рекомендацией. У меня очень много дел, Вера Кузьминична, и ваша история мне совершенно ни к чему.
– Я Платона уложила, заставила выпить валерьянки и таблетку родедорма. Он проспит до вечера. Пойдемте ко мне, не люблю эту комнату.
Гуров шел следом за хозяйкой, не обращая на окружающую обстановку внимания, думал о том, что жизнь действительно непредсказуема. Платиновая Вика, валютная проститутка, бывшая модель, агент Станислава. Официально не состояла в агентурной сети, подписку у нее не брали, дело не заводили, на учет не ставили, однако она, натура авантюрная, охотно сотрудничала с уголовным розыском. Девушке нравились Станислав и его начальник, льстило их уважительное отношение к ней, все в совокупности поднимало ее в собственных глазах. Она оказывала мелкие услуги, добывая некоторую информацию, а в двух серьезных делах просто сыграла главную роль. И вот жена магната Платона Сергеева оказалась подругой Вики, со всеми вытекающими последствиями. Вера Кузьминична была моделью и проституткой, теперь замужняя дама.
Комната хозяйки оказалась небольшой, просто обставленной и уютной. Гуров с удовольствием сел в жесткое удобное кресло, облокотился на секретер, посмотрел на себя в зеркало, решил, что седина его не портит и он еще мужик вполне респектабельный.
– Хорош, хорош, девчонки наверняка заглядываются, – сказала хозяйка, перехватив взгляд сыщика. – Слышала, женаты на Строевой и образец нравственности.
– Давно вы замужем? – спросил Гуров.
– «Вы» обязательно?
– Обязательно, – ответил Гуров. – Жизнь это неоднократно доказывала.
– Я живу с Платоном третий год. Мужик он никакой, я ему нужна для престижа, – сказала Вера. – Ношу наряды и бриллианты, охмуряю партнеров, руковожу приемами, слежу, чтобы он меньше пил. Некоторые деловые вопросы решаю я, партнеры это знают.
– Пытаются затащить в койку, – добавил Гуров.
– Естественно, – она кивнула. – Но я, как и вы, стол с постелью не совмещаю.
– Как складывались ваши отношения с Антоном? – спросил Гуров и заметил, что женщина на мгновение смутилась. – Понятно, можете не отвечать.
– Да, я была виновата, но наши отношения продолжались лишь несколько месяцев, затем парень увлекся Аленой, и мы расстались друзьями. – Вера взглянула в сторону и без всякого перехода продолжала: – Вы интересный человек, Лев Иванович, прошли через такую роскошную квартиру и не обратили ни на что внимания. Я считала, люди вашей профессии должны быть внимательнее. Понимаете, муж соединил две четырехкомнатные квартиры, мы занимаем весь этаж.
Чем дальше хозяйка говорила, тем больше сыщик убеждался, что она лжет. «Вопрос в том, лжет она в большом или малом? Врет она или говорит правду, к странной смерти молодых людей иметь отношения не может. Дела семейные, достаточно грязные, однако для меня посторонние».
– А вы действительно очень привлекательный мужчина, в вас чувствуется потаенная незаурядная сила. – Вера подошла к встроенному в стенку бару. – Выпьете что-нибудь?
– Холодное и безалкогольное, – улыбнулся Гуров, решая, к чему был сказан комплимент. Просто так подобная женщина ничего не говорит. – Муж любил сына?
– Безусловно. – Вера налила в высокий бокал тоник, положила дольку лимона, себе смешала какой-то коктейль.
– Антон и Алена собирались пожениться? – Гуров принял от хозяйки бокал, кивнул благодарно.
– Все молодые собираются. – Она сморщила носик. – Девушка была горняшка, ребята ни с какой стороны не подходили друг другу.
– Горняшка? Интересная характеристика. – Гуров с удовольствием выпил. – А вы, извините, голубых кровей?
– Нет, но я прошла школу, мне скоро тридцать, я дорого стою, – самоуверенно ответила хозяйка. – Платон был категорически против этого брака. А уходить из замка в поденные работники, такое, знаете, не каждому дано. Вы бы сдюжили, у Антона была кишка тонка.
– И он спрыгнул с крыши? – как можно равнодушнее спросил Гуров.
