непонятное чувство – она одновременно боится, ненавидит и презирает этого человека, но в то же время ее влечет, безумно влечет к нему, а вернее, к его телу!
В камине, несмотря на теплое время года, потрескивало рыжее пламя, оно отбрасывало блики на предметы и людей, находившихся в комнате. Жан-Батист очутился около Каролины и произнес воркующим голосом:
– В чем дело, моя прелестная синьорита? Чем я могу помочь тебе, Каролина? У меня завтра дуэль, и мне бы хотелось хорошенько выспаться, прежде чем я вышибу мозги из этого щенка. Впрочем, вряд ли это получится, потому что, судя по всему, у сына адмирала Вилмайо нет мозгов!
Его тон был тихим, а голос вкрадчиво-соблазнительным, но Каролина поняла: Жан-Батист угрожает. Поэтому она произнесла:
– Я прошу вас... Я прошу тебя, Жан-Батист, отменить дуэль. Это была глупая выходка со стороны Маркуса, но он мой жених! Прошу, если я дорога тебе, как ты утверждаешь, то прости его!
Жан-Батист прикоснулся к шее Каролины, и она ощутила тепло его кожи. Ей не было неприятно, наоборот, ей хотелось, чтобы де ля Крус как можно дольше не убирал руку...
– Моя милая девочка, это невозможно, – сказал он. – Извинения должен приносить тот, кто нанес оскорбление, а не его невеста, иначе я могу расценить это как новое оскорбление. Но этот мальчишка упрям, как осел, он боится меня, я чувствую его страх, однако еще больше он боится оказаться трусом. Поэтому твой Маркус, дорогая, предпочтет скорее получить от меня пулю в живот, чем принести извинения. Оставим это, Каролина...
Девушка закричала:
– Но, Жан-Батист, ты не можешь убить его только за то, что он сказал несколько глупых и опрометчивых слов! Выстрели в воздух, намеренно промахнись, прошу тебя! Он же не умеет стрелять, этот Маркус Вилмайо, а ты – ты лучший стрелок в штате! Это же преднамеренное убийство!
Жан-Батист рассмеялся, и от его смеха у Каролины пробежали мурашки по коже.
– Ma chere, ему уже двадцать два года, он в состоянии принимать решения не под влиянием аффекта. Признаюсь, мне тоже жаль этого молокососа. У него впереди вся жизнь, еще бы, он хотел получить в жены такую прелестную и соблазнительную даму, как ты...
Рука Жан-Батиста скользнула по спине Каролины, спускаясь ниже. Девушка закрыла глаза. И почему сейчас, в этот страшный момент, когда решается судьба Маркуса, она вспоминает, как Жан-Батист овладел ею тогда в саду. Нет, забыть невозможно!
Каролина, повинуясь инстинкту, опустилась на пол и заплакала:
– Прошу тебя, Жан-Батист, пощади его! Я знаю, почему ты спровоцировал Маркуса, – это все из-за меня.
– Ты права, ma chere, – ответил де ля Крус. – Но этот мальчишка не стоит твоих слез, моя прекрасная мадемуазель. Так и быть, я оставлю его в живых. Я не буду убивать этого наглеца. Но за это... За это ты должна заплатить мне, Каролина!
Она подняла голову и посмотрела на ухмыляющегося де ля Круса. Она прекрасно понимала, чего именно ждет от нее Жан-Батист. Ей придется снова отдаться ему. Но разве не стоит человеческая жизнь одной ночи с этим чудовищем?
– Хорошо, Жан-Батист, – произнесла покорно Каролина, и при этом какая-то часть ее естества кричала и радовалась. Неужели она в самом деле хочет снова оказаться в его власти? Но это же безумие!
Жан-Батист подошел к окну, выходящему в сад, закрыл жалюзи. Комната погрузилась в кромешную темноту, и только отблески затухающего огня освещали кабинет. Затем он опустился в кресло и сказал будничным тоном:
– Раздевайся, petit ange[9]!
На мгновение у Каролины сперло дыхание. Нет, решено, она спасет Маркуса, даже если ради этого ей придется отдаться Жан-Батисту.
Она неловко спустила с себя пышное бальное платье, оставшись в нижнем белье и корсете. Жан-Батист не сводил с нее глаз. Каролина отшвырнула корсет, затем, стыдливо прикрывая грудь, сняла шелковую сорочку
– Опусти руки! – сказал все так же тихо Жан-Батист, но почему-то этот шепот показался Каролине криком. Она подчинилась. Де ля Крус промолвил: – Ты самая совершенная женщина, которую я только видел, ma chere. Но на тебе осталось еще несколько деталей туалета. Сними и их!
