– Умирать от инфаркта вам пока что не с руки, – заметил мягко Владимир Ильич. – И вы же не хотите, чтобы на вас навесили еще разбойное нападение на краеведческий музей и убийство бедняжки Маргариты Вениаминовны? А то ведь факты можно повернуть и против вас, Арина...
И что я могла сделать в такой ситуации? Только согласиться на предложенный, вернее, продиктованный Владимиром Ильичом план действий. А план его был простым – нам требовалось продолжать начатое расследование, только и всего. Но сначала глава неизвестной мне то ли спецслужбы, то ли мафиозной корпорации собрался подкинуть матерьялец нескольким желтым газеткам, от меня же требовалось дать парочку интервью.
– Мы интервью за вас составим и разошлем куда надо, – заверил меня Владимир Ильич. – Вы еще станете героиней! Этакой новой матерью Терезой или Розой Люксембург!
Мерзавец еще смел говорить о том, что я хочу загрести жар чужими руками? Он же сам без стыда и совести подставляет меня (а также, к слову сказать, Дениса и Таечку) под удар, превращает в мишень для убийцы!
И все же в сложившейся ситуации выход был наиболее подходящим. Я дала свое согласие, и все было улажено в течение пятнадцати минут. Мне позволили привести себя в порядок, выдали документы, затем в одном из помещений прокуратуры меня щелкнул фотограф, а потом Владимир Ильич, пожав мне руку, торжественно провозгласил:
– Родина вас не забудет, Арина!
Легче мне от его слов, конечно, не стало. Я спросила, как мне выйти на связь с его организацией, если возникнут проблемы, и босс ответил:
– Мы сами выйдем с вами на связь. Постарайтесь оставить убийцу в живых, мне хочется самому поговорить с ним, а потом презентовать его широкой, в том числе и зарубежной, общественности. Тогда никто не усомнится в том, что во всем виноват маньяк-одиночка!
На том мы расстались. Меня под белы рученьки выпроводили из здания староникольской прокуратуры, около которой я увидела… Таечку. Скажу честно, что была крайне рада лицезреть глуповатую физиономию дочки моего покойного любовника. Таечка, завидев меня, зарыдала и полезла обниматься. Мне пришлось вынести страстные лобызания и невнятный лепет.
– А где Денис? – словно невзначай спросила я.
– Не знаю, Ариша! – снова расплакалась Таечка. – Он исчез вчера вечером. Сказал, что у него важное дело, встреча с информатором. А потом меня разбудили какие-то типы... Я мирно спала в номере, а они ввалились и велели собираться. Я сразу же их узнала – те же личности, что нас с тобой пытали в Бертране. Господи, они снова тебя истязали? Вот ведь нелюди! Мне было так страшно, так страшно! Я едва не описалась от ужаса! У меня вообще слабый мочевой пузырь...
Менее всего в тот момент мне хотелось слушать малоприятные подробности о физиологических особенностях организма девушки. Мне было обидно и неприятно, что Дениса рядом не оказалось. Неужели мой герой-любовник попросту дал деру, узнав, что меня сцапали в музее?
Времени на размышления не было, потому что около старого фонтанчика, на лавочке подле которого мы примостились, затормозил кортеж из черных иномарок. Из одной из них, сладко улыбаясь, выполз рыхлый моложавый тип с рыжеватой бородкой, причем где-то я уже его подозрительную физиономию видела. Оказалось, что это был мэр Староникольска, господин Хрыщенко. И прибыл он не один, а вкупе со своей супругой, моей бывшей подругой Викой.
Уж не знаю, кто ее обрабатывал и давал наставления, а вероятнее всего – запугивал, но сейчас Вика кинулась ко мне, как к родной, и была подлинной лапушкой – улыбалась, смеялась, сыпала комплиментами, расточала похвалы. Только в глазах ее горел огонь ненависти и злобы.
Нас с Таечкой отвезли в особняк, где резидировала мэрская чета. Я сразу же убедилась в том, что являться градоначальником провинциального гнездышка наподобие Староникольска не так уж и плохо. Особняк был старинный, четырехэтажный, недавно полностью отремонтированный, по сути – небольшой дворец, где хозяйкой являлась Вика. По богатству убранства и помпезности он мало чем уступал вилле Вити Максюты на Лазурном Берегу. Видимо, мэру Хрыщенко хорошо жилось в провинции, и он мог позволить себе такой домик (с вертолетной площадкой на крыше). Выяснилось, кстати, что именно ему, супругу Вики, принадлежит сеть супермаркетов «Семерочка», чек одного из которых мы обнаружили в Бертране. Да и вообще, мэр занимался, помимо административной деятельности, еще и бизнесом, но негласно, конечно. Фирмы были записаны на имя его супруги, но заключал все сделки именно градоначальник, специализировавшийся на спекуляциях недвижимостью и перепродаже земельных участков.
