— Промокните меня, — просит Софонда. Вивьен промокает ее лоб спонжем. Софонда произносит:
— Подводку для глаз!
Я должна идти, Шейн. А ты все еще спишь. Но прежде мне хочется кое-что тебе дать. Мне хочется дать тебе жизнь.
Это мой третий шанс. И я не желаю его упускать. Я могла открыть окно своей спальни. Я могла сказать Эви, чтобы не стреляла в тебя.
Правда заключается в том, что я не сделала ни того, ни другого. Поэтому и отдаю тебе свою жизнь. Мне она больше не нужна.
Я приподнимаю руку Шейна, украшенную перстнями и кольцами, и кладу под нее свою сумку. Переделать мужские руки в женские — это, пожалуй, единственная задача, с которой не в состоянии справиться пластические хирурги. Поэтому по рукам всегда можно угадать, кем являются подобные Бренди Александр девушки. Ведь руки не спрячешь.
В сумке все документы, удостоверяющие мою личность: свидетельство о рождении, водительские права и все остальное. С настоящего момента можешь быть Шаннон Макфарленд, Шейн. Если хочешь, продолжай работать за меня в модельном бизнесе. Или учиться в колледже. Все, что имела я, теперь твое. Надеюсь, тебе этого будет достаточно. В любом случае ничего другого у меня нет.
— Основной цвет! — говорит Софонда, и Вивьен подает ей самый светлый оттенок баклажанных теней для век.
— Следующий! — восклицает Софонда, и Китти протягивает другую коробочку.
— Контурный тон! — требует Софонда, и Китти дает ей самые темные тени.
Шейн, ты вернешься вместо меня к работе модели. Попроси Софонду, чтобы заключила для тебя контракт на самую что ни на есть приличную сумму.
Теперь ведь, черт возьми, ты Шаннон Макфарленд. Ты должен добиться невероятного успеха. Через год я
хочу видеть тебя на экране телевизора. Попивающей диетическую колу и танцующей медленный сексуальный танец.
Будь знаменитой. Будь колоссальным социальным экспериментом — добейся того, чего не желаешь. Найди ценное в бесполезном. Рассмотри добро в том, что весь мир называет злом. Я отдаю тебе свою жизнь, потому что хочу, чтобы о тебе узнали все. И надеюсь, что скоро люди раскроют объятия тому, что ненавидели.
Отыщи место, которого страшишься больше всего на свете, и поселись в нем.
— Щипчики для завивки ресниц! — говорит Софонда.
И завивает ресницы спящего Шейна.
— Тушь! — просит она.
И красит глаза моего брата тушью.
— Какая прелесть! — восклицает Китти.
— Я еще не закончила, — произносит Софонда.
Шейн, я отдаю тебе свою жизнь, свои водительские права, свои старые табели успеваемости, потому что ты выглядишь точно так, как когда-то выглядела я, даже делается страшно. А еще потому, что я устала ненавидеть, безумно нравиться самой себе и жить рассказами, которые никогда не были правдой. Я устала быть мной, в первую очередь мной.
Зеркало, зеркало на стене.
И, пожалуйста, не разыскивай меня. Будь новым центром внимания. Добивайся успеха, наслаждайся красотой и любовью, пусть жизнь подарит тебе все то, о чем мечтала я. Для меня эти мечты — пройденный этап. Сейчас я хочу единственного — остаться невидимой.
Возможно, продолжая носить вуали, я стану танцовщицей живота. Или монашкой и устроюсь работать в колонию для прокаженных. Там все неполноценные. Или научусь быть вратарем хоккейной команды — они постоянно в защитной маске. А может, буду разгуливать по огромному парку развлечений в костюме какого-нибудь мультперсонажа. Для этой работы женщин нанимают гораздо более охотно — родители не любят, когда их малышей обнимают грубые здоровяки. Наверное, это даже интересно — стать огромной мультяшной мышкой. Или собакой. Или утенком.
Пока я еще не решила, чем конкретно буду заниматься, но знаю, что скоро решу. Пути избежать того, что предначертано тебе судьбой, не существует. Все произойдет именно так, как должно произойти. С каждым днем, с каждой ночью будущее неумолимо надвигается на нас, превращаясь в настоящее.
Я глажу бледную руку Шейна.
Я отдаю тебе свою жизнь, Шейн, из желания доказать самой себе, что я способна, по-настоящему способна кого-то любить. Что даже когда мне не платят за это, я могу проявлять любовь и щедрость и чувствовать себя при этом счастливой.
Пусть мне придется продолжать есть детские смеси и не разговаривать и быть бездомной и невидимой, зато теперь я знаю, что кого-то люблю. Истинной, беззаветной, вечной, не требующей ничего взамен любовью.
Я наклоняюсь, словно желая поцеловать лицо своего брата.
Я оставляю сумку и все, что говорит о том, кто я такая, под рукой Шейна. А вместе с этим и историю красоты, какой когда-то была наделена. Красоты, из-за которой, заходя в жаркий день в прохладу ресторанов в полупрозрачном платье, я привлекала к себе внимание всех присутствовавших. Красоты, из-за которой миллионы репортеров мечтали меня сфотографировать. Я оставляю вместе с ней и идею о том, что она стоит всего того, что я ради нее делала.
Что мне нужно, так это новая история.
Настолько же новая, как та, какую придумали для Шейна сестры Рей.
Как та, какую изобрела для меня Бренди Александр.
Она все еще продолжается, эта история.
Но я хочу создать что-то свое.
Пусть мой брат станет Шаннон Макфарленд.
Я больше не нуждаюсь во всеобщем внимании. Больше не нуждаюсь.
— Контурный карандаш для губ! — говорит Софонда.
— Блеск! — просит она. И замечает:
— Помада немного размазалась.
Вивьен склоняется над Шейном и аккуратно стирает салфеткой с его подбородка графитовый росчерк.
Сестра Кэтрин приносит мне то, что я попросила. Глянцевые фотографии восемь на десять, на которых я с закрытым белой простыней телом.
Фотографии как фотографии, ни плохие, ни хорошие, ни красивые, ни уродливые. На них я такая, как есть. Истинная я. Без прикрас.
Я снимаю вуали — муслин и кружево и кладу их к ногам Шейна.
Сейчас они мне не нужны. И не понадобятся — ни в ближайшем будущем, ни в отдаленном.
Никогда.
Софонда заканчивает процедуру нанесения макияжа, пудря лицо Шейна. И моего брата, худого, бледного и несчастного, больше нет.
Сестры Рей медленно снимают с лиц хирургические маски.
— Бренди Александр, — говорит Китти, — настоящая королева.
— Супердевочка, — произносит Вивьен.
— Навсегда! — восклицает Софонда. — А этого достаточно.
Беззаветно и безоглядно, безнадежно и бесповоротно я люблю Бренди Александр. А этого достаточно.