– Глупости! Он не мог сменить лампочку, боялся высоты, – сказала хозяйка.
– Так какого черта он полез на крышу? Сидел, целовался, слушал идиотскую музыку? Они сидели метрах в двух от края, но высота… Вы считаете, сбросить двух человек с крыши так уж просто? – спросил Гуров.
– Я ничего не считаю! И о кошмарах не думаю! – Вера повысила голос, глаза светились злостью. – Платоша желает не иметь к смерти сына никакого отношения.
– А на самом деле отец имеет отношение? – спросил Гуров.
– Вам слово сказать нельзя, вы его тут же выворачиваете наизнанку. – Вера преобразилась, подтянулась, полная грудь поднялась, женщина дышала тяжело.
Гуров молчал, наблюдал с улыбкой; он своего добился: мадам сбросила масочку интеллигентности, перед сыщиком стояла разгневанная самка.
– Вы хорошеете, когда сердитесь, – заметил Гуров. – Так бросились ребята с крыши или их сбросили? Отец не желал брака, но это слабовато для такого страшного поступка. В доме были наркотики?
– Не забывайтесь, господин полковник! Платон пьян, производит впечатление слюнявой бабы. Вот он протрезвеет, и ваши погоны…
– Тихо-тихо, никогда не говорите слов, которые позже захочется проглотить, – перебил женщину Гуров. – Вопрос простой и обыденный, сейчас многие балуются. Дайте вашу левую руку.
Хозяйка отскочила, инстинктивно убрала руку за спину. Сыщик рассмеялся, спросил:
– Ради любопытства попробовали?
– Предпочитаю мужчин! – с вызовом ответила Вера.
– Антон предпочитал героин? – Гуров спросил так уверенно, словно знал точно.
– Редко, крайне редко. – Вера смешалась. – Я категорически ему запрещала. Да у него и тяги настоящей не было.
«Откуда ты, сучка, знаешь, если он увлекся девчонкой и больше в эту комнату не приходил?» – хотел спросить сыщик, но сказал другое:
– Мы знаем, экспертиза дала категорическое заключение, что Антон наркотиков не употреблял. – Сыщик решил отступить, нельзя форсировать больной вопрос и вызывать на себя гнев сильных мира сего. Он окинул хозяйку мужским оценивающим взглядом, заметил в глазах Веры торжество и покаялся: – Сам слабоват, чертова работа держит, словно узда. Да и жену, признаться, люблю, грешен.
Он точно знал, упоминание о любимой жене сильно охлаждает и обижает женщин. Красивая женщина не понимает, как в ее присутствии мужчина способен говорить о ком-то другом.
– Это прекрасно, что Антон к наркотикам не пристрастился, вы молодец, искренне рад за вас, – сказал Гуров. При необходимости он умел врать с такой искренностью, что сам начинал верить в свою ложь, и эта уверенность передавалась собеседнику.
– Мы с вами друзья, Лев Иванович, у меня от вас нет секретов..
– Друзья – это сильно сказано, однако польщен, – сыщик согласно кивнул. – Вера Кузьминична, не в службу, а в дружбу, покажите мне комнату Антона. Я прав на досмотр никаких не имею, однако любопытство.
– Пойдемте, хотя ваше равнодушие к нашему жилью оскорбительно. – Вера вышла из своего будуара, указала на фарфоровые бра. – Эти штуки Платон приобрел на каком-то аукционе за сумасшедшие деньги. Они выглядят современно, а сделаны китайцами в самом начале века.
– Вера Кузьминична, я узкий специалист, абсолютный профан в искусстве. Не понимаю ни живописи, ни музыки. Я разбираюсь на уровне нравится – не нравится, а Гоген это или Пикассо, мне без разницы. И если на картине у человека руки некрасивые, разного размера и цвета, меня это не восхищает, а удивляет. Мент, одним словом.
Вера остановилась в одной из комнат, указала на овальный стол, инкрустированный слоновой костью, стулья на гнутых ножках, шелковая обивка которых была расписана тончайшими узорами.
– Разве не красиво?
– Красиво, – согласился Гуров. – Даже очень красиво. Только на такой стул не сядешь, на стол ничего