Стыд исчез, внезапно Каролина ощутила желание. Будь что будет, она хочет, чтобы де ля Крус прикоснулся к ней, чтобы он ласкал ее и занялся с ней любовью.
Она сбросила последние остатки одежды и предстала перед Жан-Батистом во всем ослепительном блеске своей юной красоты. Он тяжело вздохнул, и Каролина, уже не стесняясь, посмотрела ему в глаза. Жан-Батист отвел взгляд, затем он поднялся из кресла и подошел к девушке.
– Я всегда знал, что мы созданы друг для друга, – прошептал он и поцеловал ее грудь. – Ты мне нужна, Каролина! Этот идиот Маркус не оценит тебя, он не сможет дать тебе то, чего ты заслуживаешь!
Каролина вспомнила слова, которые обращал к ней когда-то толстый адвокат Сильвио, кузен Артуро. Ведь он тоже твердил что-то о предназначении. Руки Жан-Батиста заскользили по ее нежной коже. Не сумев сдержаться, Каролина застонала.
Де ля Крус сбросил камзол и рубашку. У него было поджарое мускулистое тело, состоящее, казалось, из сплошных мышц и сухожилий. Каролина почувствовала озноб – но от чего: от стыда или вожделения? Она впервые видела перед собой обнаженного мужчину.
Жан-Батист терпко поцеловал ее, и они опустились на софу, стоявшую в углу кабинета. Каролина отдалась опытному Жан-Батисту. В момент наивысшего наслаждения она подумала, что ей так хочется, чтобы эта сцена – она, обнаженная, перед Жаном-Батистом и все, что за этим последовало – повторялась и повторялась.
Он был необычайно нежен, но в этой нежности и чувственности было что-то от затаившегося в чаще ягуара. Затем Жан-Батист сделался неистовым. Каролина ощутила боль и вскрикнула, на этот раз не от наслаждения, а ощутив, что зубы Жан-Батиста прокусили ее кожу до крови.
– Молчи! – сказал Жан-Батист, возвышаясь над Каролиной. Затем он ударил ее. Девушка вскрикнула, все очарование происходившего исчезло. Похоже, Жан-Батисту доставляло наслаждение причинять своим жертвам страдания.
– Или ты будешь терпеть, или я застрелю твоего жениха, – проскрипел зубами де ля Крус. Каролина предпочла терпеть. Она не могла сказать, как долго продолжалась пытка. Де ля Крус заставил ее исполнять все свои изощренные прихоти. На какое-то время он отваливался от ее тела, словно напившись боли и крови, но потом все начиналось заново.
Каролина потеряла сознание и пришла в себя, ощутив ледяные прикосновения ко лбу. Она открыла глаза. Было ли все на самом деле, или эта ночь, полная сначала наслаждения, а затем только боли, была дурным сном?
Она лежала на софе, укрытая шкурой леопарда. Камин потух, жалюзи были открыты, сумеречные лучи солнца пробивались сквозь листья. Жан-Батист, одетый в изящный темный костюм, стоял у окна и в задумчивости курил.
Каролина попробовала потянуться, чувствуя, что нога затекла, и сморщилась от судорог. Все тело ныло, как будто ей пришлось работать в каменоломне или на плантациях. Она отбросила шкуру и увидела, что ее белая кожа покрыта синяками, укусами и царапинами. Вот что сделал с ней Жан-Батист.
– Ты была великолепна, ma petite amie[10], – с усмешкой дьявола сказал де ля Крус. – Ты вытерпела почти все и потеряла сознание только во время одной забавы, которой я научился в самом гнилом борделе Каира. Тебе потребуется время, чтобы все зажило. Мне пора. Если ты не забыла, у меня дуэль с твоим Маркусом!
Каролина, попытавшись встать, застонала от боли. Что он сделал с ней? Все тело – снаружи и изнутри – разрывает дикая боль. Она произнесла:
– Ты мне обещаешь, что ты не причинишь ему вреда? Жан Батист, ты сказал, что выстрелишь в воздух!
Де ля Крус отшвырнул сигарету и произнес:
– Я всегда сдерживаю свое слово, Каролина. Но тебе лучше сейчас одеться и исчезнуть. И будь
