– Расслабиться решил? Тоже правильно. Только как же ты бар сумел открыть?
– Это не я, – быстро ответил Ждан. – Это Лев Иванович.
– Какой еще Лев Иванович? – спросила Вероника, хотя отлично поняла, кто хозяйничал в квартире, лишь не могла понять, чем это кончилось.
– Я ему ничего не сказал. Мол, письмо у тебя, а я и не видел его толком.
Вероника в который раз за время жизни с мужем поняла, что он умный и добрый мудак, привычно удивилась, как такие качества умещаются в одном человеке, взяла бутылку, сделала глоток, безвольно опустилась в кресло. Она еще не старая, но уже и не молодая женщина; она устала пахать в этой жизни, тяжко пахать за двоих, порой невмоготу.
С телевидением ее обманули, устроили цирк. Потребовалось козу из дома увести, сунули под нос морковь, и застучала дура копытами. Она и фамилии той бабы телевизионной не помнила, как пьяная была. А и помнила бы, что докажешь? Что доказывать и кому? Что мент мог здесь вынюхивать? Да ни черта, Юрка и не знает ничего, а письма все получили.
Егорка Яшин – не ума палата, но с письмами разберется, все-таки с Коржановым работает, а тому в рот палец не клади. Завтра, она взглянула на часы, уже сегодня Егор покончит с беспредельщиком. Надо такое придумать: если хочешь спокойно жить – плати, да не кустики – миллион долларов. Солидных людей, словно паршивых торгашей, насильственной охраной облагают. Не дурак придумал, отнюдь не дурак. Был когда-то популярен фантастический роман «Продавец воздуха». Хочешь дышать – покупай воздух, дыши в свое удовольствие. А не хочешь, денег нет, так никто не виноват. Блестяще придумано. Так то фантастика – придумано все. А тут в обыденной жизни хотят получить деньги. Не за бизнес, не за место получше, а просто так, за право жить.
Гуров и Татьяна скромно поужинали. Она убрала со стола, перемыла посуду, налила в хрустальные стаканы виски и, поджав ноги, уселась в кресло.
– Ты не пьян совсем. – В голосе женщины слышалось и одобрение, и некая ностальгия по ушедшему. – Я эгоистка, но, когда ты выпьешь, с тобой легче общаться.
– Я знаю. Мой любимый Хемингуэй говорил: «Пить можно всегда, только не тогда, когда ты работаешь и сражаешься».
– Значит, тебе – никогда нельзя?
– Значит. Станислав обвинил меня в пьянстве, я согласился, мы бросили вдвоем. Теперь он хнычет, называет меня сатрапом.
– Ты можешь мне ответить?
– Нет. – Гуров отодвинул стакан, достал сигареты.
– Ты даже не знаешь…
– Знаю… Не люблю бессмысленных, слюнявых разговоров. Я такой, ничего не поделаешь.
– Не перебивай меня! Ты считаешь, их начнут убивать?
– Видимо, начнут с Яшина. Я должен их охранять, а не хочу. Гибнут десятки невиновных, а я обязан растаскивать клубок гадюк. Убили Игоря Ильина – полковника КГБ. Человек всегда жил хорошо, а в последнее время плохо. Они его заставили жить плохо, а умер он, как мужик. Значит, они властны только над нашей жизнью, над смертью они не властны.
– Но ты и живешь, как человек.
– Не надо, Танюша. Я живу, как могу, и не более того. Я занимаюсь совершенно бессмысленной работой. Поле проросло сорняками, их уже больше, чем злаков. Поле следует перепахать, засеять по новой, а я пытаюсь прополоть его руками. Надо идти в политику, становиться подвижником, а у меня на это нет ни смелости, ни силы. А чудак Гуров их устраивает, пусть живут несколько особей, для смеха и разнообразия. Изменить они ничего не могут.
Татьяна видела, как лицо Гурова посерело, заблестело от пота.
