было элементарно просто путем снятия всякого государственного контроля над ценами и введения в указном порядке 'свободного рынка'. Трудно себе представить более вопиющий цинизм новой 'демократической' власти, которая провозглашала в качестве основополагающего принципа священность и неприкосновенность частной собственности и в то же время начала свою работу с национализации денежных средств граждан России. 300 млрд. конфискованных у населения рублей были глубокой пробой на способность людей к сопротивлению. Ограбленные граждане не сопротивлялись, они просто плакали от бессилия.
Изъятие у населения всех его денежных накоплений решило для команды реформаторов одну из важнейших задач, о которой чаще всего забывают исследователи этого периода. Изъятие путем аннигиляции денежных средств у рядового гражданина лишало его всяких платежных ресурсов, он автоматически исключался из числа будущих участников аукционов приватизируемых предприятий.
Е. Гайдар больше всех усердствовал, чтобы найти хоть какие-то оправдания для стопроцентного обесценивания банковских сбережений граждан. Он все время кивал в сторону бывшей советской власти, напирая на то, что деньги были уже фактически нуллифицированы, ибо под них не было товарного обеспечения, уже давно шла инфляция и т. д. В его оправданиях, кроме стремления найти политическое алиби, видно и убогое экономическое образование. Уж он-то, исполняющий обязанности премьер-министра, должен был знать, что весь объем денежных средств населения, хранившихся в сберегательных кассах, использовался Советским государством в инвестиционных целях. Иначе говоря, эти капиталы были вложены в заводы, газо- и нефтепроводы, жилищное и коммунальное строительство и т. д.
Позже, в 2000 г., другой видный финансист демократической эпохи - Михаил Задорнов, занимавший пост министра финансов, но большую часть времени возглавлявший различные финансовые комитеты Государственной думы, отвечая на вопрос о судьбе 'украинских вкладов', ответил журналистам так: 'Деньги вкладчиков давно ушли через бюджет в инвестиции, и реальных активов под ними не было' (Журнал 'Российская Федерация сегодня' No 21 за 2000 год). В этой фразе соединены правда и ложь в равной пропорции. С одной стороны, он признает вместе с нами, что сбережения граждан 'ушли через бюджет в инвестиции', а с другой - легкомысленно, по-гайдаровски неграмотно, утверждает, что 'реальных активов под ними не было'. Ведь самая элементарная логика подсказывает, что если деньги ушли в инвестиции, то они и стали реальными активами.
Вывод однозначен, Банковские сбережения российских граждан в 1991 г. имели материальную форму государственных инвестиций, т. е. стали частью государственного имущества. А коли так, то все вкладчики имели право на свою долю в этом имуществе в размере, соответствующем их денежному вкладу. Они должны были быть первыми среди возможных, потенциальных участников приватизационного процесса, но не были допущены к аукционам. Единственные законопослушные граждане, владельцы пусть рассеянного, но в совокупности весьма значительного легитимного капитала, были изгнаны из экономической жизни страны. Их имущество в размере 300 млрд. старых советских рублей было просто-напросто присвоено затем 'новыми русскими', скупившими основную часть промышленных и иных предприятий страны. Ни в одну 'демократическую' голову не пришла простейшая мысль компенсировать бывшие банковские вклады граждан пакетами акций приватизируемых государственных предприятий. Поразительно, что и наша структурная левая оппозиция почему-то пропустила мимо ушей такой, казалось бы, очевидный вариант.
Нелишне напомнить, что новая власть объявила себя правопреемницей старой. Новое государство - Российская Федерация выступает как правопреемница бывшего СССР, Б. Ельцин и его правительство заявили о том, что они признают все внешние долги СССР и будут исправно обслуживать их. И до сих пор Россия из кожи вон лезет, чтобы держать марку уважающего себя должника. А вот к собственному народу не было проявлено ни грана уважения: сбережения граждан, размещенные в государственных банках, по всем законам являются внутренним долгом государства и отношение к внутреннему долгу Должно быть равнозначным с внешними долгами. В США, например, внутренний долг значительно больше внешнего, но ни одному правительству не придет в
