улицу. Деньги за билеты нам не вернули. Расслабляться не следует. Налицо всеобщее неодобрительное покачивание головами и новые правила, согласно которым медведи и собаки могут покупать входные билеты, но любоваться произведениями искусства не имеют права. Пройдя квартал от здания музея, мы обнаружили, что охрана следует за нами по пятам. А возле следующего здания эстафету перехватила другая группа охранников. Еще один квартал вдоль Третьей авеню, и нас взялась пасти полицейская машина.
На рынке Пайк-Плейс молодые парни дождались, когда мы приблизимся к ним, и нанесли нам серию ударов и пинков. Прямо по почкам. Сзади по коленям и локтям. Сильно. Затем они отскочили в стороны и невинно устремили глаза вверх, что-то насвистывая себе под нос с таким видом, будто ничего не случилось.
Эти молодчики, прячущие глаза за зеркальными стеклами солнечных очков, эти одетые как из инкубатора любители хип-хопа и скейтборда с моложавой внешностью, похоже, отлично вписались в окружающую жизнь. За пределами Бон-Марш, на Пайн-стрит, молодые Люди кидались в нас камнями, оставив вмятины в наших головах из папье-маше. Досталось от камней и нашим мохнатым телам. Молодые женщины, группками по четыре-пять человек, подбегали к нам фотографироваться. Они обнимали нас, собаку и медведя, щелкая цифровыми фотоаппаратами размером с сигаретную пачку.
Они сжимали нас в объятиях, прикасаясь к нам грудью, улыбались, обхватив рукой за шею.
Полиция продолжала следовать за нами, и мы заскочили в Вестлейк-Центр, пробежав вдоль Девятой Западной улицы по первому этажу супермаркета. Пробегая мимо магазина на Милл-Стрим — «Подарки с Тихоокеанского северо-запада» мы устремляемся дальше, минуя «Телботс», «Монблан» и «Маркиз лезер». Люди впереди нас шарахаются в стороны, отступая к витринам магазинов и окнам ресторанов, образуя постоянный вакуум пустого белого пола, давая нам пространство для маневра. Слышим за спиной треск радиопередатчиков и мужские голоса: «…видим подозреваемых. Один похож на танцующего медведя. У второго подозреваемого огромная собачья голова…»
Детишки визжат. Из магазинов выскакивают зеваки, желающие получше разглядеть происходящее. Продавцы прилипают к витринным стеклам, выглядывая из-за манекенов и коробок с часами, выставленных для обозрения покупателей. Такое же радостное возбуждение испытывали и мы, когда-то в далеком детстве увидев случайно забежавшую в школу собаку. Бежим мимо «Сэм Гуди», мимо магазина «Фоссил». Слышим за спиной треск радиопередатчиков и голоса: «…медведь и собака движутся на запад, направляются к входу в подземный кафетерий». Бежим мимо «Уайлд тайгер пицца» и «Сабвей сандвичс». Мимо девочек-подростков, сидящих на полу и раскачивающихся в такт музыке, звучащей в наушниках их плееров.
«Вас понял! — отвечает по рации голос и после паузы добавляет: — Уже почти вижу этих предполагаемых животных».
Погоня продолжается, сопутствующая ей суета — тоже. Молодежь кидается в нас камнями. Молодые женщины ощупывают нас. Мужчины среднего возраста отводят в сторону взгляды, укоризненно качают головой, не обращая внимания на пса, который ждет вместе с ними в очереди перед входом в «Каллиз». Житель Сиэтла средних лет, блондин с забранными в конский хвост волосами и закатанными до колен брюками, изрекает:
— Между прочим, в этом городе животным запрещено разгуливать без поводков.
Пожилая женщина с аккуратной, залитой лаком прической тянет далматинца за лапу и спрашивает:
— У вас что, рекламная акция? — По-прежнему держась за меховой рукав, она продолжает: — Кто вам за это платит? — Пауза. — Отвечайте! — Пауза. — На кого вы работаете? — Пауза. — Скажите мне…
Она еще какое-то время пытается добиться ответа, но потом отпускает мою руку.
