– Я подумаю, – ответил Гуров.
– Если ты плохо подумаешь, я пойду один. Ты, Лев Иванович, среди людей живешь, обязан с ними считаться.
Гуров взглянул удивленно, ничего не ответил и снял трубку зазвонившего телефона. Докладывал Нестеренко. Ни в университете, ни в школе, где училась Алена Васильева, ничего интересного. Каникулы. Был у нее дома, мать сущая ведьма, не пустила в дом, разговаривала через цепочку. Прежде чем захлопнуть дверь, женщина крикнула: «Ее бог наказал». У Котова в служебной «Волге» телефона не было, но, если бы он хоть что-нибудь раскопал, позвонил бы обязательно.
Гуров ни слова не сказал Станиславу, что его имя произнесла Вика и головной болью они обязаны собственному агенту. И о знакомстве Вики с мадам Сергеевой тоже ничего не сказал, он лишь между прочим спросил:
– Ты давно видел Платиновую?
– С месяц, но разговаривал с ней по телефону два дня назад. Она в порядке, если нужно, можно подключить. – Станислав точно знал: Гуров никогда просто так ничего не спрашивает.
– Назначь ей встречу, я хочу с ней увидеться, – сказал Гуров. – Без тебя.
– Вообще-то не положено, господин полковник, – ответил Станислав. – Но если вы желаете…
– Не говори глупости, и я желаю.
– На конспиративной квартире или у нее дома? – Станислав отлично понимал, шеф взбесился от того, что он, Крячко, занял противоположную позицию.
– Где ей удобнее и когда удобнее, но не позднее завтрашнего дня, – ответил Гуров.
– Обычная история, старшие братья не замечают, как младшие растут. Выяснив столь прискорбный факт, они очень удивляются. – Станислав тяжело вздохнул. – Но за стаканом воды или за бутылкой ты можешь послать меня и сегодня.
– Я могу послать тебя значительно дальше, дорогой. – Гуров встал. – А сейчас мы идем к Петру.
Генерал, как обычно, сидя в кресле без пиджака, быстро писал. Кивнув офицерам, недовольно забурчал, махнул на них короткопалой рукой, мол, устраивайтесь и ждите.
Гуров достал сигареты, пошел к окну, встал у открытой форточки, Станислав занял свой стул. Вскоре Орлов бросил ручку, закрыл папку, сцепив пальцы, хрустнул ими, сказал:
– Поругались. Добро. Мужики должны цапаться, иначе мышцы одрябнут. На вас, господа, много жалоб. Особенно на тебя, Стас. Ты чего в морге безобразничаешь? Другого места не нашел? А вы, великий сыщик, подловили человека в нетрезвом виде, куражитесь, самовольно проводите досмотр квартиры.
– Если на оперов не жалуются, значит, они не работают, – изрек Станислав.
Гуров, как обычно, промолчал. Стас видел, шеф сильно не в духе, поэтому, когда Орлов, сняв трубку прямого телефона, сказал: «Алексей Алексеевич, вы просили к себе Гурова, мы собираемся к вам втроем. Не возражаете?» – Он взглянул на часы, сказал: «Успеем», – и поднялся.
Станислав вновь глянул на резко очерченные скулы Гурова и заметил:
– Лев Иванович неважно себя чувствует, ему лучше к заместителю министра не ходить.
Все трое слишком давно знали друг друга, не только понимали с полуслова, а отмечали любую интонацию. Тот факт, что Крячко высказался по вопросу, который его не касается, назвал Бодрашова по должности, означало, что Гуров закусил удила и его не надо показывать руководству.
Орлов оглядел Гурова, хмыкнул неодобрительно, косо глянул на Крячко и сказал:
– Нас ждут немедленно. Кто ищет, тот всегда найдет. Стас, твой шеф парень уже взрослый, – и первым вышел из кабинета.
– Петр Николаевич, пиджак! – Верочка догнала сыщиков в коридоре, протянула Орлову его пиджак.
– Довели старика, – бормотал Орлов, надевая пиджак на ходу. – Скоро к министру в кальсонах явлюсь.
Секретарша Бодрашова распахнула двери и громко сказала:
– Алексей Алексеевич, напоминаю, у вас только тридцать минут.
