бы человек не из клана Туровых, а «рядовым» гражданином, Станислав паспорт обязательно бы забрал. Признайся себе, полковник, ты обыкновенный перестраховщик, не захотел лишней выволочки на «ковре», а что Олег пожаловался бы, сомнений не вызывало. Теперь пиляй в Шереметьево, объясняйся с пограничниками, проси, чтобы они заглянули в компьютер и уточнили дату возвращения Турова. Да еще на кого попадешь, могут запросто потребовать официальную бумагу Министерства, словно ты выспрашиваешь какой-нибудь государственный секрет.
Но опасения оперативника оказались напрасны. Веселый молодой майор-пограничник посмотрел удостоверение Станислава, козырнул, бодро сказал:
– Выпейте кофейку, товарищ полковник, сейчас уточним.
Олег Туров прошел погранконтроль седьмого августа. А утверждает, что шестого. Что бы это значило? Увидел, что штамп в паспорте смазан, а с самолета завернул к девице, еще и о смерти брата не знал. Чтобы не объясняться, никому ничего не доказывать, ляпнул, что прилетел седьмого, решил, никто и разбираться не будет. Так могло произойти? Вполне! Но возможен и иной вариант. Сейчас Олег Туров попадает в число подозреваемых.
Станислав вспомнил квартиру Турова, манеру одеваться, машину и чертыхнулся: «Ерундой занимаюсь, время жгу, этому человеку деньги не нужны. Глупости, деньги всем нужны. Но Олегу Турову, конкретно, вполне хватает денег, что старший брат дает. Это не пустяк, не конкретный факт, который можно истолковать в ту или иную сторону. У Олега отношение к вещам, к жизни совершенно иное, он не то что за деньги не убьет, он руки за ними не протянет. Бытует пословица, мол, денег всегда не хватает. Так Олегу Турову денег хватает. А вот соврал, может, из-за ерунды соврал, а теперь я обязан в прокуратуру доложить, и ты будешь отмываться».
Станислав Крячко был крайне зол и, припарковываясь у Министерства, чуть не помял бампер.
Вечером он встретился с Екатериной. Элегантная, со вкусом одетая, модно причесанная, с хорошо сделанным маникюром, она совершенно не походила на уличную девку, которую много лет назад встретил оперативник, кое-как отмыл, приодел и пристроил на работу.
Они зашли в скромное кафе, присутствующие немногочисленные мужчины повели себя неприлично, забыв о спутницах, они, словно по команде, повернулись, уставившись на Катюшу.
– Не обижайся, Катя, ты еще не гуровская половина, но находишься на правильном пути.
– Сравнил, – Катя смущенно фыркнула. – Там настоящая норка, я только подделка под овцу. Марии даже вдупель пьяный определенного предложения не сделает. А я порой такое услышу…
– Все-таки бытие определяет сознание, – заметил Станислав, – а не наоборот.
– Извини, Станислав, я тебя по-своему даже люблю, но как ты был опером, так и остался.
Подошел официант, Крячко взял кофе, Катя заказала джин с тоником.
– Я спиртное нынче не употребляю, но сейчас вздернутая слегка. Так о бытии и сознании. Ты с Львом Ивановичем одинаковую форму носишь, но вас не спутаешь. Понял? Теперь о деле. Хозяин меня видел один раз, кивнул, прошел мимо. К Елене без конкретного дела не подъедешь, с норовом бабенка. Братец Олег, мужик обыкновенный, зависит от количества выпитого. Могу сказать, что у него серьезный роман, который Олег почему-то скрывает.
– Роман, говоришь? – Станислав выдержал паузу. – Это может менять дело. Катюша, лапонька, ты телефончик и имя его пассии раздобыть не можешь?
– Плевое дело. Телефончик добуду, а зовут девушку Ириной. Олег по уши увяз, а Ирина, дурочка, к другому прикипела. Олег ее чуть ли не замуж, а она, дебилка, в Сережку втюрилась и ни в какую.
– Это тот, который за ваш стол в кабаке подсел? – как бы между прочим спросил Станислав, вспомнив о рассказе Катерины.
– Да, он меня в тот вечер из кабака снял. Я в туалет пошла, он вроде проводить направился. А потом, когда я вышла, он меня наверх не пустил, повел в машину. Ты видел, там все солидно, да и меня знают, скандал не устроишь. Он говорит, если со мной не поедешь, я твоим мужикам скажу, что ты шлюха вокзальная. Я молча с ним на улицу вышла, да как въеду ему по харе.
– А ты раньше у него бывала? – спросил Станислав.
– Нужен он мне, сутенер драный!
– Сейчас он вроде при деньгах, – обронил Станислав.
– Да у него не поймешь. Один вечер он точно при больших деньгах был, – ответила Катя. – Да что ты все о нем расспрашиваешь, он же из ваших.
– Не понял? – насторожился Станислав. – Ты считаешь, что Сергей служит в милиции?
– Где он сейчас служит, не знаю, – Катя пожала плечами. – Но лет десять назад я его видела в милицейской форме. Звания не помню. Кажется, лейтенант. Он тогда скромный был, девочек не обижал, денег не брал, скажет, мол, не толкись у входа в кабак, и проходит мимо.
– Интересно, Катюша, очень интересно. Примерно в каком году это было?
– До перестройки, – она задумалась. – Примерно восемьдесят шестой или седьмой. Я считала, он участковый. Планшетка в руке, точно участковый.
– От какого кабака он вас гонял? – спросил Станислав.
– Ну, я центровая была, по Горького шастала, – Катя неожиданно смутилась. – Значит, от Пушкинской, там ВТО был, вниз, «Центральный», там народ в основном командировочный, к «Арагви» без кавказца не подходили. Вниз, по левой стороне, кафе-мороженое, тоже неплохое место было. Телеграф, там пройти можно и к «Националю». Тут швейцары, гебешники, до уголка, где старый «Националь», переход к метро. Так, все дела.
– И Сергей везде появлялся? – Станислав уточнял места, пытаясь определить, если Катерина ничего не путает, в каком отделении служил Сергей? «Если он служил участковым, то я его вмиг определю, там всего два отделения. С восьмидесятых годов народ поменялся, но это пустяк, главное, чтобы Катя ничего не напутала. Самому особенно светиться не следует, смотря какой зам по службе. Не любят министерских, сто вопросов, каждому ля-ля, лучше поутру Гришу Котова послать. Сыскное агентство, отношение несерьезное,
