себя жертв или коллег по несчастью. Все это снималось на камеры, а потом продавалось за большие деньги на телестудии в комедийные программы.
– О, вы не представляете, в соседней Бразилии и Колумбии наши ролики пользуются колоссальной популярностью, – говорил с некоторой грустью актер. – Правда, зрители умирают от смеха, глядя, как люди трясутся от страха над очередным трупом или скелетом из буфета. Но за это платят очень большие деньги! Важно, чтобы участники программы не были в курсе и принимали все за чистую монету. Как это и произошло с вашим другом...
– О, я сразу понял, что это розыгрыш, – попытался обелиться Кай. – Нет, я только решил подыграть, или вы в самом деле считаете, что я упал в обморок? Да вы что!
Его объяснения никого не тронули. Урагойа успокоил журналиста, сказав:
– Девяносто семь процентов людей ведут себя точно так. Конечно, это садизм, но что поделать, за те деньги, которые нам платят, мы готовы этим заниматься. Разумеется, профессия наша деградировала, и люди, вместо того чтобы орать от ужаса или закрывать в страхе глаза, льют слезы от хохота и надрывают животы в смехе. Но такова реальность!
«Мертвецы» и «монстры» оказались милыми, хотя и циничными людьми. Урагойа сказал:
– Вы же не будете раскрывать нашу тайну? На завтра намечено появление у нас группы японских туристов, мы приготовим им великолепную программу, думаю, этот ролик побьет все рекорды!
– У нас не готово чучело гориллы, – сказал один из сотрудников. – И искусственной крови не завезли. И сцену на кладбище надо отрепетировать.
– Возьмите кетчуп, – заявил Бальтазаро. – А гориллу замените на вервольфа. А на кладбище... у нас есть собственное кладбище вместо парка, я сам встречу японцев, вот уж повеселимся, бегая по могилам!
Как поняла Эльке, Урагойа явно с трепетом относился к процессу запугивания. Ну что ж, каждому свое. Однако наступала пора выяснить, где находится распятие.
– А как отнесутся средства массовой информации, если узнают, чем вы здесь промышляете? – спросила Шрепп. – К примеру, если газета, где работает мой друг Кай Анадино, опубликует большую статью о ваших проделках?
Актер вздохнул и сказал:
– Сейчас нам реклама не требуется, хотя со временем мы планируем узаконить наши шалости и сделать из замка нечто вроде парка развлечений. Но в этом случае придется платить налоги, вкладывать деньги... О нет, нам бы не хотелось, чтобы сейчас желтые газеты занялись этой темой. Что вы хотите за молчание? Обычно мы договариваемся с жертвами о денежной компенсации.
Синьор Бальтазаро готов к переговорам, поняла Шрепп. Поэтому она произнесла:
– Денег нам не потребуется, уважаемый господин Урагойа...
При этих словах Кай Анадино скривился, скорее всего, он был не прочь получить немного купюр. Услышав, что гости не желают компенсации, Бальтазаро оживился и сказал:
– Это великолепно! Тогда я к вашим услугам!
– Хорошо, – произнес уныло журналист. – В таком случае, когда будете презентовать себя публике, это произойдет через мою газету и меня лично.
– Согласен, – легко ответил Урагойа. – Обожаю «Болтуна», он пишет такие гадости про моих коллег! Кстати, на Рождество, скажу вам по секрету, мы планируем ударную акцию – я приглашаю к себе кое-кого из представителей бомонда, якобы на вечеринку. Будут самые известные и знаменитые. Для них мы разработаем эксклюзивную, шикарную программу. Думаю, что-то в духе «Десяти негритят» и «Кошмара на улице Вязов». И пленка с тем, как мои уважаемые коллеги реагируют на повальные убийства и мистические явления в старом замке, пойдет затем в эфир – наверняка получится хит! Так что предлагаю вам стать одним из гостей, «подсадной уткой», так сказать, а потом опубликовать в «Болтуне» великолепный репортаж!
У Кая загорелись глаза, по всей видимости, предложение актера показалось ему достаточной компенсацией за пережитое.