Генерал-полковник, тоже без мундира, расхаживал по кабинету, и по дыханию Бодрашова Гуров определил, что куратор только что делал гимнастику.
– Здравствуйте, рассаживайтесь. Сегодня курить нельзя, жду гостей, – быстро говорил хозяин. – О жалобах на вас расскажет позже Петр Николаевич. Лев Иванович, у вас имеются конкретные результаты?
– Можно полагать, что погибшие употребляли наркотик. Однако собой владели, в момент падения ломки не ощущали, находились в спокойном состоянии.
– Точно или можно полагать? – спросил генерал.
– Заключение экспертизы отрицательное. Я лично располагаю иными сведениями, – ответил Гуров.
– Коррупция? – резко спросил Бодрашов. – Дали взятку?
– Это вряд ли, господин генерал-полковник. Просто дали на анализ чужую кровь, – сказал Гуров.
– Ваши выводы?
– Отец и мать способствовали, что недоказуемо. Но фактически ребят довели до самоубийства, и наркотик в деле не главное. Работу следует продолжать. – Гуров сделал короткую паузу и закончил: – Необходимо работать.
– А что мне докладывать? – Бодрашов прищурился.
– Я знаю только то, что мне докладывать…
– Чушь! – перебил Гурова заместитель министра. – Докладывают, имея факты. Вы же, полковник, высказали немотивированные предположения. Если я повторю ваши слова наверху, меня сочтут дураком.
– Зато мы докажем, что не марионетки…
– Вы ничего никому не докажете! По вашей же просьбе сотрудниками ФСБ задержан человек, который находился в тот момент на крыше. Он не дал признательных показаний, но факт – он там находился.
– Наворовавший миллиарды жулик боится, что общество узнает, что его сын был наркоманом и покончил жизнь самоубийством…
– Полковник, замолчите! Вы же не в пивной, где принято распространять досужие сплетни. – Бодрашов неожиданно успокоился, надел мундир, сел в кресло. – У всех нервы, надеюсь, и разум тоже у всех. Полковник Крячко, раз вы пришли, значит, у вас иная точка зрения. Слушаю.
– Господин генерал-полковник, я сегодня убедился, что мы имеем дело с людьми малопорядочными. Но так как на сегодняшний день мы доказательствами не располагаем и добыть их нам не дадут, считаю разумным пойти на компромисс. Свидетеля, которого разыскали наши коллеги, Лев Иванович подсказал генерал-лейтенанту Кулагину в приватном разговоре. Мы его заберем к себе, прокуратура допросит и установит, что человек видел, как молодые люди сидели у самого края крыши. Возможно, поднимаясь, они поскользнулись и сорвались вниз. Никаких наркотиков, магнат и его друзья успокоятся, для газет это не материал, – закончил Станислав.
– А ваши подвиги в морге? – Бодрашов начал внимательно рассматривать карандаш.
– Трудно что-либо доказать. Имеется один свидетель, мальчик, на которого надавят, он все слова забудет. И, господа, извините за высокопарный слог, сегодня, когда Россия не может выяснить, в штанах она или без штанов, нужен еще один грязный скандал? – Станислав развел руками. – Я не предлагаю забыть и простить, я предлагаю Льву Ивановичу лишь выждать, погасить волну, позже разобраться.
– Понял. Петр Николаевич, слушаю. – Бодрашов отбросил карандаш.
– У меня имеется своя точка зрения, но хотел бы воздержаться, – ответил Орлов.
– Петр Николаевич, вопрос слишком принципиальный, – возразил хозяин и посмотрел на часы. – Сейчас явятся иностранные журналисты, я хочу быть честным перед собой и перед ними.
– Фактического материала так мало, что быть абсолютно честным не составит труда. Факт события действительно имеет место. Разыскали свидетеля, роль которого в происшедшем не установлена. Спросят о наркотиках, так в прокуратуре находится официальное заключение, любопытные могут ознакомиться. Причина падения прорабатывается. Недавно над городом пронесся ураган, возможен внезапный порыв ветра. Кто скажет, что невозможно? Ты? – Генерал уперся пальцем в грудь Гурова. – Нет, ты скажи вслух, чтобы оставшиеся годы не смотрел на меня, как на падлу! Простите, Алексей Алексеевич.
– Я это слово однажды уже слышал, – улыбнулся хозяин.