Другая женщина средних лет толкает детскую коляску размером с магазинную тележку для покупок, набитую одноразовыми пеленками, игрушками, молочными смесями, одеждой и пакетами, в груде которых почти затерялся маленький ребенок. Застыв посреди цементного пола рынка Пайк-Плейс, она кричит:
— Разбегайтесь! У них под костюмами могут быть бомбы!.. Как только охранники начинают уделять повышенное внимание людям, одетым животными, тотчас возникает всеобщее помутнение умов.
Моя подруга Моника раньше подрабатывала клоуном по вызову. На корпоративных вечерниках, где она показывала, как из воздушных шаров скручивают разных животных, мужчины неизменно предлагали ей за деньги заняться с ними сексом. Вспоминая об этом, она говорит, что любая женщина, нарядившаяся в дурацкую одежду и лишающая себя тем самым привлекательности, кажется окружающим распущенным, аморальным созданием, желающим отдаваться мужчинам за деньги. Мой друг Стив наряжается каждый год в костюм волка и строит из себя придурка. По его словам, окружающие воспринимают его как ненормального. Как съехавшего с катушек.
Мои колени болят от ударов. Почки тоже. Лопатки, куда угодили камни, тоже ноют. Руки мокры от пота. Ноги гудят. Проезжающие по Пайн-стрит молодые женщины кричат из окошек автомобилей: «Мы вас любим…»
Все эти люди прячут свои лица под масками: солнечными очками, стеклами машин, модными стрижками. Молодые мужчины, проезжая мимо, кричат: «Эй вы, чертовы педики!..»
Теперь мне уже все до лампочки. Таким образом, эта собака может разгуливать вечно. Не обращая внимания на прущее из людей дерьмо. Мне не нужно махать руками и угодливо позировать вместе с детишками для фотоснимков. Я всего лишь собака, курящая сигарету у входа в «Поттерн барн». Я опираюсь спиной и подошвой согнутой в колене ноги о фасад «Тиффани». Я всего лишь далматинец, говорящий по сотовому телефону. В этом есть свой кайф: мол, смотрите, я не такой, как вы, и мне наплевать, что вы думаете. Белые парни могут прожить всю свою жизнь и так и не узнать, что это такое.
Я уже взмок, пот катится с меня градом. День клонится к вечеру, и в здании «ФАО Шварц» почти пусто. Внутри, за большими стеклянными дверями, молодой парень наряжен игрушечным солдатиком. На нем красный мундир с двойным рядом медных пуговиц, на голове высокий черный шлем. Эскалаторы пусты. Магазин, где продаются куклы Барби, безлюден. Игрушечный солдатик играет с игрушечным радиоуправляемым гоночным автомобильчиком. В этот первый за последние месяцы солнечный день в Сиэтле ему скучно и одиноко в стеклянной клетке.
Игрушечный солдатик отрывается от своего занятия, смотрит на приближающихся собаку и медведя и улыбается. Оставив без внимания гоночный автомобильчик, который врезается в стену, солдатик говорит:
— Вы потрясно смотритесь, ребята! — И добавляет: — Вы ТАКИЕ крутые!
Исповедь в камне
Когда вы летите из Сиэтла в Портленд, штат Орегон, и самолет сделает разворот, заходя на посадку с востока, прямо под вами в иллюминаторе возникнет…
Видение белых крепостных стен и башен. Узкие белые башенки и подвесной мост, переброшенный через довольно мрачного вида озерцо, опоясывающее осыпающиеся каменные развалины, над которыми высится массивная круглая башня.
Здесь, в штате Вашингтон, в горах над городком Камас — чье население составляют преимущественно синие воротнички, где в воздухе почти постоянно витает запах кислого пара, изрыгаемого из труб бумажной фабрики, есть…
Замок.
Большой замок. Настоящий замок.
Он стоит, окруженный небольшими фермами, муниципальными жилыми домами и огромным постмодернистским комплексом местной средней школы, но это действительно замок викинга. Его стены увешаны настоящими боевыми топорами, ожидающими очередной битвы. Огнедышащий дракон. Ворота высотой в шестнадцать футов. А еще там можно увидеть кофеварку фирмы «Банн». Холодильник марки «Фригидэйр». И Джерри Бьорклунда. Того самого викинга, строителя и обитателя замка.
Пролетите еще четыре сотни миль на северо-восток, в горы Селькирк на узком «полуострове» штата Айдахо, и вы обнаружите замок в баварском стиле, прилепившийся к заснеженному склону горы на высоте