Вика, сама любезность и гостеприимство, отвела нам с Таечкой апартаменты, выдержанные в ужасных перламутрово-розовых тонах. Ванна, конечно же, была из розового мрамора, в форме лилии, а краны – позолоченные. Вкус парвеню, отметила с удовлетворением.
Весь особняк, который, как успела похвастаться Вика, достался ее мужу всего лишь за тридцать тысяч долларов, был увешан портретами и фотографиями хозяйки. Вика в бальном платье, Вика с изумрудами на шее, Вика без нижнего белья, Вика с собачкой, Вика с котом, Вика с горностаем, Вика, Вика, Вика... Несчастная не понимала, как это смешно и жалко.
Долго пребывать в особняке мэра я не могла, поэтому сразу спросила хозяина, окажет ли он нам содействие. Предупрежденный Владимиром Ильичом, тот не посмел отказать. Городской архив и библиотека были к нашим услугам, однако там мы не нашли ничего нового. В статьях за август и сентябрь 1979 года были изложены и без того известные мне факты: коллекционер Пересветов и его дочка были убиты, часть коллекции похищена. В ходе расследования установили, что убийцей является некий гражданин Цыбулин, житель города Староникольска, – он пытался продать антиквару икону, принадлежавшую Пересветову. Цыбулин был немедленно задержан, на допросе отпирался, не мог толком объяснить, откуда у него взялись вещи, принадлежавшие убитому, но потом все же дал признательные показания. Изобличенного преступника приговорили к смертной казни и расстреляли год спустя. Вот, собственно, и все.
Нам требовался источник информации наподобие покойной Маргариты Вениаминовны, но не идти же к медиуму и не заниматься же столоверчением, дабы услышать продолжение ее рассказа! Да работница краеведческого музея, собственно, почти все и рассказала до того, как подавилась сушкой. Кто же, черт побери, мог вывести нас на след убийцы и Староникольского союза?
И тут меня осенило – ведь писательница Ухтомская родилась в Староникольске! Правда, Ухтомская – это фамилия, которую она взяла от своего первого, студенческого, мужа, брак с которым продлился меньше года, в действительности же у нее была неблагозвучная фамилия Веревкина. Да, Лариса Веревкина, автор захватывающих триллеров, – звучит смешно.
Я вспомнила о тетке писательницы, все еще проживавшей в городке. Если кто и мог нам поведать что- либо интересное, то как раз именно тетушка!
Информация была добыта в считаные минуты – Клавдия Иосифовна Веревкина, семидесяти шести лет от роду, обитала в Староникольске с самого момента своего рождения. Трижды была замужем и три раза становилась вдовой. Детей не имелось, существовали только пасынки и падчерицы, которые, впрочем, с мачехой отношений не поддерживали. Клавдия Иосифовна была некогда директором самого крупного городского универмага, влиятельной и могущественной фигурой в Староникольске. Теперь же она задирала нос из-за того, что ее племянница Лариса являлась одной из самых известных и богатых писательниц-детективщиц современной России.
Тетушка Клава, как я сразу окрестила мадам Веревкину, обитала – кто бы мог подумать иначе! – в небольшом особнячке в самом центре города. Домик словно сошел со старинной гравюры – с остроконечной черепичной крышей, двумя колоннами у входа и витым заборчиком.
Мы с Таечкой решили действовать напролом и отправились с визитом к достопочтенной Клавдии Иосифовне. Если старуха что-то и знает, то надо действовать нагло, не дать времени ей опомниться и связаться с племянницей, выдавить из бывшей директрисы универмага все, что ей известно. А шестое чувство подсказывало мне, что тетушка что-нибудь да знает.
Дверь нам открыла молчаливая девица в белом фартуке. Надо же, у Клавдии Иосифовны имеется прислуга! Бабка явно не относилась к числу малоимущих пенсионерок, которые перебиваются с хлеба на воду.
Особнячок был забит старинной мебелью. Мое внимание привлекли картины на стенах – неужели подлинники? И вот к нам вышла хозяйка. Отчего-то я ожидала увидеть сгорбленную особу, а перед нами
