Через десять часов кто-то пытался разбудить меня, а я повернулся на бок и ни за что не хотел открывать глаза.
— Что случилось?
— Извините, что бужу вас, — сказал младший из команды. — Но мисс Лухарич хочет, чтобы вы отсоединили приманку, с тем, чтобы двигаться дальше.
— Переместите ее и любой может вытащить ее.
— Мы ее уже переместили. Но она сказала, что согласно контракту это должны сделать вы.
Она очень внимательна. Я уверен, что мое начальство отметит это.
— Она сказала, что вы должны переодеться, причесаться и побриться. Мистер Андерсон будет снимать вас.
— Хорошо. Беги. Скажи ей, я иду. И спроси, нет ли у нее лака для педикюра взаймы.
Я опускаю детали. На сборы ушло три минуты. Я все сделал, как надо. Даже извинился, когда поскользнулся и капнул на Андерсона мокрой приманкой. Он улыбнулся, стряхнул капли. Она улыбнулась, хотя даже косметика Лухарич не помогла скрыть темных кругов у нее под глазами. Я улыбнулся и помахал рукой. Запомни и ты, миссис Вселенная, ты тоже можешь выглядеть так, как выглядят ловцы за монстрами. Для этого только надо воспользоваться косметикой Лухарич.
Я спустился вниз и сделал себе бутерброд с майонезом.
Два дня прошли словно айсберги: холодные, пустые, полурастаявшие, неинтересные, определенно представляющие угрозу мирному рассудку. Я раскаивался за старое. Мне приснилось несколько тревожных снов. Потом я позвонил в черту обитания и проверил текущий счет в банке.
— Собираешься делать покупки? — спросил Майк, заказав мне телефонный разговор.
— Собираюсь домой.
— Как?
— Собираюсь оставить этот приманочный бизнес, Майк. Черт с ним, с ИККИ. Черт с Венерой и с предприятиями Лухарич. И черт с тобой!
У него глаза полезли на лоб.
— И что явилось причиной этому?
— Я больше года ждал этой работы. Теперь, когда я здесь, я понял, что все это попахивает.
Ты же знал все, когда подписывал контракт. Независимо от того, в чем заключается твоя работа, ты должен продавать крем для лица, если ты работаешь на владельцев предприятий, выпускающих крем.
— Меня это не задевает. Я не имею ничего против коммерческой стороны. Но Тенскуаэр всегда был местом, приковывающим внимание публики, с первого раза, как он вышел в плавание.
— И что?
— Да все вместе. Причин пять или шесть. Основная заключается в том, что мне больше не интересно. Когда-то я бы многое отдал, что бы найти этого монстра, теперь я в этом разочаровался. Я разорился из-за того, что было журавлем в небе, и я хотел крови, чего бы мне это не стоило. Теперь я понимаю, что это время проходит и мне жалко ИККИ.
— И он тебе больше не нужен.
— Я возьму его, если он будет миролюбив. Но я не желаю подставлять свою голову, что бы помочь ему выйти на сушу.
— Я думаю, что это четвертая или пятая причина, о которой ты говорил.
— Ладно. Но я тебе не скажу первую, чтобы не радовать тебя тем, что ты отгадал. Он усмехнулся.
— Ведь не для ИККИ она так выглядит.
— Нет. Мы взрывные по своей природе. Невозможно иметь два двигателя на обоих концах ракеты и ожидать полета. Тогда то, что находится посередине, взорвется.
— Вот, значит, как оно было. Но это не мое дело.
— Ты рискуешь остаться без зубов, если скажешь еще что нибудь. Ну давай, продолжай. Скажи!
— Ей не нужна эта чертова рептилия. Она предприняла это, чтобы вытащить тебя туда, где ты должен быть. В этот раз ты не приманщик.
— Пять лет слишком большой срок.
— В тебе есть что-то такое, что привлекает людей. И я бы так с тобой не говорил. Должно быть, ты напоминаешь нам какую-то несчастную страшную собаку, которую мы пожалели, когда были детьми. В любом случае, хочется взять тебя домой и пригреть.
— Малыш, — усмехнулся я. — Знаешь, что я собираюсь сделать, когда пересеку линию обитания.
— Могу догадаться.
— Ошибаешься. Я полечу на Марс, а потом возвращусь домой первым классом. Ведомство, занимающееся вопросами банкротства на Венере, не обращается в финансовые органы Марса, а у меня еще осталась кругленькая сумма там, куда ни моль, ни коррупция не проникают.
Я собираюсь приобрести большой старинный замок у Залива. Если тебе когда-либо понадобится работа, ты можешь остановиться у меня. Будешь откупоривать бутылки.
— Ты желторотый доносчик.
— Ага, — согласился я. Но я о ней думаю тоже.
— Я об обоих слышал миллион историй. Теперь это называется совместимостью. Я бы тебе посоветовал, приманщик, постарайся удержать то, что клюет сегодня.
Я отвернулся.
— Если тебе когда-либо понадобится работа, поищи меня.
Я тихо закрыл дверь за собой. Он остался в ожидании, что я ею хлопну.
Рассвет для монстра не отличался ничем от других. Два дня спустя после моего бесполезного прикармливания, я опять спустился вниз заправить кормушки. Экран был пуст. Я подготавливал все к обычной попытке. Прежде чем отправиться, я остановился у слайдера и крикнул «доброе утро» и услышал ответ.
Я оценил слова Майка.
И хотя я не одобрял чувства и значения, вложенные в них, они помогли мне соблюдать приличия.
Потом опять вниз, прочь. Я спускался вниз на сто девяносто метров. Змееподобные тросы, извиваясь, чернели слева. Сырая ночь была беззвучной. И я протаптывал дорогу сквозь нее, словно комета с хвостом спереди.
Я поймал леер, скользящий и гладкий, и начал наживку. С головы до ног меня обдало холодом. Это было как сквозняк. Как будто кто-то открыл огромную дверь подо мною. И я продвигался вниз не так быстро. Это могло означать, что кто-то продвигался ко мне. Кто-то настолько большой, что смог вытеснить огромное количество воды. Я тогда еще не предполагал, что это был ИККИ! Ха! Что угодно, только не ИККИ!
Я закончил подвешивать грузила, когда огромный гористый черный остров всплыл подо мною. Я направил луч света вниз. Его рот был открыт. Я оказался кроликом.
Волны смертельного страха захлестнули меня. Я почувствовал резь в желудке. У меня закружилась голова.
Я справился, наконец, с последней операцией. К тому времени он уже подплыл в плотную ко мне.
Наживка росла, превращаясь из розовой в фосфоресцирующую… Заглочено.
Еще один взгляд назад.
Он был так близко, что наживка отражалась на его зубах, в его глазах. Только четыре метра отделяли меня от его извергающего искры зоба. Потом я уже не сознавал, плыл он за мной или остался там.
Я начал чернеть в ожидании смерти. Потом стал слабо грести ногами. Очень скоро ногу свела судорога. Кролик во мне просил луча света хоть на секунду, на миг. Только узнать…
Или закончить со всем этим. Нет, кролик, мы не бежим от преследований. Надо оставаться в темноте.
Наконец я достиг зеленых вод, светло-зеленых, поверхности.
Я удвоил свои усилия и подплыл к Тенскуаэру.
Мир показался с овчинку, и я услышал крик вдалеке:
— Он жив!
Гигантская тень и штормовая волна захлестнули меня. Счастливые воды для охоты. Может, я был в
