отлично сложена для женщины ее роста', — подумал он. Но, глядя на нее, он понимал, что главная проблема, конечно, в том, что она его пациентка.
— Готова, — сказала она.
Он подвел ее к машине. Ее пальцы ощупали внутренность «яйца». Когда он помогал ей войти в аппарат, то увидел, что глаза у нее яркого цвета морской волны. И этого он тоже не одобрил.
— Удобно?
— Да.
— Хорошо, устраивайтесь. Сейчас я закрою. Приятного сна.
Верхняя часть «яйца» медленно опустилась. Оно стало непрозрачным, затем пронзительно блестящим. Рендер перевел взгляд вниз и убедился, что рефлексы тела выдают его отношение к увиденному. Затем двинулся обратно к столу.
Зигмунд прижался к его ноге, не давая пройти. Рендер потянулся погладить его, но пес отдернул голову.
— Возьми меня тоже с вами, — проворчал он.
— Боюсь, что этого сделать просто невозможно, дружище, — сказал Рендер. — К тому же, мы в сущности никуда не уходим. Мы подремлем прямо здесь, в этой комнате.
Но собака не успокоилась.
— Зачем?
Рендер вздохнул. Спор с псом был, пожалуй, самой нелепой вещью, какую он мог себе представить в трезвом виде.
— Зиг, — сказал он, — я пытаюсь помочь ей узнать, на что похожи разные вещи. Ты делаешь прекрасную работу — водишь ее в этом мире, которого она не видит, но ей нужно знать, как он выглядит, и я собираюсь показать ей.
— Тогда я стану ей не нужен.
— Конечно же, будешь нужен. — Рендер чуть не засмеялся. Патетичность собаки была настолько абсурдной, что Рендер не мог отказать ей в помощи. — Я не могу вернуть ей зрение, — объяснил он. — Я просто собираюсь передать ей некоторое абстрактное видение — ну, вроде как даю ей ненадолго взаймы свои глаза. Усек?
— Нет, — сказал пес. — Лучше возьми мои.
Рендер выключил музыку
Затем указал на дальний угол.
— Ляг там, как велела Эйлин. Это не очень долго, и когда все кончится, ты по-прежнему будешь водить ее. Идет?
Зигмунд не ответил, повернулся и поплелся в угол, опустив хвост.
Рендер сел и опустил купол — операторский вариант «яйца». Перед ним было девяносто белых кнопок и две красные. Мир кончался в темноте под консолью. Рендер ослабил узел галстука и расстегнул воротничок. Он достал шлем из гнезда и проверил его. Затем надел на нижнюю часть лица полумаску и опустил на нее забрало шлема. Правую руку положил в перевязь; и одним слабым нажатием отключил сознание пациентки.
Творец не нажимает белые кнопки сознательно. Он задумывает условия. Тогда глубоко внутренние мышечные рефлексы оказывают почти незаметное давление на чувствительную перевязь; та скользит в нужном положении и заставляет вытянутый палец двинуться вперед. Кнопка нажата. Перевязь движется обратно.
Рендер чувствовал покалывание в основании черепа; пахло свежескошенной травой.
И вдруг — он уже идет по громадному серому проходу между мирами…
Через какое-то, показавшееся очень долгим, время Рендер почувствовал, что находится на странной, чуждой Земле. Он ничего не видел, только ощущение присутствия информировало его о том, что он куда-то прибыл. Такого полного мрака он еще ни разу не встречал.
Он пожелал, чтобы мрак рассеялся. Ничего не произошло. Часть его сознания снова проснулась — та часть, которую он не погрузил в сон; он вспомнил, в чей мир он вошел. Он прислушался к Эйлин. Услышал страх и ожидание. Он пожелал цвет. Сначала красный.
Он ощутил соответствие. Значит, воздействие имеется.
Все стало красным; он находился в центре бесконечного рубина.
Оранжевый, желтый…
Он оказался в куске янтаря.
Теперь зеленый, и он добавил к нему соленые испарения моря.
Синий и вечерняя прохлада.
Он напряг мозг и произвел все цвета сразу. Они закружились громадными перьями.
Затем он разогнал их и заставил принять форму. Сияющая радуга выгнулась через темное небо.
Он постарался создать под собой коричневый и серый. Эти цвета появились — полупрозрачные, мерцающие, исчезающие пятна.
Где-то — ощущение страха, но ни следа истерии, поэтому он продолжил творить.
Он создал горизонт, и мрак утянулся за него. Небо чуть заголубело, и он запустил в него стаю темных облаков. Усилия создать расстояние и глубину натолкнулись на сопротивление, и тогда он подкрепил картину очень слабым звуком прибоя. Когда он разгонял облака, от его зрителя пришло ощущение концепции расстояния, и он спешно воздвиг высокий лес, чтобы подавить поднимающуюся волну агорафобии.
Паника исчезла.
Рендер сфокусировал свое внимание на высоких деревьях — дубах, соснах, секвойях. Он раскидал их вокруг как копья, в рваных зеленых, коричневых и желтых нарядах, раскатал толстый ковер влажной от утренней росы травы, разбросал с неравными интервалами серые булыжники и зеленоватые бревна, перепутал и сплел ветви над головой. Бросил однообразные тени через узкую долину.
Эффект был потрясающий. Казалось, весь мир вздрогнул с рыданием, а затем стих.
Сквозь тишину он ощущал ее присутствие. Он решил, что с фоном лучше быстро закончить и создать осязаемые центры, подготовить поле действий. Позднее он может изменить, исправить или улучшить результаты в последующих сеансах, но сейчас необходимо было уже что-то начинать делать.
Перейдя к действиям, он сразу понял, что тишина вокруг — это не отстраненность Эйлин: она отождествляла себя с деревьями, травой, кустами и камнями; олицетворяла себя в их формах, соотносилась с их ощущениями, звуками, ароматами…
Легким ветерком он пошевелил ветви деревьев. За пределами видимости создал плещущие звуки ручья.
Пришло ощущение радости. Его это тоже порадовало.
Она переносила все исключительно хорошо, и он решил расширить опыт. Он пустил свое сознание блуждать среди деревьев. И вот он рядом с ручьем и ищет Эйлин.
Он плыл по воде, еще не обретя формы. Плеск превратился в журчание, когда он вывел ручей на глубокое место над камнями. По его настоянию вода стала выговаривать слова.
— Где вы? — спросил ручей.
— Выбирайте одно, — сказал ручей, расширился, обогнул скалу и стал спускаться по склону к голубому бассейну.
— Вы должны. — Ручей влился в бассейн, покружился на поверхности, затем успокоился и отразил ветви и темные облака. — Скорее!
Розовый туман поднялся над озером и потянулся к берегу.