– А чтобы слухи не просочились раньше, вы должны помочь нам в кое-каком деле, – заявила Эльке. – В вашем распоряжении находится распятие, изготовленное золотых дел мастером Альваро Мендозой. Вы приобрели его несколько лет назад на аукционе. Распятие сейчас у вас?
Бальтазаро Урагойа с нескрываемым удивлением посмотрел на комиссаршу, затем на журналиста и изрек:
– Да, это так! Но откуда вам известно, что распятие в моей коллекции? Понимаете, я собираю кое-какие вещи, связанные с потусторонним миром. И вы хотите получить распятие за молчание?
– О нет, – ответил Кай. – Мы хотели бы взглянуть на него и сделать фотографии.
– Да пожалуйста! – закричал обрадованный актер. – И это все? Больше никаких требований? Если так, то я проведу вас в свой музей сейчас же! Мне только надо отдать парочку распоряжений!
Урагойа помог своим коллегам вытащить страшное чучело оборотня, затем приказал вставить страшилищу фосфоресцирующие клыки и велел отрепетировать сцену нападения на японских туристов.
– Ну что же, я к вашим услугам, – сказал он, превращаясь в галантного хозяина замка. – Вы хотите видеть распятие? Тогда прошу вас пройти вместе со мной!
Они поднялись на второй этаж, где располагались жилые помещения. Наконец они оказались в большом темном зале, Урагойа зажег свет, и Эльке увидела, что находится среди различных пыточных инструментов, восковых статуй нечисти и церковных предметов. Кай присвистнул, увидев гильотину.
– Смею вас уверить, самая что ни на есть настоящая, удалось купить на барахолке в Париже, – сказал горделиво актер. – На ней на самом деле отрубали головы. А вот, к примеру, осиновый кол, которым пронзили сердце вампира!
– Вампиров не бывает, – сказала нравоучительно Эльке, а актер, повернувшись к ней и блеснув длинными белыми зубами, заметил: – А вы точно в этом уверены?
Он подошел к стене и указал на небольшое распятие:
– Вот и предмет ваших поисков. Мне понравился этот крест, вот я и купил его. Значит, вы хотите его осмотреть?
Он снял крест и протянул Эльке. Комиссарша Шрепп с жадностью перевернула тяжелое серебряное распятие и на обратной стороне нашла уже знакомое ей клеймо. Обведенная в кружок заглавная латинская буква «А» и надпись. Шрепп вынула из кармана джинсов латинский словарик, который специально приобрела накануне. Что же значит эта фраза?
«Буква сия есть первая. Найди две других, и взойдет месяц».
– Хм, – сказал Анадино. – Тот раз было солнце, сейчас – месяц. Чушь какая-то!
– Не чушь, а шарада, – протянула в задумчивости Эльке. – Наверняка это имеет тайный смысл, и нам придется побиться над тем, что означают эти буквы и странные слова.
Она сделала несколько фотографий креста. Актер заявил:
– Сейчас половина третьего ночи, я приглашаю вас разделить со мной трапезу! Я не отпущу вас в такую темень обратно в Эльпараисо, так что доставьте мне удовольствие!
Есть Эльке хотелось, поэтому она приняла приглашение Бальтазаро. Поздний ужин (или ранний завтрак) имел место в гигантской комнате, где находился длинный, покрытый белоснежной скатертью стол со старинными серебряными приборами. Урагойа знал массу смешных и разоблачительных историй про своих коллег, и когда наконец под утро Кай и Эльке покинули «замок ужасов», журналист сказал:
– Я изложу кое-что в репортажах, подобное нашим читателям нравится. А на Рождество самолично приму участие в таком спектакле еще раз!
– Ну хорошо, – сказала комиссарша. – У нас есть две буквы и две фразы, необходимо отыскать ларец и похищенную в монастыре дароносицу.
– Я займусь ларцом, – протянул Анадино. – В прошлый раз мне так и не удалось установить, кто именно является его владельцем. Сейчас нам повезет, я уверен!
Комиссар знала: если Анадино обещал, значит, он постарается выполнить свое слово. Так и произошло, и к концу дня он позвонил ей и сказал:
– Я знаю, у кого находится ларец! Надо встретиться...
Они встретились в небольшом баре с видом на океан. Журналист положил перед Эльке фото, и та
