Так он пришел к власти. Теперь Варька спит с Серым, а Петькины кореши у него на побегушках.
Все это не коснулось бы Пашки Америки, но в последнее время Серый стал приглашать его к своему столу. И сейчас предложение явиться в трактир ничего хорошего не предвещало.
Как только Пашка вошел, к нему подлетел половой Николай.
– Заждались тебя, Америка. В кабинет, пожалуйста, – и бросился между столиками. – Сюда.
Серый сидел на диванчике, ковырял вилкой квашеную капусту и что-то выговаривал Варваре. Увидев Пашку, он довольно улыбнулся и, видно, заканчивая разговор, сказал:
– Говорю, собирай шмотки, значит, амба.
Варька зевнула, потянулась и подошла к Пашке.
– Пашенька, родненький, – она обняла его за плечи и заглянула в глаза. – Хоть ты заступись за меня.
Пашка резко отстранился. Уж он-то точно знал, что ласки Варвары добром кончиться не могут.
Серый нахмурился.
– Сказал, иди, не лапай парня. Он мне еще нужен.
– Хочешь меня рядом с Вихрем положить? Не выйдет, – сказал Пашка, глядя в потолок.
– С каким Вихрем, Пашенька? – спросила удивленно Варвара. И было в ее вопросе столько равнодушного недоумения, что Пашка, не зная, что ответить, растерянно смотрел ей в глаза.
Из-за портьеры выскользнул отец Василий и подтолкнул Варьку под крутой локоть.
– С богом, Варварушка. Иди с богом. Не гневи мужика понапрасну. Колька! – крикнул он визгливо, а когда рыжие вихры полового просунулись в кабинет, елейным голосом сказал: – Избави тебя бог, Николушка, без вызова в кабинеты заходить. В зале будь. В зале. А я здесь сам уж по-стариковски обслужу дорогих гостей.
Пашка стоял в стороне и недовольно поглядывал то на Серого, то на причитающего хозяина. За тонкой перегородкой шумела пьяная компания. Серый кивнул на нее и пробормотал:
– Передай, отец, чтобы смотрели в оба. И не напивались бы до зеленого змия.
– Выполню, сынок, – хозяин сменил скатерть, расставил чистые приборы и ушел.
Пашка сел, налил водки и выпил. Серый явно был не в себе и расхаживал по тесному кабинету.
– Что за разговор? – спросил Пашка, выпил рюмку и взял горсть маслин.
– Ты свой в доску, Америка. Хочу с тобой покумекать, – Серый наконец сел и налил в бокал квасу – Помощь твоя нужна.
– Чем это может желторотый шкет помочь червонному валету? – Пашка потянулся к графину, но Серый его остановил:
– Потом выпьем, Америка. Слушай, – он подвинулся ближе и зашептал: – Ты ведь в округе всех блатных знаешь?
– А ты?
– Я на курорте червонец тянул, моих корешей сейчас нет в городе. Тут вот какое дело, – Серый замолчал и положил на стол наган. – Разговор серьезный. Понял?
– Не будет разговора, – встал Пашка. – Мне твои дела ни к чему.
Серый вскочил и крикнул:
– Будет!
За стеной замолчали, а через секунду портьеру отодвинула обвислая физиономия Свистка.
– Звал? – спросил Свисток и наполнил кабинет удушливым перегаром.
Серый махнул рукой – подручный скрылся, и тут же появился хозяин. Отец Василий шмыгнул мимо Пашки, взял со стола наган и убрал под сюртук.
– Сохрани господь и помилуй, – он быстро перекрестился. – По-хорошему надо, сынок. Только по- хорошему. Ты говори, а я посижу с вами, рюмашечку выпью, может, и помогу советом. Сядь, Пашенька, сядь, родной, и выслушай божьего человека.
Пашка посмотрел в оловянные глаза божьего человека и решил, что лучше сесть.
– Вот и слава богу, вот и поговорим, – причитал хозяин.
– Да заткнись ты, – Пашка выругался, оттолкнул Серого и налил себе водки. – Что привязались? Один пушкой об стол грохочет, хотя за стеной бандю-ги сидят. Другой... – он опять выругался и выпил.
Серый говорил долго, хватал Пашку за плечи, грозил, потом хватался за пустой карман. Наконец Пашка вышел на улицу и побрел совершенно трезвый, хотя выпил графин водки. На свою беду, Пашка многое понял из этого разговора.
У Серого в уголовке свой человек имеется. Но последний месяц – одни неудачи. Трижды налетел на засаду. Вывод один: засунул им начальник своего парня и посмеивается. Все сгореть могут – и Серый, и тот человек в уголовке. Не знает Серый местное ворье, потому и раскрывает свои карты. Не знает, кто действительно ворует, а кто только фасон держит. Он назвал десяток имен, кого можно подозревать, и закончил: “Узнай, Америка! Озолочу. Пришьем мента, сделаем дело – и айда из Москвы. А ты, Пашка, можешь оставаться”.
Только Пашка не дурак. Если он и узнает, то его шлепнут раньше, чем этого мента. И если не узнает – шлепнут. С одной стороны Серый, с другой – уголовка. Сгорел мальчишечка.
