сидело лишь четверо, тоже хорошо. Легче ориентироваться, разбираться. Старик, пригласивший Сергея, судя по всему, пользовался авторитетом в основном в связи с возрастом, звали его Мурад. Как Бестаеву было известно, Мурад держал большую палатку, где две молодые русские девушки торговали в основном спиртным, на девяносто процентов это был самопал. Молодой парень Миша, азербайджанец, торговал цветами, но оперативник ни разу не видел в руках парня букетика. В палатке командовала русская женщина средних лет, еще несколько женщин стояли на улице с ведрами.
Явным авторитетом среди присутствующих являлся кавказец, позже выяснилось, что он из Грозного, по имени Виктор. Уж настоящее это имя или взятое лишь на время присутствия в Москве, догадывайся сам. Виктор молчал, ел и пил мало, держался крайне сдержанно. Как-то искусственно у него все получалось, казалось, чечен хочет выглядеть старше и серьезнее. Почему-то Сергей решил, что Виктор вооружен, поглядывал за его движениями, особенно за правой рукой. Виктора он видел впервые, среди торговцев такой парень никогда не появлялся.
Бестаев поставил бутылку красного сухого вина рядом с собой, наливал только из нее, старому Мураду и себе поровну.
– Не положено младшему начинать разговор, но ты меня пригласил, сказал, мол, на два слова, время идет, а ты молчишь. Какие слова у тебя ко мне имеются?
Говорил Сергей, ответа ждали от Мурада, но смотрели почему-то на Виктора, который не обращал ни на кого внимания.
– Слова – молва, ничего серьезного. Но ты, командир, наших парней избил, напугал, они на площадь ходить перестали. А русские парни ломают наши палатки, портят фрукты, цветы, воруют водку.
– Плохо, что ты предлагаешь? На моей территории всего один участковый, сержант, передвижная группа да я. Мы не можем у каждой палатки постового держать, не посольство. Да и в отношении ваших джигитов ты, видимо, не в курсе. Я вчера видел пятерых, выпивши, к прохожим пристают, ругаются.
– Этих мы уберем, – впервые сказал Виктор, – мелкие шакалы, они везде есть.
– Уберете, посмотрим, – спокойно ответил Бестаев. – Я кое-кого из москвичей знаю, предупрежу.
– Спасибо. Большое спасибо, командир, – сказал Мурад, но чувствовалось, старик неискренен. – Спокойно жить, больше заработаешь, как вы, русские, говорите. Бог велел делиться.
– Я зарплату получаю, мне не требуется, – Бестаев, хотя и был молодым оперативником, понимал, такой разговор в присутствии третьих лиц не ведется.
– Ты, мент, закон забыл, старшего слушать положено, – неожиданно резко встрял в разговор Виктор.
– Для меня старших больше половины Москвы, если я каждого слушать буду, меня со службы выгонят, – Сергей отлично понимал, что оперу от торговцев что-то положено, и разговор, с его точки зрения, велся неправильно. – А вас, уважаемый гость столицы, я вообще первый раз в жизни вижу, – он посмотрел Виктору в глаза. – Я хотел бы на ваш паспорт взглянуть.
Видно, к их разговору прислушивались из-за соседних столов, так как в шашлычной стало тихо.
– Ах, тебе, мент, мой паспорт понадобился? – Виктор насмешливо улыбнулся, опустил руку в правый карман брюк.
Но Сергей его опередил, мгновенно выхватил свой «Макаров».
– Документы в кармане брюк не носят.
– Молодец! – громко сказал появившийся майор. – Ты, Мухтар, говном оказался, – майор ловко надел на того наручники, извлек из его кармана «ТТ».
Тут все заметили, что в дверях стоят два бойца с автоматами.
– Ты без определенки болтаешься, две подписки у тебя уже отобрали, ты еще с пушкой вернулся. О двух годах тебе только мечтать. И никто из братвы за тебя не заступится, потому ты кругом не прав. Война закончилась, ты ходишь с оружием и что-то далековато от Грозного. Заберите, – майор небрежно махнул рукой.
Автоматчики в пятнистой униформе подхватили парня под руки, увели. Майор сел на освободившийся стул, налил в бокал коньяка, молча выпил, рукой взял кусок шашлыка, отер губы бумажной салфеткой, взглянул на Мурада укоризненно:
– Как это, не понимаю. Ты, Мурад, мирный торговец, сидишь за одним столом с боевиком, приглашаешь к столу моего парня? Ты крови хочешь?
– Не дай Бог, начальник! Аллахом клянусь!
– Очень легко клянешься, Мурад. Не верь ему, Сергей, и пошли отсюда. – У дверей майор остановился, сказал: – Замечу еще, паспорт порву, на сто первый километр отправлю. Да не одного, со всей шоблой. Думаешь, я не знаю, кто у тебя на базаре торгует?
Мурад лишь бормотал нервно.
Время шло, инцидент начал забываться, но группировка, «обслуживающая» Тверскую, гостиницы «Минск» и «Националь», оперуполномоченного Сергея Бестаева в один прекрасный момент поймала, и не на жирную начинку, просто на пустой крючок. Непосвященные считали именно так.
Сергей выходил из отделения, когда столкнулся с одноклассником, известным как Петька Лещ. Морда у него была побитая и мокрая от соплей и слез. День у Бестаева был тяжелый, он толкнул одноклассника в рыхлый живот, зло спросил:
– Что слюни распустил? Дом сгорел или товар умыкнули? – было известно, что Петька промышляет челночным бизнесом, катается в Китай, Таиланд и еще невесть куда.
– О, Черт, ты меня спасти можешь! – воскликнул Петька, обнимая школьного товарища.
– Меня Чертом лет двадцать никто не называл. И на кой мне тебя спасать, своих дел не хватает?
Чертом Сергея Бестаева прозвали в классе втором за прическу. Классная велела постричься наголо. А он, экономя деньги, взял ножницы и обкорнал себя. Мама, увидев, ахнула, попыталась дело выправить,