– В конце концов, не имеет никакого значения, кто кого убил в этой расчудесной компании. Можно не сходя с места высчитать, кто точно не убивал, и взглянуть на оставшихся. Якушев, Барчук, Яшин и Ждан исключаются из потенциальных убийц полностью. Остается Еркин и сам Игорь Скоп, который в силу недоумия попал под собственную пулю. Ну, определю точно, допустим, докажу, что мне видится невозможным. Произойдет чудо, и я докажу! Что? Что изменится? Сейчас ими заинтересовался профессиональный киллер Галей. Они его создали, выпестовали, дитя пожирает своих родителей. Даже интересно. Он их не убьет, высосет кровь. А у них, кроме денег, другой крови нет.
– Замолчи, прошу. Будь проклят тот день, когда я увидела тебя.
Гуров рассмеялся, вытер лицо ладонью.
– Я тоже их дитя, кровопиец. Только во мне ген другой, тут они бессильны. – Он выпил виски, вновь рассмеялся, налил и опять выпил, Женщина, как всегда, победила.
– Ты любишь меня? Я красивая?
– Ты не красивая.
– Ты хочешь познакомиться с моей дочерью?
– Чем позже, тем лучше!
– Боишься?
– Боюсь! Я это уже проходил.
– Ну и черт с тобой. Я вижу, как расправились у тебя плечи, физиономия снова наглая! Отнеси меня в спальню!
Гуров взял женщину на руки, принес в спальню, легонько подкинул, но положил на кровать аккуратно, мягко.
Глава 10
Егор Яшин заснул, когда ночь уже валилась к утру, заснул глубоко, но тут же его разбудил звонок. Яшин резко сел, так быстро он поднимался лишь в казарме, много лет назад. Часы показывали десять, значит, спал он порядочно, часов пять с лишним. Зазвонил телефон, и Яшин матюгнулся, так как уже должен был находиться на службе.
– Слушаю, – сказал Яшин, стараясь казаться спокойным и уверенным.
– Выходя из дома, не забудь взять почту, – произнес совсем детский голос, и трубку повесили.
Взмахнув руками и дав себе слово завтра же начать делать гимнастику, Яшин поднялся, занялся привычными делами: бритье, завтрак. Пристегнул плечевую кобуру, которая так неудобна и с оперативной точки зрения и с бытовой, так как рвет и пачкает рубашки. На службу можно и не торопиться, расписание Президента известно, а непосредственный начальник вылетел в город, куда днями собирается Президент.
Яшин никогда не жаловался на нервы, и врачи на него поглядывали с уважением, словно их заслуга, что он такой спокойный и уравновешенный.
Он не собирался отдавать ни копейки, но кейс при себе иметь обязан. Таковой имелся, и с секретным замком: постороннему не открыть. В принципе вся затея с заманиванием и захватом шантажиста казалась Яшину чем-то несерьезным, похожим на игру. И на что рассчитывает человек? Уму непостижимо. Заместитель начальника Управления охраны Президента по первому требованию выложит миллион долларов? Оборзели совсем, остатки ума растеряли…
Из своих оперативников Яшин выбрал двоих, которые были ему должны по гроб жизни, особенно подробно в план операции их не посвящая, сказал, что будут работать на подстраховке, а по его маяку стрелять на поражение, и все. Договорились, что поедут на двух машинах. На машине Яшина установили маяк, обе имели радиотелефоны. Ясно, что Киевский вокзал только начало пути, деньги на вокзале даже последний дурак брать не станет.
Яшин не забыл про почтовый ящик, в котором обнаружил простой конверт с запиской: «Откроешь ячейку двадцать пять, код – сегодняшнее число. К тебе подойдут, скажут, что делать. Покажешь деньги. Если денег не будет или за тобой увидят «хвост», ты свободен».
Он смял записку. Значит, они не такие простые. Ясно, подойдет связник, которого бери хоть на крест, хоть жги каленым железом, он и не знает ничего.
Нужны деньги! Где взять? У него за бугром есть, так не затребуешь, да и рисковать нельзя. Изготовить «куклу»? Тоже уметь надо, не простое дело.
Яшин никогда не считал себя «умником» и относился к данной категории людей с достаточным
